я тебя люблю.

      у сашки на носу — маленький, но важный шажочек навстречу взросления, окончание девятого класса, экзамены — по русскому, математике, географии и биологии — и противный прыщик. и ни к чему из этого он никаких мер не принимает, потому что не видит в упор резона и просто не хочет.       зря, наверное, так поступает. ну, на то молодость людям и нужна — ошибаться, поддаваться легкомыслию и прочему, чтобы потом вырасти и исправиться, разве нет?       всё-таки они говорят: вырастешь — поумнеешь и поймёшь. правда, кем были эти они — саша запомнить не постарался. напрягаться не хотел, не обессудьте.       ему всего лишь пятнадцать лет — вся жизнь впереди! так, по крайней мере, мама говорит, а мама фигни не скажет. она умная женщина, и саша её любит.       маршев опускается на корточки, чтобы завязать белые шнурки на кроссовках. испачкаются ведь в пыли или грязи, а оттирать это — дело поганое и нежелательное.       за дверью — тёплый и ласкающий май. маршеву он особенно нравится, потому что урокам приходит конец и больше времени свободного появляется. правда, толку от этого и нет; досуг всегда обращается в то, что мама не считает полезным, однако хотя бы не препятствует (в отличие от тёти жанны).       почти.       и, блин, спешить надо. внизу уже друзья с футбольным мячом заждались, а испытывать терпение коли на прочность — себе дороже. времени совсем нет, уже опаздывает на десять минут, если не больше. саша заправляет шнурки в кроссовки вместо того, чтобы завязать их. и хуй с ними — всё равно потом развяжутся. маршев выпрямляется, хватает ключи с комода и, направляясь к входной двери, нечаянно звякает ими.       — александр! — с кухни слышится мамин раздражённый голос. — куда это ты собрался?       сашка выдыхает и оборачивается.       — погулять.       — а поесть? — мама опускает ладони на бёдра. — твой суп уже стынет.       — вернусь и поем, ма. правда, мне некогда, друзья уже ждут.       — ладно, иди. только суп потом в микроволновке подогрей, а не остывшим ешь. и херню всякую не покупай, а то я тебя знаю!       — понял-понял.       — саша, никакой фигни из «стекляшки»! тебе после неё плохо становится.       — я тебя люблю! — восклицает мальчишка вместо прощания, прежде чем выскользнуть в тамбур и выдохнуть со спокойствием.       правда, спокойствие в грудной клетке надолго не задерживается — разум заполоняет одна-единственная мысль.       сможет ли саша то же самое кириллу сказать? хоть когда-нибудь? может быть, да. или нет. это на носу, но волнует больше, чем всё остальное.       голову противный таринцев целиком захватил и засел там.       дебил.       когда саша выходит на улицу, то коля спрашивает, почему у него щёки покраснели.       маршев отвечает другу полуправдой-полуложью:       — запыхался.       дышать на самом деле трудновато, только вот из-за того, что сашка на лестнице с кириллом пересёкся, а не из-за усталости. стыдоба.       — кирилл пидорас вонючий, — вякает эдик, поднимаясь с лавочки, — даже не поздоровался. прошёл мимо просто. весь такой важный. хуй бумажный, бля.       макаров посмеивается:       — ты злишься, потому что он только с тобой не поздоровался. чё, краш тебя проигнорировал?       — не неси хуйни, нищеброд! кому этот кирилл вообще понравиться может! он же педик.       — я согласен с эдиком, — поддакивает николай, сжимая в руках мяч. — таринцев противный. у него даже девчонки никогда не было.       — у тебя, кстати, тоже девчонки никогда не было, жидёнок.       — твою мать, закрой ебало! у меня была девчонка!       — не считается! это была моя баба!       саша сглатывает с трудом.       а сердце бьётся.       бьётся, когда он мяч по двору гоняет;       бьётся, когда он видит хорошие и плохие сны;       бьётся, когда он с друзьями идёт за пивом;       бьётся, когда его за углом с ножом поджидает осень.       в голове одно: «я тебя люблю». в текстовом сообщении, пришедшем в ответ в 20:23 — «я тебя тоже».       а на остальное — всё равно.