Останьтесь в живых.

Авантюрин снова не смог умереть. Каждый раз он испытывал величайшие страх и желание перед лицом смерти, и каждый раз его ставка оказывалась выигрышной. Вся его жизнь - это страдание. Папа, мама, сестра… он хотел быть счастлив. Если не вместе с ними, то хотя бы как они. Но Гаятра выбрала только его. Она не выбрала его родителей, не выбрала его сестру. Разве это благословение, если он каждый раз был вынужден ставить свою жизнь, чтобы победить? С другой стороны, только рискуя он вообще ощущал, что такое жизнь. Он умер изнутри ещё в тот момент, когда его сестра погибла. Всё что было после лишь не дало ему возможности ожить. И он совсем потерял блеск в глазах. Не так давно, глядя в глаза малышу Какаваче, он снова смог искренне улыбнуться. Он любил родителей, сестру, маленького себя… и желал ему, желал себе лучшего будущего. Он сжимал в руке записку доктора Рацио и обдумывал сказанное им. «Невозможное в мире грез - это не Смерть, а скорее Сон». Что он хотел сказать? Что в грезах невозможен сон и он сразу умрет? Или что любая смерть в мире грез - в действительности сон? Что ж, сейчас он даже не находился в грёзах. «Останьтесь в живых. Удачи вам», - это сбылось. Авантюрин не понимал, почему человек, который всячески выражал свою неприязнь к нему, желал ему остаться в живых. Теперь у него будет много времени, чтобы подумать. Он сказал малышу Какаваче «прощай», но всё ещё прокручивал в памяти своё прошлое. Он сохранил те жалкие амулет матери, кулон сестры и рубашку отца, но в сердце зияла пустая дыра. Он был хрупок и уязвим в душе, прикрываясь богатством и сохранением. Он отдал ему свою шляпу, и Какавача испарился, оставляя после себя ещё большую дыру в сердце. Он больше не сможет быть таким же наивным и добрым, как этот ребенок, его глаза больше не заблестят. Он сильный и ни разу не заплакал. Его продали за шестьдесят медяков. Не позволили вернуть тридцать - и он без раздумий убил своего хозяина. Он устроил мошеннический хаос в КММ лишь чтобы диктовать свои условия. И его ставка снова сыграла. Он пытался залечить свои раны деньгами и ставил на победу всё, однако… Он не посмел продать свой золотой медальон, который получил от матери. Для него он всё ещё был частичкой её души. Он так пытался сохранить своё прошлое, но оно ускользало… Личина человека, готового ставить всё на деньги поглощала его. Он уже не отличал себя выдуманного от себя настоящего. Он хотел жизни и смерти одновременно. Даже эманатор небытия отказалась убить его. Он ещё не скоро увидит родителей, не скоро увидит сестру. Но больше у него никого не было, кроме них, никого… Его благословение было его проклятьем. - Долго собираетесь отходить от собственных похорон, господин Авантюрин? - из-за спины послышался знакомый голос, сквозящий издёвкой. Авантюрину показалось, что это галлюцинация от того, что он всё ещё сжимал в руке его послание. - Или вы ещё и оглохли? Нетактично не обернуться, когда с вами разговаривают. Авантюрин подумал, что хуже не станет, обернись он, следуя за этой галлюцинацией, но он столкнулся взглядом с крайне недовольным доктором Рацио. - Что ты тут делаешь? - Авантюрин пытался натянуть маску обратно, получилось плохо. - Я думал, ты отправился праздновать мою смерть. - Однако, я стою прямо перед вами, ни капли не радуясь, - ответил Рацио. Авантюрин не мог прочитать его взгляд - как обычно холодный и высокомерный. - Ты не рад, потому что я жив, - утвердил Авантюрин. - Как ты попал сюда? Это небытие. Ты мне снишься или ты - это иллюзия? Галлюцинация? Скажи, что ты тут делаешь? Ты не моя семья. - С моими знаниями и талантами возможно попасть и в небытие, - уклончиво пояснил доктор. - Идём отсюда. - Почему ты пришёл? - Авантюрин старался держаться на расстоянии. - Забрать вас отсюда, - Рацио протянул ему руку будто бы в знак примирения. - Какая тебе от этого выгода? - Авантюрин смерил его оценивающим взглядом. - Разве во всём должна быть выгода? - просил доктор. - Проклятый картёжник во всем ищет только деньги? - Если не из-за выгоды, тогда почему? - авгин не понимал. - Не заставляйте меня говорить об этом, - Рацио опустил и взгляд, и руку. - Боюсь, тебе придётся раскрыть карты, если хочешь утащить меня с собой, - Авантюрин смог выдавить из себя улыбку. Доктор посмотрел в пустые глаза и бездушную улыбку. Он тяжело вздохнул и подошёл на шаг ближе. - Потому что вы мой «друг», - вымолвил доктор, немного сомневаясь, стоит ли вообще об этом говорить. Их отношения всегда были натянутыми, а его забота крайне корявой и грубой. Он знал, что не самый приятный человек, и знал, что Авантюрин глубоко убеждён в том, что неприятен ему. - «Друг»… - авгин крепче сжал в руке его записку. - Что означает «друг»? Все его друзья всегда были для него лишь фишками в покере, фигурами на шахматной доске, элементами его планов. Но никогда у него не было настоящих друзей. - Вам не понять, - коротко ответил Рацио. - Вы думаете, что я не люблю вас. Авантюрин растерялся от таких слов. - Ты же знаешь, что я любил в своей жизни только троих людей, и никто из них больше не сможет сказать мне, что это взаимно, - однако он продолжал теребить в руке записку. «Останьтесь в живых. Удачи вам». «Я не хотел вас обидеть». «Берегите себя». Из всех едких и колких фраз доктора в голове крутились лишь заботливые. - КММ не отпустит меня, узнав, что я жив, - сказал наконец Авантюрин. - Когда вас это останавливало? - спросил доктор. Никогда. Авантюрин всегда жаждал только свободы. - Тем не менее, я беглый раб, - авгин нахмурился - Что ты хочешь за молчание? - Ничего, - ответил Рацио. В мысли Авантюрину закрадывались всё новые подозрения. - Совсем ничего? - спросил он. - Это на вас непохоже. Обычно вы бы хотели знаний или чего-то ещё. Разве это не сделка? - Это моя личная прихоть, - доктор понимал, что сейчас убедить авгина будет труднее, чем когда-либо, но почему-то шел на это. - Моя личная заинтересованность в вас. - Научная? - спросил Авантюрин. - И не только, - ответил Рацио. - Какая, док? Скажи. Если это твое личное желание, причина должна быть весомой, - Авантюрин наконец засунул проклятую бумажку в карман. - Ты так хотел, чтобы я остался в живых, так почему? - Мой ответ может повергнуть вас в шок, - предупредил эрудит. - Давай, шокируй, - Авантюрину было интересно. - Я влюблён в вас, - признался Рацио. - Пусть и выглядит всё так, будто я вас ненавижу. Авантюрин удивился. Он никогда не думал о таких вещах, как влюблённость или любовь к кому-то, кроме кровной семьи. - Хорошая манипуляция, - кивнул авгин. - Я бы даже поверил, что ты помогал мне из чистого сердца, если бы ты не был из гильдии эрудитов или я не был из КММ. - Это не манипуляция, - доктор Рацио рывками приблизился к Авантюрину. - Какой уважающий себя эрудит будет манипулировать, используя такое чувство, как мужская любовь? В голове Авантюрина мелькнул ответ «Ты, например». А потом слова доктора: «Останьтесь в живых. Удачи вам». «Я не хотел вас обидеть». «Берегите себя». - Предположим, не ты, - сказал он в итоге. - Но я всё ещё не понимаю… - Твоя семья, - доктор зашёл издалека, задевая за больное. - Ты же любил их. - Да, - кивнул Авантюрин. - И я до сих пор их люблю. Дом, которого у меня никогда больше не будет, всегда останется там, где они ждут меня. - Я - не они, - Рацио вдруг взял его за руку. - И ты никогда не скажешь, что твой дом там, где я, - он вдруг взял руку Авантюрина и сложил её так же, как он недавно складывал вместе с маленьким Какавачей. - Но я хотел бы попытаться. - Я надеюсь, сейчас ты не шутишь, не издеваешься и не планируешь потом сдать меня в КММ, - усмехнулся Авантюрин. - Ты же никогда не доверял мне. - Я знал слишком много ваших слабостей и всё ещё не воспользовался ни одной из них, - упрекнул его доктор. - Или картёжники всегда мыслят только деньгами и ставками? - Вовсе нет, - Авантюрин не расцепил рук. - Ты прекрасно знаешь, что только моя семья действительно волнует меня. - И вы не готовы впустить ещё одного? - Рацио вдруг сменил положение их рук, слегка забираясь ему под перчатку. - Моё беспокойство за вас никогда нельзя увидеть, однако в сердце моём бушуют эмоции. - Всегда думал что ты меня ненавидишь, - сказал Авантюрин, не сопротивляясь. - Я знаю, - ответил Рацио. - Я грубый и честный. Даже «будущий Авантюрин» говорил, что ему нравятся их с Рацио точки соприкосновений. - Я пойду с тобой, - вдруг согласился Авантюрин, выдёргивая свою руку из хватки. - Куда бы ты ни повёл меня, хоть в суд КММ. - У меня нет таких планов, - признался Рацио. - Я лишь помогу вам выбраться отсюда. Но не забывайте, что ко мне вы всегда можете вернуться, как домой. Я буду ворчать, однако буду счастлив вновь видеть вас. Доктор резко схватил Авантюрина за пиджак и втянул в неожиданный поцелуй. Тот сначала округлил глаза от удивления, а потом поддался на удивление нежному языку Рацио. - Когда целуешься, твой язык не острый, а сладкий, пореже говори и почаще целуйся, - сказал авгин, отстраняясь. Между ними снова образовался объём воздуха. - Я сам могу решить, когда мне вас отчитывать, а когда целовать, - ответил доктор. - Сейчас нам надо выбраться отсюда, иначе нашим с вами домом до скончания дней станет небытие. - Не доктор ли Рацио говорил о том, как влюблён в меня? - со смешливыми подозрением спросил Авантюрин. - Не господин ли Авантюрин отказывался мне верить? - отшутился Рацио. Авантюрин всё ещё ощущал пустоту в сердце, но уже не такую зияющую. По крайней мере, даже если всё это закончится неудачей, он не так уж и одинок - у него всё ещё есть доктор Рацио.