На гребнях ясной лазури

—Холодная. – четко произносит Аббакио, стоило ему ступить за Бруно в морскую воду. Они слегка отдалились от берега, но волны прятались под закатными лучами, оттого вода достигала только уровня колен. Лёгкий ветер трепетал на их плечах, в то время как волосы Леоне персонально разносил легкими потоками. Точно. Ответа не будет. Бруно ведь… Давно холоднее этого моря. —Все уже случилось. – тихо шепнул Буччеллати, не в силах отвести небесных глаз от персикового свода на границе с гладью моря. От этой фразы становится только больнее. Но Леоне знал, что так будет. Слишком хорошо знал, что последние дни смеет заглядывать в любимые глаза. Здесь, на этой бренной земле. —Я хочу, чтобы море унесло мою душу, опустило тело на дно. —Я уже сказал, что.. Молчание. Тяжкое, густое. Но Бруно разводит руками по ровной пленке водной глади, устало улыбаясь. —… Я сделаю это с тобой. – ставит точку Леоне.   Странно. Руки его крепко обхватили талию Бруно. Они.. Зашли так далеко. Так глубоко в эту пучину. Тепло уже давно покинуло их, а небо наполнилось розовыми оттенками. Леоне думалось, что он набирался небывалой решимости. Он засыпал, стоило кому-то невидимым лезвием рассечь небесное горло, да выпустить алую кровь на волю. Бруно впервые почувствовал свободу, но после.. Растерянность. Он было дрогнул, но в последний момент руки родного офицера обхватили его ладони. Он знал, что они должны сделать. Он принял это спокойствие. С жизнью Бруно угасла и его жизнь.   И лишь морская пена способна рассказать раненному небу, о чем шептались их искалеченные души перед тем, как покинуть этот мир. Унестись на гребне водной глади.