***
— Ты притягиваешь демонов, — с отвращением сказал Шэнь Цинцю. — Наглая клевета, шисюн! — возмутился Шан Цинхуа и на всякий случай отошёл от разрезанного напополам сеятеля подальше. — Этот точно не горит желанием встречаться с ними. — Поэтому Лю Цинге пытается брать тебя с собой на миссии, чтобы подраться с сильными противниками? «Где ж он был, когда мне попался Мобэй?!» — про себя взвыл Самолёт, а потом представил встречу этих двоих и загрустил. Что не помешало ему с визгом упасть на землю, спасаясь от очередных демонов. Ну почему этого несчастного автора отправили на миссию, где нужно сражаться? Ещё и временной промежуток не вызывал доверия — ровно пять лет с момента падения Ло Бинхэ в Бездну. Подозрительно, очень подозрительно! Шэнь Цинцю шипел, злился, но методично уничтожал демонов и защищал Цинхуа. — Шисюн самый лучший! — искренне похвалил Самолёт, когда выполз из-под прилавка и деловито отряхнулся. — Не бей, шисюн, я и так тебя боюсь. Цинцю опустил веер и фыркнул. Хороший человек. Прости, мой король, но благодаря тебе этот автор понял, что люди, избивающие других, — худшие. — Шиди очень хорошо знает демонов, — с подозрением сказал Шэнь Цинцю. Конечно, Самолёт знал про сеятелей всё, ведь он их создал. То была реально хреновая неделя, и подобные существа полностью оправданы, окей? В обычные дни он описывал новые растения с афродизиаком, а в редкие часы чего-то хорошего — милых добрых жён. И раз уж в гареме Бинхэ преобладали стервы вроде Ша Хуалин, очевидно, какой была его жизнь. — Возможно, Шан-шиди знает куда больше, чем говорит, — продолжил Шэнь Цинцю. — Ха-ха, шисюн, — Самолёт нервно рассмеялся. — Как такое возможно? Я же буквально не затыкаюсь, и это всем известно… И почему ты решил поговорить сейчас? Адреналин и опасность являются древнейшей сывороткой правды? Но тебе не свойственно… — Поэтому ты следил за Ло Бинхэ? — бросил Шэнь Цинцю, и Самолёт запутался в ногах и растянулся на земле. Очевидно, это сошло за ответ. — Ты знал, — с ненавистью прошипел Шэнь Цинцю. — Знал, кто он. — И что? — тут же вскочил Шан Цинхуа. — Он ребёнок! Ребёнок, шисюн! А ты его скинул в Бездну. Хотя говорил этот автор не из жалости к творению. В конечном счете, по его же задумке, Бинхэ был одним из тех людей, кто будет хорошим, пока у него всё хорошо. И Самолёт планировал провести своего сына через трудности, сломать — чтобы тот стал жестоким, но справедливым. Он должен был страдать, понять, что значит боль и издевательства. Потому как Ло Бинхэ уготовано стать сильнейшим (и, несмотря на все трудности, это в большей степени обусловлено его родословной Небесного демона). Оказалось, что читатели платят за жестокую месть, а не личностный рост. — Ты бросил своего ученика, шисюн, — жестко сказал Шан Цинхуа. Шэнь Цинцю вздрогнул. — Из-за того, кем он родился. И это перекликалось с историей самого Цинцю, чьи беды пошли от того, что он родился никем. Не то чтобы Самолёт надеялся вызвать чувство вины. Он знал своего злодея, и, чтобы пробить его панцирь, требовалось что-то гораздо тяжелее! Его даже пытки Ло Бинхэ не заставили покаяться! И Шан Цинхуа этим иррационально гордился. И именно в этот ключевой (по скромному мнению этого автора) момент их окружили заклинатели в жёлтом, дворец Хуаньхуа, во главе с Лао Гунчжу. — Давно не виделись, шицзунь. Самолёт застонал и обернулся, зная, что увидит. За ними стояли победно ухмыляющийся Ло Бинхэ на месте преемника в цветах Хуаньхуа и молодая влюблённая Сяо Гунчжу. Что ж, Бездна определённо пошла его сыну на пользу! А вот одеяние пусть сменит, ему подходят красный и чёрный. — И что это значит, Лао Гунчжу? — с презрением, достойным истинного злодея, процедил Шэнь Цинцю, полностью проигнорировав Бинхэ. Глава Хуаньхуа молча шагнул в сторону, давая выйти Цю Хайтан. И что ж, это сработало: Шэнь-шисюн растерялся. Самолёт приготовился к сцене линчевания злодея, но… Обвинения полетели в Шан Цинхуа. Очевидно, этого Шана можно обвинить во многом. В предательстве секты, сговоре с демонами, грядущем разрушении Цан Цюн, в поломанных судьбах и, в конце концов, в создании этого чёртового мира. Так что, вопреки обычной болтливости, он молча выслушал обвинения и не дал шисюну себя спасти. — Мудрое решение, — довольно пробормотал Лао Гунчжу, не обращая внимания на растерянного, ожидавшего иного исхода Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю, сгорая от ярости, позволил заковать Цинхуа в вервие бессмертных, понимая, что с его поломанной системой Ци он не справится со всеми заклинателями Хуаньхуа. А рассчитывать на Цинхуа не стоило вовсе, потому что он и так не самый сильный культиватор, без учёта тотальной непереносимости сражений. И если раньше, будучи учеником, он мог похвастаться сильным телом (в основном из-за беготни по пикам и тасканию грузов), то теперь его спина в шоке оттого, сколько времени находилась в разогнутом состоянии, будь прокляты древнекитайские столы вровень с коленями! Уходя с культиваторами Хуаньхуа, Самолёт хотел помахать шисюну на прощание и увидел застарелый страх. Обернулся на Лао Гунчжу. И, о конечно, Шэнь Цзю знакомы эти грязные эмоции, он становился их жертвой не раз. И вместо Шэнь Цинцю в Водяную тюрьму попал Шан Цинхуа.***
Парадоксально, но пребывание в тюрьме пошло Шан Цинхуа на пользу. Его кормили по расписанию (и даже не пилюлями), он спал больше часа в сутки, а спина до конца распрямилась, несмотря на то, что он всё ещё был связан. Даже мешки под глазами уменьшились, чего не случалось последние пятнадцать лет. А ещё его король не мог сюда попасть, и ох, это блаженное состояние, когда никто не избивает. Разумеется, его сын, Ло Бинхэ, не пришёл — зачем ему шишу? Зато глава Хуаньхуа каждый день стоял и смотрел, смотрел… Что ж, если он так же себя вёл с Су Сиянь, понятно, почему она сбежала к демону. И единственное, что Лао Гунчжу произнёс, совсем не успокоило: — У тебя её глаза. …чувак, ты попутал книгу!!! Следующий день Самолёт потратил на то, чтобы вспомнить, как он представлял себе Су Сиянь, и найти в собственном отражении её черты. Результат оказался неутешительным. Не стоило быть таким ленивым и отделаться описанием внешности Шан Цинхуа в два слова, одно из которых «жалкий». Его лень в прошлой жизни его догнала сейчас. Что ж, он столько раз называл Бинхэ своим сыном (и всё ещё не готов отказаться от этих слов!), а дети обычно… Ну знаете, берут внешность родителей. И поскольку Ло Бинхэ за пять тысяч глав был описан во всех подробностях, Система решила пойти от обратного и дать Самолёту лицо, похожее на Су Сиянь. Позже он порадуется, что не оказался копией Тяньлан-цзюня, но в Водяной тюрьме Шан Цинхуа проклинал близорукость Лао Гунчжу. Серьёзно, чел? Как ты мог спутать этого автора с самой Су Сиянь, величественной красавицей, покорившей Тяньлан-цзюня? Этот скромный автор не столь красив, как Су Сиянь, силен или впечатляющ. Средненький, в лучшем случае. Он мужчина, в конце концов! Низкий для пикового лорда и любого выдающегося человека этого мира, но всё же! Может, дело в жёлтой одежде? И ладно, Самолёт оказался в действительно фиговой ситуации — один в самой неприступной тюрьме его собственного мира (он знал про неприступность, он её такой создал!), рядом бродил извращенец, а в его мире есть тысячи разных афродизиаков, которые этот глупый человек зачем-то придумал. А у него работа! Поставки! Этот лорд не безответственный, он не хотел вернуться и увидеть мумию главного ученика, сидящую над горой свитков!***
Ещё один грех его никудышного романа — истории, оставшиеся лишь в голове Самолёта. Ну просто какой смысл писать об истинных мотивах главы Хуаньхуа, когда этот автор даже Су Сиянь ни разу не упомянул? Читатели пищали от восторга из-за свершившейся мести над Шэнь Цинцю, подкидывали в комментариях всё новые пытки, и единственное, что смог вставить в эту арку Самолёт, — это па-па-па с Сяо Гунчжу. Никто не хотел вникать, почему глава чужой секты помогает полудемону и выступает против Цан Цюн! Этот автор честно пытался, в конечном счёте, это было в первой тысячи глав, и тогда он ещё не утратил веру окончательно! Увы, единственное, чего добился Самолёт, — образа доброго свёкра, благословляющего молодых и готового помочь абсолютно во всём. Одержимость лидера Хуаньхуа прошлой главной ученицей осталась за кадром, как и его дурные намерения в отношении её сына, а Лао Гунчжу превратился в очередного статиста, помогающего герою потому что. Шан Цинхуа настолько погряз в самоуничижающих мыслях, в чем он всегда был хорош, что поначалу обрадовался приходу Сяо Гунчжу в окружении тихих и расторопных младших учениц. Это так мило — младшая госпожа решила навестить своего создателя, пусть и не подозревала о том, как тщательно этот автор прописывал её! Сяо Гунчжу освободила его от вервия, прошипела «Без глупостей, иначе изобью плетью» и отошла в сторону, давая место молчаливым младшим ученицам. Они стайкой окружили Шан Цинхуа, проигнорировали все вопросы, скоро накрасили, в четыре руки соорудили сложную причёску, воткнули шпильку и, старательно отворачиваясь и краснея, переодели его в женский наряд Хуаньхуа. Милые девушки, вам же необязательно возвращать вервия бессмертных? Или хотя бы свяжите по-другому, и этот автор уползёт, как гусеница. Ему не сложно! Глядя на отражение в воде, Самолёт тоскливо размышлял о том, что косметика творит чудеса и он действительно похож на Су Сиянь. Даже больше, чем её собственный сын. — И почему отец перестал обращать внимание на Ло-гэгэ из-за такого, как ты? — напоследок сказала ему Сяо Гунчжу. Ах, его бедный сын даже не подозревал, что этот непутёвый автор взял на себя все дурные намерения Лао Гунчжу. Так что его злость безосновательна! Ничего, Бинхэ умный мальчик. Как только ярость утихнет, он поймёт, что глава Хуаньхуа его просто использовал. И Самолёт с удовольствием посмотрит за его местью! Если, конечно, дотянет. Очевидно, сталкеры, психи и извращенцы в его книге присутствовали. Бинхэ каждую двадцатую жену спасал от такого. Но что б все три в одном главе секты… Это слишком много для этого бедного автора! — Су Сиянь. Самолёт отполз к краю платформы, подальше от главы Хуаньхуа. — Сиянь, — снова позвал Лао Гунчжу. И эй, этот автор не делал тебя таким ужасным извращенцем! Он даже про Су Сиянь не писал, лишь задумал её. И уж точно он не писал главу Хуаньхуа сумасшедшим! Чувак, про тебя ничего не написано, про тебя почти и не думали, почему ты не можешь быть другим?! Внутренняя паника Шан Цинхуа побила новый рекорд. — Я сразу узнал тебя на собрании сект. Которое было пять лет назад. И ради поимки Шан Цинхуа заполонили город сеятелями, расставили ловушку и вот это вот всё? А способа проще не было? Или всё дело в том, что злодеи всегда идут сложными путями? Конечно, этот Шан мало выходит из секты (из своего кабинета, если быть совсем уж точным), но он не Юэ Цинъюань, чтобы переводить на него столько ресурсов. — Дорогая Сиянь, я так много думал о тебе, о том дне, когда ты ушла. Когда тебя обманул тот демон. Почему ты отбросила всю заботу этого наставника? Цинхуа был одним из тех людей, которые, пытаясь потушить костёр, ещё больше его раздували. И, очевидно, об этом стоило вспомнить до того, как он открыл рот и сказал: — Разумеется, охотно верю, ведь что, как не пытки и яд, лучше всего передаёт заботу лаоши. Глаза Лао Гунчжу загорелись. И это по-настоящему жутко, когда расчётливость смешивается с безумием. — Это точно ты, только ты знала, ты… Лао Гунчжу с маниакальным блеском в глазах шагнул вперёд и тут же рухнул, получив Чэнлуанем по затылку. Самолёт, убедившись, что его не будут бить следующим, убрал руки от головы. — Шан Цинхуа! — рявкнул Лю-шиди, подбежал, с ненавистью глядя на жёлтые одежды Хуаньхуа, схватил за ворот, будто желая порвать, и замер. О, шиди Лю, почему ты выглядишь так, будто не смог защитить сестру? Где презрение? Ты столько раз злился, высмеивал, ругал этого шисюна. Ты ненавидел слабость во всех её проявлениях, а пиковый лорд Цан Цюн вряд ли мог выглядеть более жалко и слабо, чем Шан Цинхуа сейчас. А ты, Ци Цинци? Где же едкие комментарии про «мужчину», про всё то, что ты обычно поливаешь ядом, как Настоящая Сильная Женщина (и пусть ты родилась за тысячи лет до создания этого штампа!)? Это же позор, унижение всей секты, что их глава Ань Дин сидит в женской одежде. Шэнь Цинцю, непривычно бледный и напряжённый, выступил вперёд, аккуратно снял с Цинхуа верхний слой одежд, вынул шпильку феникса и протянул собственное одеяние. Серьёзно, Шэнь-шисюн?! Ты, который без гуаня нужного размера отказывался покидать бамбуковую хижину? — Всё хорошо, шиди, теперь ты в безопасности, — сбито зашептал он, пытаясь замотать Шан Цинхуа в цвета своего пика. Самолёт не рискнул открыть рот. Шэнь-шисюн говорил скорее себе из прошлого, чем ему. И Шан Цинхуа знал, что больше всего желал услышать Цинцю. — Всё хорошо, шисюн, вы пришли вовремя, — что очень странно для его жестокого бессердечного мира. — Прости, Шан-шиди, — сказал Вэй Цинвэй. — Этот шисюн до последнего не желал понимать, зачем главе Хуаньхуа наш шиди. — Теперь он не посмеет, — прошипел Шэнь Цинцю так, что мороз пробрал Лю Цингэ. — Юэ Цинъюань не посмеет ещё раз сделать вид, что ничего не видит. И никто из пиковых лордов не посмел спросить, что значило «ещё раз». — Мы отведем тебя к Му Цинфану, — наконец произнесла Ци Цинци. О, это прозвучало почти угрожающе. Му-шиди мог быть ужасающим в заботе о пациентах. Шан Цинхуа нервно хихикнул, ойкнул, когда Лао Гунчжу снова зашевелился, и торопливо поднялся на ноги, готовясь убегать. Его так и вытащили из темницы — накрашенным, в жёлтой ткани Хуаньхуа, выглядывающей из-под одеяния Шэнь Цинцю, и это позор. Впрочем, боевые братья и сёстры не высмеивали — они были в ужасе из-за его внешнего вида и очень злы. Их секта никогда не была настолько едина, пусть и в своей ненависти. Ах да, это его мир, но традиции древнего Китая. Где меньше шести слоёв одежды для лорда пика немыслимо, что уж говорить про переодевание и макияж? Шэнь Цинцю резко развернулся, отбивая атаку северного демона. Одного из подчинённых Мобея, если этот автор правильно помнит. — Отдайте, — прорычал демон. А-а-а, мой король, вы хотите спасти этого человека или добавить новые обвинения к приговору? Лю Цингэ скинул Шан Цинхуа вниз как мешок риса (что гораздо, гораздо бережнее, чем было во все прошлые разы) и кинулся в бой. Цинхуа занялся любимым делом — уползанием с места драки — и врезался в другого демона. Тот протянул лапу, но голова медленно отлетела от тела и осталась парить… висеть в чьей-то руке. Шан Цинхуа сглотнул и медленно посмотрел вверх. О, эта абсолютная уверенность, лёгкое веселье и отсутствие здравого смысла! Именно так он и представлял отца своего сына. Из-за спины Тяньлан-цзюня выглянули главный ученик Ань Дин и несколько ребят помладше. Как?! А. Самолёт мог, ну допустим, доставляя очередные лекарства и травы в Цянь Цао, ляпнуть, что это пустая трата денег, ведь па-па-па с Небесным демоном мог исцелить любую болезнь. И им было бы дешевле содержать одного демона, чем покупать вот это вот всё, хотя последний заперт под горой, и, чтобы его достать, нужно то и вон то. И ах, он действительно так сказал, а его ученик оказался слишком прилежным, чтобы просто забыть промах этого шицзуня. Какие милые дети, они выпустили Небесного демона, чтобы спасти своего шицзуня! — …Сиянь? О, что стоило этому глупому автору написать, что родители Бинхэ мертвы? И все, кто их знал, что б уж наверняка.