***
Путешествие закончилось спустя несколько дней успехом. Люмин гордо шествовала по дороге к Ли Юэ и слушала болтовню Паймон о новой книге, Тарталья шел чуть позади, нагруженный всякой походнической снедью и артефактами, которые любезно предложил донести. Люмин не видела смысла отказываться, но теперь старалась не так сильно торопиться, чтобы Тарталья поспевал. Об уговоре они с того самого момента не вспоминали, но Люмин нет-нет, а ловила на себе задумчивые и внимательные взгляды. Это было забавно, как и ненароком поддразнивать Тарталью: то поделиться с ним булочкой и дать откусить из ее же рук, то «случайно» зацепиться рукой за оголенный пресс во время сборов, то смахнуть со щеки крошки, звонко рассмеяться и тут же отстраниться. Словно и без подтекста. Но с явной долей любопытства. Город встретил их привычным шумом. Издалека слышался рассказ Лю Су из чайной — Люмин пробрала дрожь от знакомой истории, которую она сама только недавно приносила на поручении; в Народном выборе стоял гвалт пирующих, а где-то поодаль шумел молот кузнеца и прибой. — Ничего здесь не меняется, — улыбнулась Люмин и махнула спутникам рукой, чтобы подождали. Катерина встретила их с привычным приветливым равнодушием. Мешочек с морой приятно опустился в руку, а вот список новых поручений Люмин поскорее спрятала подальше — о работе сейчас думать хотелось в последнюю очередь, — и поспешила вернуться к спутникам. Они все вместе прогулялись до ювелирного, где сдали артефакты, закупились продуктами на вечер и только около комнаты Люмин, которую она обычно снимала в Ли Юэ на редкие остановки, Тарталья наконец отдал все вещи и улыбнулся. — Ну, бывай! — махнул рукой он. — Будут еще интересные задания — зови, — и Тарталья развернулся, собираясь уходить. Люмин оказалась быстрее. Впихнув Паймон пакет с продуктами, отчего та стремительно приблизилась к земле, но, ругаясь, все-таки удержалась, Люмин в несколько шагов догнала Тарталью и поймала его за полы военного кителя. — Эй, Чайльд, а ты ничего не забыл? — в ее глазах бесновались черти, но на губах точно лежала очаровательная улыбка. Во всяком случае Люмин очень старалась, чтобы та не выглядела кровожадной. Тарталья удивленно вскинул бровь, почесал затылок, и Люмин поспешила напомнить: — Я о своем предложении. Загляну к тебе вечером, — хмыкнула она. Тарталья открыл рот, закрыл, попытался было как-то отвертеться, но Люмин предупреждающе дернула его за китель. — И только попробуй куда-нибудь смыться — из-под земли достану, — совершенно мило и ласково (хотя этот тон явно не предвещал ничего хорошего) закончила она, только после отпустила и вернулась к Паймон. Ответа ей не требовалось. Зато явно требовалось как-то объясниться перед самым лучшим компаньоном.***
— Я буду осторожна и всё такое, так что спокойной ночи! Люмин с усилием закрыла дверь за собой, оперлась на нее спиной и смахнула с лица растрепавшуюся челку. Паймон по ту сторону еще что-то причитала, но уже наедине с собой, а Люмин, чувствуя себя едва улизнувшим из-под материнской опеки подростком, тихо рассмеялась и нырнула в вечерний город. Рыжие огни разбавляли синеву тихих улиц, и Люмин замедлила шаг, впервые за долгое время наслаждаясь величием Ли Юэ и его непоколебимым спокойствием. Гвалт к этому времени уже стих, редкие жители как и она сама наслаждались вечерним променадом, но больше никого на улице не было. И такая тишина радовала. Нужный дом найти не составило труда. Люмин свернула в сторону от банка Северного королевства, юркнула к череде одинаковых дверей и остановилась перед одной определенной. Внутри она еще не была ни разу, и легкое любопытство одолевало теперь с бóльшей силой. Люмин приосанилась, поправила волосы свободной рукой и тут же негромко, но настойчиво постучала. По ту сторону послышался какой-то шум, разбив опасения, что вечер придется провести за поисками Тартальи по всему Тейвату, щелкнул дверной замок и рядом с косяком показалась рыжая макушка, а затем и ее обладатель. — Не думал, что ты правда придешь, — Тарталья улыбался той самой напускной и нахальной улыбкой, которой когда-то поприветствовал Люмин впервые. Непроизвольно зачесались кулаки, но Люмин только улыбнулась не менее нагло в ответ, впихнула незадачливому хозяину дома в руки коробку с ужином и, не дожидаясь приглашения, юркнула внутрь. — Удивлена, что ты не сбежал, — отпарировала она, переступив порог, и принялась стягивать с себя обувь. А после этого прошла вперед и осмотрелась. Помещение, на удивление, было почти крошечным в сравнении с тем, насколько Тарталья обычно жил на широкую ногу. Прихожая сразу же перетекала в комнату: там обнаружился письменный стол, кровать, узкий шкаф, комод и ширма, которая, как видно, отделяла подобие кухоньки от остальной спальной части. Люмин из любопытства взглянула на обеденный стол, рассчитанный явно на одного, и окончательно уверилась, что гости Тарталью своим присутствием не баловали. — Мне всегда казалось, что твое жилье должно быть сравнимо с царскими хоромами, — честно призналась она, а Тарталья, до того с любопытством рассматривающий коробку в своих руках, наконец оторвался от нее и хмыкнул: — Это бессмысленно. Тем более что дома я бываю не так часто, а для жизни этого более чем достаточно, — пожал плечами он и, прошествовав мимо, аккуратно опустил свой ужин на стол. — Будешь чай? — как ни в чем не бывало предложил он. — Уровень Глазурного павильона, конечно, не обещаю, но что-то получше походного пойла могу устроить. — А давай. Это было почти мило. Люмин, признаться, думала, что после весьма откровенного предложения Тарталья встретит ее при полной боевой готовности, чтобы не ударить в грязь лицом. Но он либо оттягивал момент и тушевался, либо и правда был весьма гостеприимным хозяином. Отказываться смысла не было, Люмин устроилась на стул за обеденным столом, пока Тарталья возился с горелкой и чайником, и просто наблюдала. Вместо привычной формы на нем сейчас красовались простецкие штаны, которые в избытке продавались в Ли Юэ, и такая же незамысловатая рубаха с тесемками на воротнике-стойке. Непривычный крой и узоры привлекли внимание, и Люмин некоторое время рассматривала их. — Это из дома, сестра отправила, — Тарталья поймал ее взгляд и улыбнулся, разливая чай по чашкам и выставляя одну из них перед Люмин. После принес от письменного стола еще один стул и умостился напротив. — На работе такое носить жалко — запачкается, а дома самое то. — Красиво. И любопытно. Люмин всегда нравилось, как Тарталья отзывался о своей семье, но она впервые задумалась, насколько в действительности он скучал. Возможно Тарталья был единственным, кто в полной мере мог понять ее собственную тоску по брату и возможно именно поэтому, узнав об Итэре в одном из путешествий, он поддерживал как мог. Мысли о брате, однако, сейчас были лишними. Люмин потерла края кружки, согревая ладони и успокаиваясь, отпила теплый чай и улыбнулась. Ее игра на сегодня только начиналась. Взгляд Тартальи, который нет-нет, но задерживался на ней после очередного круга по интерьеру, только подстегнул азарт, и Люмин позволила себе улыбнуться мягче и посмотреть точно в голубые глаза. — Ты непривычно покладистый, — отметила она. Тарталья пожал плечами: — Ты не часто видишь меня дома, — ответил он. Пальцы чуть сжались на чашке, что не ускользнуло от взгляда Люмин. — Еще реже приходишь с такими предложениями. Я не знаю, чего от тебя ожидать. Люмин рассмеялась — зато ответ был настолько же честным, насколько прямолинейным. Она потянулась вперед, достала до рыжей копны волос кончиками пальцев и мягко потрепала по ним под удивленным и настороженным взглядом. А потом хитро улыбнулась: — А ты попробуй угадай, ты же уже был с девушками, — подколола она, полностью поддерживая легенду Тартальи о его «опытности». От взгляда не ускользнули едва заметно заалевшие кончики ушей, когда Тарталья снова осмотрел Люмин, но больше ничем эмоций он не выдал. Люмин стало еще веселее. Она в несколько глотков допила чай, резво поднялась со своего места и, в пару шагов оказавшись рядом, звонко чмокнула Тарталью в щеку. Отпрянуть он не пытался, но весь как-то подобрался и замер — накопленный годами боевой опыт был совершенно бесполезен здесь и сейчас и никак не мог подсказать, как вести себя дальше. К несчастью для Тартальи, Люмин это прекрасно понимала и нагло пользовалась. Кончики пальцев на сей раз коротко прошлись по шее до легкой дрожи, Люмин мягко прикусила мочку уха, замечая, как стиснулись на чашке пальцы Тартальи — сильные и длинные — и тихо прошептала: — Я ненадолго займу твою ванну Чайльд. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы ты перестал изображать из себя изваяние, — промурчала она. Кончик языка влажно прочертил по краю уха. — Слиться с пространством все равно не выйдет — ты слишком заметный. И на этой ноте она отстранилась и юркнула в примеченную недавно дверь, давая пару мгновений чтобы собраться Тарталье, а заодно и себе. Сердце часто стучало в груди. Вот так близко с Тартальей она находилась разве что в спаррингах и в сражениях бок о бок, но никогда еще не удавалось просто бессовестно уткнуться ему в шею и вдохнуть запах, осевший на коже. Запах вымытый, чистый после ванной, с отдушкой от мыла и легким шлейфом Ли Юэйских пряных благовоний, которые распространялись по всему городу. Люмин хлопнула себя по щекам, возвращаясь к реальности, и уставилась в зеркало в небольшой ванной комнате. Оттуда на нее смотрела самая обычная девчонка в простом, не походном платье, купленном где-то Паймон на карманные деньги, без наручей и привычных сумок со снадобьями, без осевшей на коже дорожной пыли и с аккуратно вычесанными волосами. Отражение было непривычным. Отдых в Тейвате выдавался не часто, а ожидание опасности преследовало даже в самых мирных днях, поэтому в таком виде Люмин выходила из дома редко. Незнакомые вряд ли смогли бы увидеть в ней сейчас сильного воина и рыцаря. Тарталья о ее силе знал и без всякого шмотья и наверное это была одна из многих причин, почему он не спешил сейчас действовать. От этих мыслей Люмин мягко улыбнулась зеркалу. Она осторожно провела рядом с подкрашенными неярко губами, смазывая невидимую соринку, оглядела себя со всех сторон и, не найдя за что еще зацепиться взглядом, одернула платье и вышла обратно. Тартальи за столом уже не было, но рядом шумела вода и слабо гремела посуда, поэтому Люмин тихо прошлась обратно к ширме и заглянула за нее. Тарталья стоял спиной у таза с водой и споласкивал чашки. Он точно заметил движение рядом — плечи напряглись как для разворота — но предпочел остаться так. Прятался. Люмин усмехнулась и подошла ближе. Тарталья был чертовски высоким, и вот так, стоя за его спиной, Люмин едва ли дотягивалась макушкой до лопаток. Ее руки опустились на талию, очертили по твердому от мышц телу под рубашкой и скользнули вперед, а сама она уткнулась в спину носом и глубоко вдохнула. Здесь недавний запах был менее ярким, чем у шеи, но Тарталья весь разом подобрался и окаменел на долю секунды, прежде чем мышцы расслабились, а он продолжил заниматься немногочисленной посудой. Люмин хихикнула и прочертила ладонями по прессу, увела их выше на грудь и с особым довольством отметила чуть сбитый короткий вздох, прежде чем вторая из чашек опустилась в сушилку, а Тарталья выпрямился и поймал ее руку. Ладонь была влажной от воды, но горячей, грубоватой от мозолей и в противовес нежной по прикосновению. Подушечки пальцев огладили по костяшкам на ее руке, по венам и перешли на запястья, изучая изгиб и мягкую, в сравнении с его, кожу. Люмин тоже привыкла к мечу и тренировкам, но руки все равно казались нежнее, а сейчас еще и явно чувствовалась разница в размере, когда Тарталья накрыл ее ладонь своей и большим пальцем кругом провел по внутренней части. Легкая волна мурашек пробежалась по телу. — В комнате есть более удобные места, чем таз с водой, — негромко, но с усмешкой проговорил Тарталья, разрушая момент секундной нежности. Люмин вынырнула из своих мыслей, фыркнула и отстранилась — он тут же развернулся лицом, со своей нахальной улыбкой на губах, за которой всегда прятал лишние эмоции, и подошел на шаг ближе, возвышаясь перед ней. За напускным бахвальством от неуверенности не осталось и следа, но Тарталья все равно не торопился. Кожи на щеке коснулась ладонь. Люмин вскинула взгляд, мягко потерлась о нее и улыбнулась, прежде чем привстать на носочки и потянуться выше, обхватывая за шею и утягивая в объятия. — И где твои удобные места? — прошептала она и мягко дернула за рыжую прядь волос, почти с детским восторгом наблюдая, как дрогнули рыжие ресницы. — Проведешь экскурсию? Тарталья попытался выпрямиться, чтобы показать, но Люмин лишь крепче сжала руки в замок на шее. Растерянный взгляд стоил этого, но Тарталья быстро сориентировался, потянулся и легко подхватил ее на руки, сокращая всякое расстояние. — Быстро учишься, — похвалила Люмин рядом с ухом и прикусила горящий кончик, прижавшись теснее. В ответ ей коротко фыркнули, так же коротко чмокнули в шею и аккуратно пронесли подальше от таза с водой и ширмы. Десяток шагов тянулся медленно, не без помощи Люмин. Она всячески старалась отвлекать: огладила по плечам сквозь тонкую ткань рубашки, ощущая под ней твердые натренированные мышцы, крепче обхватила за талию ногами и прижалась ближе. Кончик языка влажно соскользнул по бьющейся вене на шее, прикосновение завершилось нежным укусом, и очередной шумный вздох сладко прошелся по слуху. — Если ты голодная, на кухне была еда, — за ворчанием Тартальи явно слышалась растерянность, но Люмин только хихикнула и укусила для симметрии с другой стороны, чувствуя, как сильнее напрягаются державшие ее руки. Это льстило и распаляло в предвкушении чего-то очень и очень интересного. Вопреки ожиданиям, на кровать Тарталья не уложил, а так и опустился с ней на руках, усадил к себе на колени и тут же настойчиво провел по спине вверх и зарылся пальцами в волосы, притягивая ближе и целуя. Действие невинное, одними губами, что в очередной раз вызвало у Люмин короткий смешок, прежде чем она перехватила инициативу и поцеловала сама, как положено, «по-взрослому», игриво лаская языком. Последние сомнения отпали — целоваться Тарталья не умел, но и не отстранялся: природная способность приспосабливаться и ориентироваться в любой ситуации играла ему на руку, и он, чуть погодя, попытался повторить то же самое, что только что прочувствовал на себе. Люмин довольно вздохнула, сама зарылась пальцами в рыжие волосы и привстала на коленках, чтобы удобнее было и ей, и Тарталье. Горячее дыхание обжигало. Поцелуй прервался так же внезапно, как начался, давая обоим необходимую паузу. Люмин дышала чуть сбито, и с удовольствием отмечала, что Тарталья тоже пытался выровнять дыхание и при этом не подать виду, что произошло что-то необычное. Но взгляд выдавал. Поплывший даже от поцелуя, жаркий, Люмин чувствовала его на лице и ниже, по мягким изгибам плеч и выступающих ключиц, еще ниже на груди, откуда Тарталья сразу посмотрел куда-то в сторону — вид сверху на платье хоть и давал простор фантазии, но открывал весьма соблазнительную ложбинку. Руки Тартальи тоже гладили лишь по голове и спине, словно дальше мешали собственные выставленные запреты. Люмин чуть склонила голову набок и коротко позвала: — Чайльд. Тарталья обернулся тут же, как по команде, вытянулся в струнку, а секундой позже задохнулся и крепко зажмурился. Люмин почти садистски опустилась на его колени, медленно поерзала на них, цепляясь ненароком за ширинку и с улыбкой отметила, что поцелуй не прошел бесследно. — Кто-то ведется, — протянула она задумчиво и так же медленно покачнулась вперед-назад. Тарталья на сей раз среагировал быстрее: опустил обе ладони на талию, затрудняя любое движение, но не лишая его полностью. Не мог лишить. И Люмин этим пользовалась, выдирая с влажных губ полузадушенный вздох. — Кажется в этом сражении ты явно проигрываешь, — с улыбкой отметила она. Азартный блеск во взгляде нравился ей куда больше загнанного выражения, и Тарталья оправдал все ожидания. Разом подобрался, прижал ближе к себе и выдохнул жарко в губы. — Это мы еще посмотрим! — упрямо ответил он. Люмин мазнула кончиком языка по губам, но ушла от поцелуя, сбивая с толку в очередной раз за вечер. — Ну если ты собрался смотреть... — переиначила его слова в нужное русло она и в одно мгновение оказалась на полу. Тарталья выглядел очаровательно: поплывший взгляд, с затаенным в нем упрямством, мешался с растерянностью и почти с обидой от внезапной потери близости, ладони резко стиснулись на простыне, но Люмин не дала долго злиться, схватила руками края рубашки и потянула за них вверх. — Ты, кажется, говорил, что эта вещь дорога для тебя, — подмигнула она. — Будет нехорошо, если помнется. Льняная ткань медленно заскользила по бледной коже, пока Тарталья не кивнул и не поднял руки вверх, помогая себя раздеть. Люмин не торопилась, но и не медлила, осторожно стянула рубашку через голову, так же неторопливо отошла и повесила ее на шкаф, а после украдкой посмотрела на Тарталью. Он не отводил от нее взгляда, и Люмин, пользуясь всем его вниманием, потянула за платье вверх. За шелестом одежды слышалось тихое, но очень явное ругательство. Платье отправилось на вешалку к рубашке, Люмин неторопливо развернулась, потянулась всем телом, повела голыми плечами и так же медленно направилась к Тарталье. Его взгляд зачарованно блуждал по телу, и такое внимание неимоверно льстило. Люмин поправила лямку светлого кружевного бюстгальтера, кокетливо накрутила прядь волос на палец и замерла перед Тартальей. Он потянулся рукой вперед. Пальцы щекотно огладили по талии, коснулись предплечья, вторая рука осторожно прошлась по бедру, а сам он потянулся было вперед, но в последний момент затормозил, так что по коже мазнуло лишь сбившееся дыхание. Люмин вздрогнула. Опустила ладонь на рыжие волосы, зарылась в них пальцами на затылке и настойчиво потянула вниз, заставляя запрокинуть голову. В глазах Тартальи плясали черти и плавилось желание. — Чайльд, — титул прозвучал тише и ниже, Люмин смотрела сверху-вниз из-под полуприкрытых век и глубоко дышала. — Это первый раз с девушкой? Смятение вперемешку с паникой отразилось на конопатом лице, но Люмин крепче сжала за волосы и все прочие эмоции прервались коротким вздохом сквозь стиснутые зубы. — Да, — негромко ответил он. За честность пальцы мягко огладили по затылку. — Тогда я подскажу, что делать. Тарталья не успел ответить. Люмин снова натянула волосы на затылке, и на сей раз ответом стал сдавленный стон и жадно-горящий взгляд. От него жаром прошило вдоль позвоночника; от такой реакции на обычное, казалось бы, действие, внутри медленно сплетался тугой узел нервов, и Люмин, не мешкая, потянула лицо Тартальи к себе. — Можешь поцеловать. Губы послушно коснулись живота, а спешная россыпь поцелуев дорожками расползлась по коже. Люмин казалось, что Тарталья сейчас вывернется из ее хватки, взбрыкнет, покажет свой привычный характер и возьмет всё в свои руки, но вместо этого он задышал чаще и отозвался активнее, стоило только сжать волосы немного крепче. Ему нравилось. Это осознание расплылось горячей магмой по венам, от него легкой дрожью свело мышцы и сжались пальцы на ногах. Люмин на пробу потянула голову выше — поцелуй пришелся под грудь, а кончик носа мазнул по ней, — из любопытства царапнула свободной рукой с короткими ноготками по плечу и в ответ получила еще один стон. «Архонты» — мысленно отозвалась она. Кто бы знал, что именно Тарталье, со всеми его замашками во власть и неуемным шилом в пятой точке, будет заходить подобное отношение. Но останавливаться на этом не хотелось. — Коснись меня руками, — прозвучал следующий приказ. Люмин облизнула пересохшие губы, а секундой позже шершавые от мозолей ладони легли на бедра. Тарталья гладил мягко, хотя пальцы заметно подрагивали от желания, но он и не думал торопиться. Люмин нахмурился, потянула голову выше, подошла еще на шаг, располагаясь между ног и сама подхватила чужую ладонь. — Я не рассыплюсь, — она надавила мужскими пальцами себе на бедре и с нажимом провела выше, сжала на талии, мазнула по низу живота и медленно прочертила наверх. Кружево белья не давало почувствовать ладонь в полной мере, но даже сквозь ткань ощущалось тепло. — Здесь будь мягче, — направила она и позволила дальше изучать себя. Тарталья схватывал на лету. Люмин одобрительно выдохнула, когда уже без ее наставлений ладони очертили грудь, взвесили ее, чуть сжали на пробу и снова прошлись в мимолетной ласке. На ключицу прилетел очередной поцелуй, одна из рук соскользнула вниз и за спину и с особым удовольствием сжала на ягодице. Затем снова, уже увереннее, сильнее и щекоткой скользнула на ноги. Люмин невольно повела бедрами, вдохнула глубже и прикрыла глаза, позволяя себе раствориться в моменте. Сильные руки разжигали внутри не элементальный, но вполне ощутимый огонь, сердце заходилось всё чаще, а желание возрастало. Люмин потрепала по рыжим волосам, надавила на основание шеи и сладко, томно выдохнула: — Хороший мальчик. И тут же получила слабый укус на шее с одной и с другой стороны. — Вкусно пахнет. Дрожь прошила по всему телу. Люмин задохнулась от щекотных и горячих слов на коже, а Тарталья, подумав, провел еще и языком до мочки, а после втянул ее в рот. Он учился слишком быстро, влага и тепло дразнили не хуже ладоней, которые Люмин слишком явно чувствовала на бедрах в мягких поглаживаниях от коленей и выше, а после в чуть более сильно сжатых пальцах на мягких изгибах. Люмин невольно поджала ягодицы, облизнула пересохшие губы, но из неги выдернул чуть ехидный и хриплый смех: — Кажется, ты ведешься. Мы сравняли счет. Вот же... Слова опалили жаром и азартом, заставили сжать сильнее руку и резко дернуть Тарталью за волосы, отстраняя от себя и с вызовом глядя в эти нахальные голубые глаза. Люмин задохнулась снова: губы у Тартальи были влажные и блестели при неярком свете комнаты, на щеках и ушах горел блеклый румянец, а взгляд был такой... Люмин не могла подобрать должных сравнений: Тарталья смотрел так в драке с кем-то сильным, но одновременно с тем сейчас по голубым глазам простиралась мутная и пьяная пелена и неутолимая жажда. Завершала картину наглая ухмылка, и Люмин чувствовала, как от этого гаденыша закипает злость вперемешку с желанием. — О-о-о, мы еще толком не начали, — голос понизился, Люмин сама не заметила, как улыбнулась шире, как наклонилась ближе и смачно, с особым удовольствие поцеловала, чтобы следом сжать зубами на нижней губе. Тарталья дернулся в ее руках, но не ушел от прикосновения, зато ладони на бедрах стиснулись крепче, а пальцы дернулись вверх, не то случайно, не то нарочно цепляясь по светлой ткани белья. Люмин зажмурилась, свела коротко ноги ближе, нежно прошлась по укусу языком, а следом отстранилась и без колебаний поставила пятку на край кровати. Тарталья вздрогнул от непосредственной близости с самым драгоценным мужским, попытался отсесть дальше, но Люмин действовала быстрее, снова хватаясь за копну волос и одновременно с этим осторожно надавливая стопой на набухшую плоть. Взгляд Тартальи потемнел, а с губ сорвался шипящий стон. Люмин, почти не меняясь в лице, с напускным спокойствием провела пальцами вверх и вниз сквозь ткань, усилила давление на короткий миг и, не сводя взгляда с лица, оттянула мысок ноги на себя. Тарталья подался вперёд за прикосновением, щеки заалели от смущения, но это не мешало ему действовать так, как хотелось. Он попытался вжаться обратно в ногу, потереться об нее, но рывок за волосы — и он крепко зажмурился, переставая рыпаться в руках и срываясь на частое дыхание. Люмин с восторгом смотрела на напряженные плечи и закушенную губу. На то, как парень перед ней мелко подрагивал, сбитый с толку за слишком ярким возбуждением и непривычным ощущением, и его было бы почти жаль за такой первый раз, если бы Люмин не чувствовала бы под стопой влаги и не видела бы этого горящего желания во взгляде. Если это не был бы Тарталья. — Как думаешь, как быстро ты кончишь только от одной моей ноги? — Люмин наклонилась ближе и зашептала это в ухо, мягко прикусывая по его кончику и одновременно с тем вернула прикосновение внизу. Тарталья невнятно что-то пробормотал и выругался, руки безвольно опустились на простынь и крепко сжались на ней, но Люмин такой расклад не устроил. — Я не разрешала тебе расслабляться, — напомнила она. Мазнула стопой из стороны в сторону и с довольством отметила, как на бедро вернулись шершавые ладони. — Ты просто... — хриплый голос Тартальи прошил по нервам и вызвал улыбку. — Просто что? — Просто нечто, — со стоном прохрипел Тарталья, не способный на большее красноречие и совершенно потерянный в себе и своих эмоциях. Если остатки стеснения еще и были, то все их заглушало слишком яркое возбуждение. Люмин почти лениво двигала стопой, улавливая каждое мимолетное изменение. То, как становилось тяжелее дыхание, то как сильнее стискивались на ее бедре пальцы, которые бесцельно гладили вверх-вниз, перемежаясь с короткими поцелуями в коленку. Тарталья не делал толком ничего, но одного его покорно-поплывшего вида хватало, чтобы внутри все завязывалось узлом. Люмин вдохнула глубже, закусила губу и с улыбкой перебрала пальцами по плоти. Поцелуй Тартальи на внутренней части бедра от этого сорвался стоном, горячее дыхание опалило по нежной коже, вызывая новую волну мурашек и отдаваясь приятным желанием в голове. Одно то, насколько Тарталья заводился от нее и терял голову, пьянило хлеще любого алкоголя. Насколько явно видно было по нему удовольствие и насколько сильно терялся контроль. — Люмин... — собственное имя сказанное так, почти просяще, требовательно и совершенно потеряно, подливало масла в огонь. — Я не... Ты победила... Прекрати. Но вопреки своим словам он двинулся сам ближе, вжался теснее и беспомощно уронил голову вперед, упираясь горячим лбом в ногу. Люмин хмыкнула, ощущая накатившую волну эмоций, разрастающуюся в груди, поощрительно погладила по голове и резко сжала ладонь, натягивая рыжие пряди. Это стало последней каплей. Тарталья хрипло простонал, подбрасывая бедра вверх, под ногой даже сквозь ткань штанов чувствовалась влага, а Люмин поймала себя на мысли, что жадно смотрит, как подрагивали широкие плечи. Она почти нежно очертила двумя руками по голове, помассировала основание шеи и огладила ярко-алеющие уши и щеки. — Молодец, неплохо держался, — похвалила она. Пальцы Тартальи крепче сжались на ее бедре, а невнятные слова неразборчиво прозвучали куда-то в коленку. Люмин мягко, но настойчиво отстранила его от себя, встала на обе ноги на пол, только сейчас ощущая напряжение в мышцах, и легко чмокнула в макушку. — Кажется я веду по счету, — улыбнулась она и перекатилась с пятки на носок. Тарталья вздернул голову вверх. Поплывший взгляд казался расфокусированным, но на удивление куда более живым чем обычно, и все таким же жадным. Люмин вдохнула глубже и повела бедрами из стороны в сторону, ощущая, что попала по полной программе. Удовольствие хотелось получить и самой, но если сначала она планировала немного отдохнуть и дать Тарталье прийти в себя, то сейчас засомневалась в собственных убеждениях. Он смотрел на нее требовательно, даже будучи ниже сейчас по уровню взгляда. Он беззастенчиво скользнул им по груди, сглотнул и совершенно невозможно облизнулся, как обычно не осознавая, насколько чертовски привлекательно выглядел в чужих глазах. И он явно рассчитывал взять реванш. — Сними его, — кивнул Тарталья на бюстгальтер. Тяжелое дыхание не мешало ему говорить ровно, а физическая подготовка вполне позволяла не растекаться по кровати сразу после спадшего возбуждения. Казалось, это напротив только подталкивало его к действиям. — Теперь ты приказываешь? — вздернула подбородок Люмин, но вместо того, чтобы ставить Тарталью на место, подошла ближе вплотную и обхватила руками горящие щеки. — А самому слабо? Повторять дважды не пришлось. Ладони Тартальи заскользили по позвоночнику, замерли на замысловатой застежке и с легкой заминкой и коротким ругательством, чем вызвал тихий смех, все-таки справились с ней. Люмин повела плечами, сбрасывая бретельки, а Тарталья тут же нетерпеливо отложил светлое кружево на кровать за собой и жадно вцепился взглядом в открывшийся вид. На его шее дернулся кадык, когда он потянулся ближе и без наставлений поцеловал на мягкой груди. Люмин вздрогнула от внезапной нежности, но следующий поцелуй не заставил себя ждать, а следом и руки опустились сверху. Тарталья помнил об аккуратности, но это не мешало ему сжимать пальцы, а следом почти невесомо касаться ими около сосков. Крупная дрожь пробила по телу. Люмин невольно выгнулась сильнее в спине, подставляясь под прикосновения, ощущая накапливающийся жар внизу живота и сладкую пелену в голове. Ощущая широкие ладони на себе, а следом и губы, которые на пробу, по наитию обхватили сосок и мягко стиснулись на нем. Сдержать короткий стон от прошившего электрического разряда не вышло, и он же стал негласным одобрением всего происходящего и развязал Тарталье руки. И не только их. Ласка языком стала еще более яркой и приятной, горячая влага рта еще больше распаляла и выбивала землю из-под ног, и Люмин вцепилась в плечи Тартальи, удерживая шаткое равновесие и уезжающий мир. — Кажется, тебе не очень-то удобно стоять, — хмыкнул Тарталья, и одна из рук вдруг неожиданно сжалась на ягодице, а пальцы коснулись ниже, между ног. Люмин подобралась и напряглась, а Тарталья, завороженный такой реакцией, повторил действие. — О, а так интереснее. Гаденыш. Но какой же красивый... Люмин выровняла дыхание и расслабилась, подставляясь под руки. В конце концов разве не этого она хотела? А чужая инициатива и желание были даже приятными. — Ты такая горячая здесь, — хрипло пробормотал Тарталья, цепляясь сквозь ткань белья. Только заклеить бы ему рот. — Наверное потому, что я живая, придурок, — шикнула Люмин и выдохнула сквозь зубы на очередном прошившем движении. — Это однозначно плюс. Тарталья заткнулся сам, вернувшись к груди ртом. Терпеть становилось все труднее с каждой секундой, пальцы на ощупь оглаживали внизу, но Тарталья не торопился снимать последнюю преграду, а действовать дальше не получал разрешения. Люмин не выдержала первой. Отстраниться было равносильно пытке, прохладный воздух тут же обжег разгоряченную кожу, но Люмин отступила на шаг назад, чувствуя, как подрагивали коленки, и тяжело взглянула на Тарталью. — Тебе очень удобно в мокрых штанах? — поинтересовалась она и без стеснения вперилась в темное пятно на ширинке. Уши Тартальи заалели, но на лице расплылась нахальная ухмылка, не предвещавшая ничего хорошего: — Как будто ты сама сейчас суше, — и он наглядно вытянул вперед поблескивающие от влаги пальцы. Люмин поджала губы и мысленно придушила засранца. — Раздевайся, говорю, — проигнорировала она его ответ и легко подцепила за резинку белья. Тарталья вперился в нее взглядом, а Люмин и не стеснялась, плавно стянула с себя вниз последний элемент одежды и выпрямилась в полный рост. Тяжелое дыхание и широко расставленные в стороны ноги. Не нужно было смотреть, чтобы понять состояние и снова накатившее возбуждение, их было видно по одному лишь взгляду Тартальи. Люмин не препятствовала, когда он потянулся ближе и поцеловал сначала на красном следе от резинки, а следом ниже, мягко коснулся губами и шумно втянул носом воздух. — Дурак, — Люмин опалило жаром, она коротко ударила ребром кулака по плечу Тартальи, и тот тихо рассмеялся, делая еще хуже по влажной коже. И только после отстранился и поднялся, по-армейски быстро стаскивая с себя остатки одежды и с легкой заминкой представая перед ней. Веснушчатый и бледный везде, покрытый рваными шрамами, но оттого не менее красивый, с нелепо стоящим колом членом. Люмин позволила себе тихий восторженный вздох, позволила подойти ближе и коснуться ладонью от подвздошной кости и выше, по твердому прессу и на плоскую грудь, а после обратно вниз, игриво обводя по паху и чувствуя на макушке резкий выдох. — Не торопись, герой, — ласково протянула она, вставая вплотную и только теперь в полной мере ощущая, насколько он был горячим. — Мне тоже хочется. Не только же тебе развлекаться, — пристыдила она. Тарталья коротко фыркнул, но даже не подумал противоречить, напротив, шагнул назад к кровати и потянул за собой, накрывая губы поцелуем. На выстиранные простыни они повалились, так и не отрываясь друг от друга. Матрас прогнулся под их весом, Люмин ближе потянула к себе за шею и с легкостью оказалась сверху, хотя теперь инициатива и не шла только от нее. Тарталья целовал жадно и с чувством, недостаток опыта он компенсировал старанием и умудрялся еще и отвлекаться на ласки на теле. Люмин мысленно содрогнулась — представить Тарталью чуть более искусным теперь было немного страшно, если даже сейчас он умудрялся сделать ей хорошо, а ее удовольствие ставил выше своего. От губ он правда оторвался первым, расплылся в нахально-довольной улыбке, что не помешало нежно обвести по щеке и сказать: — Ты обещала подсказывать, — напомнил он. Широкая ладонь скользнула за ухо, на шею, вниз и за спину. Задержалась на пояснице, и следом с чувством сжалась на ягодице, а пальцы теперь без преград прошлись по влаге. Люмин коротко выдохнула, опираясь предплечьями на грудь Тартальи и позволяя поизучать пока так. В его бесстыжем взгляде теперь горело любопытство, рука двигалась неторопливо, но скользила легко, не давая обманываться, насколько Люмин хотелось этого. — Старайся не цепляться ногтями и сильно не... давить, — направила Люмин сквозь сбившийся стон. Она удобнее уперлась коленками в матрас и в очередной раз чертыхнулась с роста Тартальи. — И веди ниже... м-м-м, вот тут, да. Еще мягче, едва касаясь. И не три активно, это не лампа джинна. Тарталья коротко прыснул в плечо, но продолжил делать как было велено, а Люмин замолчала, всецело отдаваясь ощущениям. Тарталья старался. То чуть ускорял движение, то напротив, вел медленно, но ощутимо, пару раз соскальзывал между губ и надавливал на пульсирующие стенки, отчего Люмин невольно поджимала пальцы на ногах. Ожидание становилось все невыносимее, а ласки чем дальше, тем более издевательскими выглядели на фоне зашкаливающего желания. Люмин невольно прижалась ближе, выгнулась сильнее, коротко целуя по шее и ключицам, слабо прикусила кожу и тихо простонала. Тарталья под ней напрягся и шумно выдохнул — Люмин слышала, как часто колотилось у него в груди сердце. — Что, хочется? — улыбнулась она, привставая и поднимая на Тарталью мутный взгляд. Жаром от ответного взгляда прошило от макушки до самых пяток. Тарталье не просто хотелось, он жаждал получить ее себе и даже недавний оргазм не сглаживал неимоверного желания и жадности. Люмин тихо рассмеялась, сползла ниже и неаккуратно — или наоборот слишком ювелирно — проехалась влагой по напряженной плоти. Тарталья выгнулся на кровати, запрокинул голову назад и поймал воздух широко открытым ртом. — Чайльд, — Люмин позвала негромко, удивляясь как хрипит собственный голос, и, дождавшись внимания, поймала ладонью мужское неказистое достоинство. — Смотри на меня и не отводи взгляд, — приказала она, а следом осторожно двинула бедрами назад, придерживая плоть рукой. Она влажно скользнула между ног. Люмин прижала подбородок к собственной груди и медленно-медленно прочертила головкой вверх-вниз, выводя и Тарталью, и саму себя. Пальцы Тартальи стиснулись на бедре с силой, и это была единственная вольность, где он позволил себе быть неаккуратным за обрушившимся желанием. — Эй, принцесса, ты хочешь меня с ума свести? — сбивчиво поинтересовался он, цепляясь остатками разума за реальность. — А у тебя есть, с чего сводить? — подколола Люмин. — Если есть, то да. И одновременно со словами направила плоть внутрь и тут же задохнулась. Напряжение и натяжение внутри ощущалось настолько же явно, насколько желание быстрее принять в себя Тарталью полностью. Но спешка могла только навредить, поэтому Люмин двигалась медленно, ощущая собой каждый горячий сантиметр и слыша каждый сбитый стон. — Это... Вау... — точно, Тарталья же умел разговаривать и не упускал такой возможности, особенно когда было, что комментировать. Люмин вгляделась в удивленно-поплывшее лицо, в кривую усмешку на губах и взгляд, который то был направлен в глаза и сбивал ее саму с концентрации, то сползал вниз и загорался еще ярче, когда он видел, что Люмин с ним делает. — Слюни подотри, мальчишка, — хмыкнула Люмин, но получилось как-то слишком томно и довольно. Люмин соврала бы, если бы сказала, что ей не нравится. Ей очень льстила такая реакция, хотелось получить еще больше, чтобы все внимание Чайльда было сосредоточено только на ней, как то бывало в битвах. В теле растекалось напряжение вперемешку с желанием и последней секундой Люмин двинула бедрами назад резче, входя до конца и к бездне сбивая дыхание. Не только себе. Тарталья все же зажмурился, поймал за бедра и придвинул к себе, хотя ближе было некуда, огладил по красным отметинам от пальцев и сбивчиво затараторил: — Так горячо и тесно... — пробормотал бездумно он: — Архонты, я никогда не думал, что ощущаться будет именно так: всегда подобное из разговоров казалось выдумками и... — Люмин невольно сжалась, добавляя обоим ощущений, и срывая стон с губ Тартальи. — Ох, Люми, сделай так еще. — Только если ты заткнешься, — пообещала она и медленно, на пробу, двинулась вверх-вниз. Удовольствием прошило вдоль позвоночника и отозвалось тысячей мурашек по всему телу. Люмин двинулась снова, сдерживая короткий стон и всецело наслаждаясь происходящим, а заодно приоткрыла глаза и тут же задохнулась. Темный, собственнический и такой горячий взгляд едва ли не плавил собой. Люмин качнула бедрами, сжалась, и этот взгляд стал еще жарче. Невыносимый. Притягательный. — Двигайся, — прохрипел Тарталья, и даже голос неимоверно выводил из равновесия сейчас. Люмин коротко фыркнула на приказ и в отместку медленно проехалась по плоти. Явно не то, на что рассчитывал разгоряченный Тарталья, его руки крепко стиснулись на талии, шумный вздох слетел с губ, а сам он выгнулся на светлых простынях. Люмин пьяно от желания проскользила взглядом по всем натянутым и крепким мышцам, по всем шрамам и россыпи очаровательных веснушек. Наклонилась ниже, поцеловала на груди и коротко потянула за рыжую прядь на затылке. — Вот сам и двигайся, если такой умный, — мурлыкнула она и прикусила у шеи. Тарталье потребовалось несколько секунд на осознание, еще столько же, чтобы резко подхватить на руки (отчего член внутри уперся особенно сильно и Люмин невольно прижалась ближе, справляясь с моментом удовольствия) и перевернуться. Простыни были прохладным в контраст горячему Тарталье, на его фоне Люмин ощущала себя невероятно маленькой и, судя по его взгляду, он думал о похожем. — Такая миниатюрная, — его соображалки хватило только на эту фразу, прежде чем он двинул бедрами вперед и тут же размашисто отстранился назад. Люмин выгнулась и застонала. Тарталья торопился, это чувствовалось по чуть сбивчивым, сильным движениям, по закушенной губе и совершенно поплывшему взгляду. Люмин не могла его осуждать. Жар нарастал и распирал изнутри, тугой узел наслаждения все затягивался с каждым новым движением, с каждым шумным полувдохом-полустоном, с хриплым рычанием на особенно сильном толчке, так что невольно сплелись вокруг его талии ноги, а сама Люмин несдержанно вцепилась в плечи, царапая по ним короткими ноготками и всем своим телом подаваясь ближе. Тарталью это только подначило. На его губах расплылась безумная и нахальная улыбка, одна из рук вдруг скользнула по телу и ощутимо сжалась на груди, окончательно выбивая из легких воздух, и Люмин показалось, что мир окончательно перевернулся с ног на голову, настолько было хорошо. — Принцесса, ты прекрасна, — прохрипел Тарталья, и вдруг наклонился ниже, покрывая шею сбивчивыми поцелуями и прикусывая кожу. Это стало спусковым крючком. Приятно-острое касание вызвало дрожь, скатившуюся вниз. Люмин вцепилась одной рукой в плечо Тартальи, другой в волосы, максимально притягивая к себе, чувствуя, как окончательно переполнилось и разорвалось внутри наслаждение, как тело повелось за ним, как подбросило на простынях и зашкалило желанием прижаться еще ближе, еще теснее, полностью раствориться в чужом тепле. Как свежий запах мыла и пряных благовоний Ли Юэ смешался с запахом кожи Тартальи и отпечатался на подкорке чем-то новым, что будет теперь ассоциироваться только с ним. И как это тепло ненадолго растаяло, когда Тарталья отстранился, в несколько движений закончил в найденное черт знает где полотенце и только после рухнул рядом. — Хороший мальчик, — сквозь сбитое дыхание прошептала Люмин, утыкаясь ему в плечо. Лицо еще горело от возбуждения и пережитых эмоций, а на спину опустилась в коротком объятии тяжелая и теплая рука Тартальи. Сразу стало спокойнее. — Все для тебя, — послышалось над макушкой потеряно и хрипло. Люмин улыбнулась, устраиваясь удобнее в чужих руках. Хотелось под воду, смыть с себя остатки жара и страсти, но пока было слишком хорошо и так, чтобы шевелиться. «Еще пять минут», — пообещала себе Люмин, чувствуя поцелуй на макушке. — «Может быть десять», — сдалась она под придавливающей тяжестью неги и удовольствия, под тихое сопение Тартальи рядом.***
— Да ладно, уже уходишь? — Тарталья смотрел на нее растерянно, взъерошенные волосы торчали во все стороны, на шее красовались смачные красные следы — Люмин и не помнила, когда успела их оставить — а взгляд был почти расстроенным. — Мне говорили, что к девушкам после нужно быть особенно внимательным... Люмин застегнула обратно лиф и как раз потянулась за платьем, когда ее догнали эти слова. — А ты успел с кем-то посоветоваться? — с любопытством спросила она и подошла ближе. Тарталья пару раз моргнул, отвел взгляд в сторону и, не придумав ничего лучше, мягко провел ладонью по бедру, оглаживая по нежной коже. — Ну... Я не особо-то и знал, что нужно делать, поэтому решил посоветоваться с кем постарше, чтобы не ударить в грязь лицом, — негромко проговорил он и весь как-то разом стушевался. — И кто этот постарше? — Люмин зарылась пальцами в рыжие волосы и мягко перебрала их, но продолжения так и не последовало, поэтому она подергала за пряди, подталкивая к ответу. — Чайльд. — Чжун Ли. Ладонь замерла в рыжих прядях. Люмин попыталась представить себе этот сомнительный диалог и едва ли сдержалась, чтобы не рассмеяться. Перед глазами так и стоял Чжун Ли со своей многочасовой лекцией и Тарталья, с внимательностью прилежного ученика конспектирующий всё в тетрадочку. Последний, однако, расценил молчание по-своему и принялся тараторить. — Я не называл имен, так что не переживай, просто вкратце рассказал ему, что возможно у меня будет близость с одной приятной девушкой и мне не хотелось бы навредить или выглядеть совсем уж глупо, и он... в общем он мне столько всего интересного наговорил, я даже и не думал, что он СТОЛЬКО знает, и вот... — Тарталья вдруг, съезжая с сомнительной темы, потянулся вперед и поцеловал чуть выше коленки. — Так может останешься? Он смотрел почти жалобно. Люмин представила дорогу домой и прохладную кровать, а затем вспомнила теплые руки Тартальи на себе. — Меня хватится Паймон, — только и ответила она. Тарталья тут же подскочил с места и подхватил штаны. — Я это улажу. Пошлю кого-нибудь, чтобы с утра ей доставили вкусностей и вложили записку от твоего имени, тогда она даже не обидится. Люмин тихо прыснула. Он выглядел сейчас очаровательно в одной штанине, с умоляющим взглядом, взъерошенный и немного поцарапанный — это Люмин тоже заметила только сейчас. — Только возьми другие штаны, — сквозь смех проговорила она. Тарталья удивленно вскинул бровь. — Чайльд, мне кажется, твои подчиненные будут счастливы узнать, как интересно ты проводишь время в Ли Юэ. Люмин многозначительно посмотрела на пах, где еще красовалось пятно. Тарталья чертыхнулся и пошел переодеваться, а Люмин, наскоро написав для Паймон записку, укуталась в одеяло и села на кровати ждать. — Только недолго, а то сбегу. Время пошло, — предупредила она, передав бумажку. Тарталью как ветром сдуло. Вернулся он так же быстро, как и исчез. На его лице засветилась абсолютно счастливая и нахальная улыбка, едва он увидел, что Люмин никуда не делась. Люмин потянула руки вверх, и Тарталья даже сразу понял намек: стянул с себя штаны и нырнул в кровать, тут же заключая Люмин в объятия. — Ты же понимаешь, что я лишь исполняю свои мимолетные желания и прихоти? — тихо проговорила Люмин, утыкаясь Тарталье в плечо. Стоило обозначить свою позицию прежде, чем мальчишка надумал бы себе лишнего. — Моя цель в Тейвате — найти брата и не более. Я не поведусь на отношения, — предупредила она. Тарталья, на удивление, тут же кивнул: — Да, я так и думал, — проговорил он. — Но знаешь, если желания совпадают, то не вижу проблем. Что скажешь? — Чтобы ты стер эту самодовольную ухмылку с лица, умник, — фыркнула Люмин и устроилась в руках удобнее, под тихий смех. Но предложение было интересным, и возможно, она не преминула бы воспользоваться им еще раз на досуге, когда еще выдастся такая возможность. Ведь в конце концов, у нее, как и у любой нормальной девушки могли быть свои мимолетные слабости и капризы.