Но мы справимся

Симон ещё минут пять сидит за столом, наполненный изнутри волнением и каким-то страхом. Он смотрит на так никем и не тронутый торт, а потом на раскиданные по всему полу коробки в подарочных упаковках. Страшно. Страшно за то, что сейчас с Вильгельмом, но при этом еще и страшно идти в его комнату, страшно увидеть полные слез глаза и подавленное состояние кронпринца. Страшно, но ничего не поделаешь. Симон оглядывает комнату еще раз. Он здесь не так долго, но золотые стены и роскошно обрамленное окно выглядят слишком привычно. Он делает глубокий вдох, смотрит на торт снова и выдыхает, поднимаясь из-за стола и спеша к выходу в коридор. Симон встает у закрытой двери в комнату Вильгельма, которая так впечаталась в память при первом пребывании здесь, и ждет, вновь наполняясь глупой тревогой. Неужели Вилле ощущает себя так все время? Симон вздыхает и стучит в дверь, глядя в пол и переминаясь с ноги на ногу. — Вилле, я могу зайти? Из-за двери доносится глухое «конечно» и Симон аккуратно давит на ручку и тянет на себя. Как и ожидалось, Вильгельм лежит на кровати спиной к двери, завернутый в одеяло. Симон так же тихо закрывает дверь и почти бесшумно подходит к кровати, садясь рядом с Вильгельмом. Шорох простыней разрезает тишину, а за ним и слова Симона: — В любви все не должно быть так сложно… — сам не понимая к чему шепчет Симон слова, сказанные ему недавно матерью, рукой поглаживая плечо Вильгельма. Взгляд поднимается на кронпринца, что переворачивается лицом к Симону. Он убирает руку и смотрит Вильгельму в лицо. У него красные от слез глаза и мокрые щеки. Вильгельм полностью подавлен и Симон это видит. Больно. До безумия больно. Он не может смотреть на такого Вильгельма. — Что ты имеешь в виду, Симон?.. — и голос у него такой же… Разбитый, как и он сам. Симон наклоняется к Вильгельму и аккуратно целует в губы. — Ничего, мы со всем справимся, я это имел ввиду… — Симон слабо улыбается. — Не договорил просто, извини. Вильгельм тоже слабо улыбается и кивает, но это выглядит на нём слишком жалобно и от этого Симону становится еще хуже. Слишком тяжело на душе. Симон делает глубокий вдох. — Я сейчас переоденусь и вернусь, — Симон тянет руку к лицу Вильгельма и медленно проводит ладонью по щеке. — Вилле, я люблю тебя. — И я тебя, — Вильгельм прикрывает глаза и снова улыбается. — Иди быстрее, а то я усну быстрее, чем ты переоденешься. — Хорошо, — Симон усмехается и встает с кровати. — Я быстро. Вильгельм открывает глаза и смотрит на Симона, который копошится в своем рюкзаке, доставая футболку. Взгляд скользит по его телу, когда Симон расстегивает пуговицы на пиджаке, а после и на рубашке, он натягивает коричневую футболку и откладывает в сторону пиджак с рубашкой. Вильгельм улыбается, когда Симон замечает его взгляд, а сам Симон смеется: «Чего подглядываешь?». Он залезает на кровать и укладывается рядом с Вильгельмом. И снова в тишине слышен лишь въевшийся в уши шорох простыней и одеяла. Вильгельм придвигается ближе к Симону и накрывает одеялом, обнимая и поглаживая рукой по спине. — Прости за сегодня, — Вильгельм смотрит Симону в глаза, во взгляде кронпринца читается переживание. Он отводит взгляд в сторону. Симон кладет руки на его щеки, поглаживая. — Все хорошо, Вилле, — Симон улыбается и Вильгельм снова смотрит на него, улыбаясь в ответ. — Мы со всем справимся.