Лю Цингэ и ужасный, нехороший, скверный, очень плохой день

Все началось с магазина автозапчастей. Лю Цингэ приехал на своем мотоцикле (ласково названный Шэнь Юанем Сяо Чэном) и был встречен самым грубым механиком, который только был известен человечеству. Он взглянул на Лю Цингэ и, похоже, решил, что у него исключительно пустая черепушка, и относился к нему так, будто он ничего не знал о мотоцикле, который сам и сконструировал. Лю Цингэ огрызнулся, сказав, что знает, что делает, но в ответ мужчина только ухмыльнулся. Мужчине потребовалось почти два часа яростных споров, чтобы наконец продать ему те чертовы штуки, которые ему были нужны. Он даже осмелился дать ему совет на пути к выходу. И совет неправильный — у Сяо Чэна нет даже такого типа двигателя. Слово «истощение» даже не описывало его состояние сейчас. Он пытался отмахнуться от этого, заплатив за необходимые детали и уйдя так быстро, как только мог, но что-то в этом взаимодействии запомнилось ему. Лю Цингэ не возражал, когда люди его не любят, даже откровенно ненавидят, но когда кто-то обращается с ним так, как будто он глупый, как будто он не знает, что делает, хотя он, вероятно, знает больше, чем человек, обращающийся с ним как с дерьмом, это заставляет его чувствовать себя— Обычно он бы сказал «злым», — ему кажется, что он злится, — но знакомый прилив ярости - это не то, что сейчас тяжело сидит в его груди. Следующим он пошел в продуктовый магазин. Ло Бинхэ не пускает его на кухню, злобный мальчишка, поэтому покупка ингредиентов - это все, с чем ему разрешено помогать. Он пробежался по списку, стараясь захватить изысканный шоколад Ло Бинхэ, дешевый рамен Шэнь Юаня и несколько протеиновых батончиков для себя и пытаясь игнорировать странную манеру движений своего тела, то, как его конечности казались нехарактерно медленными и тяжелыми. Он не хотел грубить кассирше, но каким-то образом нагрубил. То, как она посмотрела на него, когда он схватил свои сумки, задело. Он даже не знал, что сделал не так. Тяжесть в его груди, казалось, впитала в себя его стыд и разочарование, сгустившись во что-то холодное, плотное и почему-то даже тяжелое. Он не чувствовал себя так с тех пор, как был ребенком, который терпел неудачное общение со сверстниками, пока единственным человеком, кто был готов с ним поговорить, не стал брат-близнец злого симпатичного мальчика, с которым он подрался за спиной. Средняя школа. Хотя он думал, что справился с этим. Ему почти тридцать, черт возьми. У него не должно быть такой резкой реакции на людей, которые думают, что он подлый, грубый или глупый. Обычно он и не реагирует конкретно так. Он не знает, почему сегодня все по-другому. Лю Цингэ почти не помнит, как добрался домой. Его рука уже оказалась на дверной ручке квартиры задолго до того, как он осознал, что он хотябы припарковался. Он не забыл, по крайней мере, принести продукты, хотя сделать что-либо, кроме того, чтобы положить сумки на прилавок, казалось тогда невозможным. Однако кто-то еще скоро должен быть дома, так что не имеет значения, если еда какое-то время полежит там. Он волочит ноги в свою спальню, закрывая за собой дверь и скатываясь на землю. Он не включает свет. Он не снимает куртку. Он просто сидит. Его голова тяжело свисает с шеи, глаза невидящим взглядом смотрят на узоры на деревянном полу. Такое ощущение, будто кто-то взял его череп и хорошенько встряхнул. Мысли всплывают в его сознании только для того, чтобы через мгновение утонуть под поверхностью. Он не может ни на чем сосредоточиться. Темнота как-то помогает. Твердая деревянная дверь за его спиной тоже. Его дыхание становится все более прерывистым и прерывистым, это не столько рыдание, сколько заикание, будто у мотора. «Я должен злиться, — смутно думает он.» Он должен быть сумасшедшим. Сегодня херовый день, да? Он представляет, как изо всех сил бьет по боксерской груше, как рвёт костяшки пальцев, как его кровь кипит внутри него, как он кричит от ярости и разочарования. «Я даже не моргнул с тех пор, как сел, — понимает Лю Цингэ.» Он пытается собраться с мыслями, но ничего, кроме апатии, находившейся в его голове, там не возникает. Жгучий, бурлящий гнев, который обычно так близок к поверхности, вытек в тяжелую свинцовую сферу за его ребрами - плотную, непроницаемую, неподвижную. Глаза Лю Цингэ затуманиваются. Он моргает, слезы льются на пол под ним. Хм. Входная дверь со скрипом открывается, веселые голоса эхом разносятся по квартире. Лю Цингэ не двигается, мысленно зацикливаясь на образе Шэнь Юаня, идущего домой в своей большой толстовке и развязанных туфлях, а Ло Бинхэ плетется за ним, как гигантская собака. Лю Цингэ слышит, как включается свет, шлепают тапочки по полу. «Продукты...— тихо говорит Ло Бинхэ, и вскоре после этого слышится шуршание бумажных пакетов.» «Хм? Ох, — голос Шэнь Юаня слегка повышается, когда он звонит в их квартиру, — Лю-шиди? Ты дома?» Лю Цингэ представляет, как встает, открывает дверь и идет через комнату, чтобы обнять своего парня. Он представляет, как стоит на месте, открывает рот, чтобы сказать: «Я в порядке,» -убедительно ровным голосом. Он представляет себе утвердительное кряхтение со стороны Юаня. Он представляет, как Шэнь Юань ничего не слышит, пожимает плечами и идет дальше. «Лю-шиди? — Шэнь Юань снова зовёт его, шаги приближаются к спальне Лю Цингэ.» «Здесь. — произносит Лю Цингэ.» Был ли он достаточно громким? Он не может сказать сейчас. Он представляет, как Шэнь Юань нахмуривает брови, а на его лице отражается тревога. «Почему свет был выключен, когда мы вернулись домой? — спрашивает Шэнь Юань.» Ох, думает Лю Цингэ, он забыл его включить. Он не помнит этого. Дверная ручка трясется, дверь мягко толкается ему в спину. «Ой, извини! Я не знал…» «Все в порядке,» — Лю Цингэ наконец отвел взгляд от своего места на земле, от слишком яркого света, льющегося через приоткрытую дверь. Вместо этого он смотрит на закрытую занавеску на дальней стене, позволяя своим глазам вновь расфокусироваться. Некоторое время никто ничего не говорит, молчание тянется до тех пор, пока Лю Цингэ не начинает терять счет времени. «Тебе что-нибудь нужно? — тихо спрашивает Шэнь Юань.» Лю Цингэ хочет сидеть неподвижно, молча, в темноте, прислонившись спиной к двери, чтобы никто не мог войти. Прямо сейчас он не может думать о чем-то кроме этого. «Нет», — удается ему сказать, хотя ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Зубы почему-то стучат во рту. Он не думает, что ему холодно. Он представляет, как берет с кровати одеяло и зарывается в теплую, удушающую темноту, чтобы впасть в спячку. Он дрожит. «Хорошо, — говорит Шэнь Юань, снова осторожно закрывая дверь.» Лю Цингэ ударяется головой о деревянную часть двери и закрывает глаза. Он слушает звуки тихой болтовни, звук открытия и закрытия дверцы холодильника. Это приятное отвлечение. Вскоре в его голове не осталось ничего, кроме смутного образа Шэнь Юаня и Ло Бинхэ, суетящихся по кухне. Он слышит тик-так-тик-так, звук зажигания газовой плиты, звон наточенного ножа, тихое щелканье тарелок, поставленных на обеденный стол. Лю Цингэ не знает, как долго он сидит там, молчаливо, неподвижно, его разум так далек от его тела. У него есть часы, но он и не думает их проверить. Запах готовящейся еды Ло Бинхэ немного оттягивает его назад в реальный мир. Лю Цингэ замечает боль в ноге. Видимо, в какой-то момент он уснул. Он вытягивает ноги перед собой, прежде чем снова отключиться. Боль проникает в его сознание некоторое время спустя. Его шея болит из-за того, что он вытягивал ее назад, поэтому он просто позволяет ей упасть вместо этого. Он медленно начинает ощущать щекотание хвоста волос на щеке, неловкие складки ткани, застрявшие в его локтях, сухость во рту. Он снимает кожаную куртку, позволяя ей упасть на землю, хотя обычно он вешает ее у входной двери. Ему почти не хватает оцепенелой отстраненности. Ужасно находится вне зоны комфорта. Лю Цингэ со злостью сидит еще несколько минут, игнорируя протесты своего тела, прежде чем сдаться. Вероятно, ему все равно следует встать. Он проверяет время, светящийся циферблат его часов почти болезненно яркий в кромешной тьме его комнаты. Черт, уже за 9 вечера? С каких пор? Лю Цингэ уверен, что он вернулся домой... ну. По крайней мере, до заката. Кто проводит больше часа, сидя один в своей комнате с выключенным светом? Но он правда чувствует себя лучше. Лю Цингэ осторожно стоит, двигаясь, для того, чтобы избавиться от боли в конечностях. Он все еще не включает свет, сосредоточившись вместо этого на том, чтобы привести себя в презентабельный вид. Он поправляет рубашку, распускает волосы и грубо расчесывает их пальцами, пока не остается более-менее довольным. Так. Теперь никто не сможет ничего сказать. Он открывает дверь, и Ло Бинхэ сидит на корточках с подносом еды прямо возле своей комнаты. «Ты проснулся, — говорит Ло Бинхэ старательно нейтральным тоном.» «Я не спал, — Лю Цингэ отвечает прежде, чем успевает остановить себя.» Черт побери, это было бы идеальное оправдание. Теперь Ло Бинхэ знает, что он сегодня странно себя ведет. Молодой человек стоит с подносом в руке и пристально разглядывает Лю Цингэ. «Ты выглядишь дерьмово, — говорит он.» Лю Цингэ просто хмыкнул, отводя взгляд от лица. Зрительный контакт сейчас только ухудшит ситуацию. Особенно учитывая, что Ло Бинхэ просто смотрит на него. «Лю-шиди! — зовет Шэнь Юань со стороны обеденного стола, — Пойдем обедать с нами!» Лю Цингэ послушно подходит и садится, не говоря ни слова. «Плохой день, да? — говорит Шэнь Юань, перекладывая еду из своей тарелки на тарелку перед Лю Цингэ.» «Шицзуунь.. — почти скулит Ло Бинхэ, хватая тарелку перед Лю Цингэ, — это твоя еда! И моя тарелка! У него есть своя!!» Лю Цингэ ничего не говорит, позволяя Ло Бинхэ перетасовывать все вокруг, пока перед ним не окажется доверху набитая тарелка. «Спасибо, — удается ему пробормотать, прежде чем практически механически начать копаться в тарелке.» «Это хорошо, правда, Лю-шиди?» «Хм.» Лю Цингэ движется на автопилоте, запихивая еду в рот, даже не пробуя ее. «Бинхэ сделал это особенным, чтобы подбодрить тебя.» «Шицзунь, — застенчиво говорит Ло Бинхэ, — ты меня смущаешь.» «Бинхэ никогда бы в этом не признался, если бы я не указал на это, — поддразнивает его Шэнь Юань.» Лю Цингэ наконец разбирается в том, в том,что они говорят и делает паузу, чтобы посмотреть на еду, которую он ел. Все его любимые продукты здесь. Аккуратно разложены по милым узорам тарелок, а он даже не заметил. Он пытается сдержать слезы, внезапно навернувшиеся на его глаза, но безуспешно. Черт возьми. Он думал, что это все закончилось. «Что, я так хорошо готовлю? — говорит Ло Бинхэ странным напряженным голосом.» «Да, — бормочет Лю Цингэ, — извини. Я сейчас веду себя странно.» «Нет, извини, Лю-шиди, я… мы не хотели тебя расстраивать! — Шэнь Юань заикается, отчаянно размахивая руками.» «Это не из-за вас, — говорит он, сердито вытирая лицо, — Не из-за вас.» Лю Цингэ представляет, как разрезает себе череп, вытаскивает мозг и выжимает его насухо. Это немного помогает. «Просто дерьмовый день, — шепчет он, прижимая кончики ладоней к глазницам, пока не видит звезды.» Широкая ладонь начинает рисовать маленькие круги по его спине. Нежные пальцы начинают аккуратно гладить по его волосам. «Хочешь посмотреть фильм? — спрашивает Шэнь Юань, царапая короткими ногтями кожу головы Лю Цингэ, — Можно просто полежать на диване, даже разговаривать не обязательно. Мы с Бинхэ не возражаем, правда, Бинхэ?» «Конечно нет, Шицзунь..» Лю Цингэ кивает, не обращая внимания на упрямые слезы, все еще щиплющие его глаза. В конце концов он ложится на диван под огромным одеялом, уткнувшись лицом в бедра Шэнь Юаня, а рука Ло Бинхэ успокаивающе лежит на его плече. Свет выключен, комната освещена только яркостью экрана телевизора. Лю Цингэ через некоторое время чувствует, что его душа, будто начинает возвращаться в свое тело. Он глубоко вздыхает, легкие наконец работают на полную мощность, и медленно тянется к рукам, все еще нежно прижимающим его. Шэнь Юань переплетает их пальцы, большим пальцем выводя успокаивающие узоры на ладони. Ло Бинхэ полностью обхватывает его руку, крепко сжимая. Сейчас его разум в хорошем смысле пуст, но одна простая мысль, кажется, кружится вокруг его мозга, пока он засыпает. Тепло. Очень жарко.