***
Эрик доверял Филиппу настолько, что когда он рассказал о своей идее, то не сразу понял, почему в конце друг не добавил: «шутка!» Но Филипп был серьезен и искал поддержки для исполнения своих больных фантазий, прикрываясь весельем. Возможно, для него и правда было забавно облить первокурсников ледяной водой, а затем заставить раздеться и включить гейское порно, чтобы посмотреть, у кого встанет или нет. По правде говоря — студенты Хиллерска делали вещи и похуже. Особенно во второй год их обучения: тогда нескольких парней привязали к статуям во дворе и заставили есть лошадиное дерьмо, запивая смесью из пива и водки. Эрик и Филипп были тогда ужасно рады, что это произошло не в их год. Так что вряд ли гей-порно и ледяная вода смогли бы составить конкуренцию. Вечером все шло по плану: в девять вечера нескольких первокурсников увели из общежития с масками на головах, и приведя во «дворец» привязали к стульям и заставили сидеть в полной темноте примерно полчаса — у каждого рот был залеплен скотчем, и никто не мог ни пошевелиться, ни поговорить. Только когда с них сорвали маски и они сощурились от яркого света, стало понятно, что это посвящение пройдет совсем по-другому. Оскар — даже не желавший вначале идти и сопротивляющийся каждому резкому движению Филиппа, который за ним и пришел — пытался вырваться и в итоге упал прямо со стулом навзничь. К нему вовремя подбежал Эрик — а Филипп продолжал смеяться, и это было жутко — чтобы сорвать скотч со рта и развязать его. Но как только Оскар освободился, он чуть ли не набросился на них в гневе. — Это ваш сюрприз и ваше веселье? — Оскар стоял к Эрику слишком близко, а из-за падения у него треснула губа, и кровь медленно стекала по подбородку, превращая их посвящение в зверство. Эрик чувствовал дыхание Оскара и то, как легонько их руки и бедра соприкасались — по телу пробежала дрожь. Его не охватывало возбуждение или что-то похожее — просто он замер от близости с человеком, который продолжал ему возражать, причем искренне и открыто. Восхищало ли это Эрика? Нет. Бесило? Тоже нет. Но ему хотелось понять, почему. Раньше ему не приходилось прилагать усилий, чтобы люди его уважали. — Да, нам очень весело! — внезапно воскликнул Филипп и сам облил Оскара ледяной водой из ведра. Нильса, Винсента и Августа ждала та же участь, но они не успели об этом даже подумать — трое других третьекурсников уже были готовы повторить за Филиппом. Эрик остался стоять на том же месте, однако, из-за близости к Оскару на него тоже попала вода. Он не успел сделать шаг назад — кто-то закричал, и в тот же момент на весь «дворец» заиграла клубная музыка, растворив в себе крики. Все ощущалось таким странным и нереалистичным, что Август смог только на дрожащих ногах встать и осмотреться. Нильс продолжал лежать на полу, а Винсент пытался его поднять. Они были мокрые и продрогшие — очень хотелось сбежать, но каждый понимал, что посвящение закончится тогда, когда им скажут. Винсент пытался улыбаться и подбадривать «друзей», убеждая себя, что все это просто шутка, но ни Нильсу, ни Августу смешно уже не было. Так что когда Филипп вдруг выключил музыку и прокричал: «раздевайтесь», они были почти готовы отказаться. К черту такие посвящения — веселого в этом было мало. — Ребят… — неуверенно начал Август, но Филипп на него шикнул, заставив замолчать, а затем повернулся к Оскару, который ненавистно смотрел то на него, то на Эрика. — Хочешь что-то сказать? — Филипп упивался властью, которой он обладал только из-за того, что другом его детства был Кронпринц Швеции. Оскар стоял не шелохнувшись — он отошел от Эрика на пару метров, но от Филиппа все еще никак не мог скрыться. Казалось, что и «раздевайтесь» он сказал одному ему. Как низко и как отвратительно Оскар себя чувствовал среди тех, кто должен был вдохновлять — кажется, именно так говорила директриса Аннет в первый день — но пока что ему все больше хотелось покинуть эту сумасшедшую школу. — Я не слышу… — Филипп! — Эрик попытался остановить друга, но было уже поздно. Он буквально сорвал с Оскара футболку, и держа в руках разорванную ткань, ехидно смотрел на соперника, которого сам и выбрал. Мальчик для битья был найден. — Мне нужно повторять? Филипп не слышал Эрика, но и тот больше ничего не сделал — он знал, что следовало за раздеванием. Остановить все сейчас и провалить их первый опыт посвящения было сравнимо катастрофе и позору, поэтому Эрик лишь кивнул, давая знак, что все продолжается. Август, Нильс и Винсент поспешили снять одежду, и спустя пару минут сдался и Оскар. Сил на сопротивление у него почти не осталось. В мыслях он молил о том, чтобы все поскорее закончилось. Кто же знал, что в такой престижной школе могут сосуществовать средневековые порядки. Хотя учитывая, что половина учеников связана с королевской семьей, этот факт уже не удивлял. — Вот так, парни. А теперь пора смотреть кино! После этих слов один из третьекурсников вытянул с потолка тканевый экран, а другой включил проектор, и перед всеми появились два обнаженных парня — один из них прижимал другого к стене. Его руки скользили по телу партнера до тех пор, пока не остановились на ягодицах и ушли к члену, который уже встал. — Я хочу, чтобы все смотрели. И руки за спину! — вновь скомандовал Филипп и нагло ухмыльнулся, получая удовольствие от того, с каким страхом на него посмотрели Август, Нильс и Винсент. Оскар же отвернулся, хотя руки он все же убрал. Эрик молча следил за тем, как один из героев видео начал опускаться ниже и руки заменил ртом. Это был третий раз, когда он смотрел гей-порно. Первый раз это произошло с Филиппом, который был его проводником в мир вседозволенности, а второй — когда поймал на просмотре такого видео Вильгельма. И Эрик не считал это чем-то ненормальным, потому что интерес и любопытство именно так и проявляются. Но сейчас… сейчас все было по-другому. Ему не нравилось то, что они делали, но почему-то он не позволял себе это прекратить. — Все слышали Филиппа, малыши! — улюлюкали на фоне другие парни. — У тебя уже встал, революционер ты наш? — Филипп приблизился к Оскару в тот момент, когда герои видео начали истошно стонать, но тот даже не шелохнулся, а просто смотрел перед собой в пустоту. Оскар чувствовал напряжение и то, как постепенно оно росло, но он и представить себе не мог, что, находясь почти в плену, сможет возбудиться от на камеру занимающихся сексом парней. Оскар быстро догадался, что Филипп уговорил Эрика показать им гей-порно только из-за него. Какие могут быть сомнения, если пару дней назад он пытался к нему подкатить, а Филипп резко отказался, хотя Оскар в тот момент почти также прижимал его к стене и чувствовал его напряженный член сквозь молнию брюк. — Недостаточно горячо, — лишь прошептал Оскар, наконец, взглянув Филиппу в глаза, а тот рассмеялся ему прямо в лицо. Оскар ни о чем не жалел, но внутри все-таки разгоралась обида на всех, кто принимал в этом участие. На экране парни перебрались в кровать, и один из них встал на колени, а другой устроился сзади, и в этот момент Нильс понял, что больше не может. Он посмотрел вниз и понял, что дело плохо, и что теперь все поймут, что ему нравятся парни, но на самом деле из-за испытываемого стресса член не встал бы ни у кого. Все, что они сейчас чувствовали — фантомное возбуждение и жуткий стресс, из-за которого напряжение в теле и возрастало. — Ну как, парни, нравится? — Филипп осмотрел каждого, а затем переглянулся с другими третьекурсниками, которые были довольны тем, как проходило их первое посвящение. Только Эрик продолжал стоять в стороне, не смея поднять взгляда. На фоне ликования друзей и просьб остальных прекратить, он пытался справиться с одолевающими его эмоциями. Август заметил это в нем, но решил ничего не говорить. Частично и он был замешан, но так хотелось быть своим в такой крутой и веселой банде, во главе которой был кумир его детства и, наверное, все еще самый вдохновляющий человек в жизни. Чем-то ради этого нужно было пожертвовать. Такой путь уже был пройден: смерть отца и то, как Август его нашел, несколько месяцев потом ни с кем не говорил, и только оказавшись на приеме в королевском дворце смог хоть что-то из себя выдавить, потому что Эрик спросил, как у него дела. Затем Август дни и ночи проводил за учебой и спортом, чтобы отвлечься и не дать эмоциям и чувствам одержать верх… Все это вело его к моменту, когда он обнаженный стоял перед экраном проектора, смотрел, как трахались какие-то парни, и ему нужно было заставить себя расслабиться, чтобы не дай бог не провалить и этот тест. — Это что, стояк? — обратился один из парней к дрожащему Нильсу. — Или судорога? — Ну же, будь мужиком! — воскликнул другой, мерзко рассмеявшись. — Стояк! Стояк! Стояк! — продолжали глумиться все собравшиеся третьекурсники, кроме Эрика. Филипп потянулся к колонке, чтобы сделать погромче, но Эрик не дал ему продолжить, выключив проектор. Это было решение, которое он принял, опираясь на свои чувства — и пусть они были не очень приятными, ему показалось правильным прислушаться к себе. Остановиться было не поздно. — Поздравляю, теперь вы в братстве! — Филипп сделал вид, что все так и спланировано, поэтому просто развернулся к ребятам, и улыбаясь, поднял в знак радости руки вверх. Остальные подпевалы его в этом поддержали, и только Эрик ненавистно на него смотрел, но Филиппу было уже все равно. Своей цели он добился, и даже на Оскара ему смотреть больше не хотелось. Эрик все еще стоял у экрана проектора, на котором минуту назад предавались утехам пара парней, совершенно не представляя, частью чего сегодня стали. Он мог попросить у присутствующих прощения, но вместо этого натянул улыбку и достал из шкафа корзину с чистой сухой одеждой, которую они предусмотрительно подготовили, чтобы все переоделись. Наконец-то настало время облегченно вздохнуть и расслабиться, поиграть в покер или дартс, закинувшись водкой и таблетками — о произошедшем можно было позабыть, но каждый из них знал, что вряд ли получится. Они никому не расскажут о случившемся, как и завещало братство, но воспоминания так просто не исчезнут. Оскар был единственным, кто одевшись, сразу побежал к выходу. После первого семестра он перевелся в другую школу, а все то время, что ему приходилось учиться и жить среди тех, кто делал вид, что ничего не произошло, его сжигала обида. Сложно было говорить даже на тему учебы, поэтому он окончательно замкнулся себе, и только покинув школу, почувствовал себя чуточку лучше. Он мог рассказать о случившемся, но сомневался, что это изменит хоть что-то. В тот момент Оскар и не подозревал, что спустя несколько лет у него все-таки получится. Нильс и Винсент тоже поспешили привести себя в порядок как можно быстрее, а потом еще долго обсуждали то, что произошло — но шепотом и когда никого рядом не было. Винсенту удалось уговорить себя, что все это шутка. Да, злая, да, жестокая, но неужели кто-то ждал, что на посвящении их будут гладить по голове? У Нильса же долгое время не получалось забыть, да даже простить — хотя он очень старался, но даже в команду по гребле не пытался попасть из-за того, что Филипп был капитаном. Только спустя год подробности того вечера почти забылись. И уже будучи второкурсниками вместе с Винсентом и Августом они договорились, что когда придет их время, они такой жести устраивать не будут. Август закончил одеваться последним — он не торопился, иногда поглядывая на выход и также пытаясь уловить во взгляде Эрика хоть что-то. Ему нужно было найти причину — любить его как своего брата как раньше — и когда Эрик к нему все-таки подошел и крепко сжал плечо, словно извиняясь, стало чуть легче. В тот момент Август почувствовал, что его окончательно приняли, и это было лучшим чувством на свете — оно отгоняло воспоминания о случившемся все те годы до момента, пока он сам не переступил черту.Часть 1
28 марта 2024 г. в 19:49
Эрик видел, как тот парень смотрел на него пока они пытались выпытать у Нильса, с кем он вчера уединился в классе, и не понимал, почему это его не веселило. Забавно же — в какой-то мере — слово за слово выпытывать у сокурсника то, что он так хотел скрыть.
Никаких тайн в Хиллерска! Особенно тайн от третьекурсников. Они друг друга всегда прикроют и не обидят — даже тех, кто не в братстве. Так заведено десятилетиями. Но почему-то новичок, на лице которого вместо любопытства читалось осуждение, явно так не думал. При каждой попытке разоблачить Нильса, он закатывал глаза и отводил взгляд в сторону, не желая «веселиться».
Эрик с трудом остановил себя от того, чтобы спросить, в чем дело, но в тот же момент раздался громкий стук, и обернувшись, все увидели, как поднявшийся на стул Нильс, с него упал — под грузом тела стул буквально развалился на части.
— Наелся на ночь булок? — спросил один из лучших друзей Эрика — Филипп. Он наклонился к сидевшему на полу Нильсу, протягивая в знак помощи руку.
— Еще легко отделался, — пошутил Винсент на другой стороне стола, но столкнувшись взглядом с Эриком, понял, что, наверное, ему пока не стоит открывать рот. — Ой.
— Поможешь? — голос Эрика не звучал грубо, скорее — в нем слышалась доброжелательная надменность. Словно он позволял Винсенту шутить, но… только под его присмотром. Так иногда с ним разговаривала мама, и спустя годы Эрик научился эту уловку считывать.
Вместе с Филиппом, а затем и с подбежавшим к ним Винсентом, они помогли Нильсу подняться. Тот не знал, из-за чего чувствует себя более мерзко: от того, что так неуклюже упал или потому что над ним продолжали смеяться — не останавливаясь.
Это было так глупо, и Нильс сомневался, как лучше отреагировать — так что он молча позволял «друзьям» закончить представление. Хотел бы он, чтобы хоть кто-то перед началом учебы ему рассказал, как себя вести, и что делать, если чуть ли не в первую неделю учебы тебя заставляют взбираться на чертов стул и рассказывать о личном. Совета бы не помешало, особенно в том — как отказаться.
— Ладно, хватит! — одной фразой Эрику удалось прекратить смех. Сила голоса и положения могла заставить беспрекословно ему подчиниться любого, но он никогда этим не злоупотреблял. Правда, когда его взгляд вновь упал на новичка, внутри что-то кольнуло.
— К вечеринке все готово, — сзади послышался неуверенный голос Августа. Ему очень хотелось быть услышанным и чтобы на него обратили внимание.
Так и произошло — все присутствующие вопросительно посмотрели на Августа, не понимая, причем здесь он. Вечеринкой и посвящением занимаются третьекурсники, но никто не знал, что Эрик попросил отчима Августа помочь им с выпивкой.
Это было только начало, но Август знал, что за маленькими просьбами следуют большие, а с ними укрепляется связь. Совсем скоро они с Эриком станут настоящими друзьями, и тогда — тогда все наконец-то станет хорошо.
— Отлично, молодец! — Эрик был рад сменить тему и, направившись к выходу, по пути похлопал кузена по плечу. Когда все работали слаженно и кооперировались ради общей цели, он истинно верил, что делает что-то важное.
— Идти должны все? — Эрик узнал голос человека, задавшего вопрос, и даже не сомневался, что после многозначительных взглядов, им наконец-то придется заговорить.
— Мы приготовили небольшой сюрприз, — под этим Эрик подразумевал посвящение. — Оскар, правильно?
Парень смотрел на Эрика прямо — светлые волосы обрамляли лицо, едва касаясь плеч, а зеленые глаза горели как изумруды. Возможно, Эрик бы и не заметил недовольство Оскара, если бы не этот взгляд — слишком красноречивым он был.
— Верно, — Оскар хотел добавить «ваше высочество», но вспомнил, как Эрик всегда просил называть его просто по имени. А слушать он умел лучшего всего, поэтому каждый день в этой школе давался ему тяжело.
— Участие обязательно, — в этот момент к Эрику подошел Филипп и что–то шепнул на ухо, рассмеявшись. У него был талант распускать самые грязные слухи о тех, кто его не мог услышать.
Сказанное про Оскара немного выбило Эрика из колеи, и он не смог продолжить то, что хотел сказать — как хотел его убедить, поэтому быстро вышел из столовой, оставив сокурсников. Эрик никогда не сомневался в способностях Филиппа найти на человека всю информацию — даже ту, что скрыта — но в этот раз он перегнул палку.
— Что ты ему сказал? — как только за Эриком закрылась дверь, Оскар встал со стула и, враждебно настроенный, направился к Филиппу.
— Правду, — тот даже не моргнул и оскалился.
За потасовкой наблюдал Август — он подошел к Винсенту и Нильсу, и они втроем — не обсуждая это вслух — думали, что Оскар слишком выделяется и даже будучи в школе больше недели так и не смог понять ее правила. Но был ли он глуп или просто слишком революционно настроен? Сейчас им казалось, что отвечать они должны только за себя. Если кто-то хочет загнать себя в угол — пусть, это не их дело.
Но думали они так до вечера — до момента, когда их не собрали во «дворце» и не начали свой обряд посвящения.