Ночной страбоскоп

Billie Eilish - listen before i go Феликс так любит звёзды. Любит эти зодиакальные скопления вдоль непостижимой эклиптики, что не имеют конца, по крайней мере, для его глаз. Кажется, будто они показывают путь — направляют, указывая на верную стезю. Именно поэтому он сейчас распаковывает недавно купленный стробоскоп с узором точек, отдаленно напоминающих звёзды. Ставит, включает и падает на огромную пушковую кровать, что еле вмещала двоих человек — красиво. Он так любит смотреть на звёзды, что купил стробоскоп, чтобы когда их не видно за тучными облаками, любоваться в комнате. До жути смешно, по детски, что по стенам комнаты разразился тихий смех. Нестерпимо, человек рядом ведёт пальцами по его тонкой талии, обводит бедра и носом ныряет к шее, выводя узоры, задевая каждую клетку, вызывая неконтролируемую дрожь по всему телу. Легкий, пробивающий сердце насквозь, аромат мяты, исходящий от чистых волос, выбивал остатки разума, заполняя его этим, еле слышным ароматом. Руки накрывают другие — теплые, — а еле заметная улыбка покрывает все лицо. Хочется прижаться, забыть про те звёзды наверху, утонуть в этих руках, обрамляющих хрупкую спину, что сейчас дрожала от таких нежных прикосновений. Поднимая голову, взгляд пал на глубокие темные глаза. В них была та любовь, о которой пишут в книгах, извивают в стихах и опевают в песнях — чистая, обнажающая все сокровенное, топящая в себе безнадежно влюбленное сердце. Этот взгляд извлекал весь разум, туманил и пьянил. Он был сокрушительным. Для сердца, бушующих бабочек в животе и самого Феликса. Темные глаза — его любимые. Губы касаются других. Целует. Целует будто в первый и последний раз, целует будто это единственное, за что он держится. Запускает руки на затылок, сжимает в охапку пряди, темных как смола, волос. Как всегда. Не разделяя поцелуй жмется теснее, не оставляя и сантиметра между ними на и так небольшой кровати. Чужие руки обводят шею, спускаются на небольшую талию, крепко сжимая, спускаются к бедрам и на плечи. Сминают в ладонях бесформенное худи, что сейчас было очень даже лишним. Каждая клетка горела, желала и была желаемая. Губы давали понять, глаза говорили без слов — как его любят. Любят, как солнце — луну, как Феликс — звёзды. Только здесь любовь была сильнее. Сила притяжения земли уступала им, а звёзды — любви. Феликс отстраняется, а человек перед ним кусает за кончик языка; зацеловывает губы, извиняясь, и ведёт вдоль подбородка. Легко кусает у ключиц — смеётся — и вновь целует. Воздуха критически не хватало, тело обливалось жаром, а сердце рассыпалось с каждым прикосновением. Он любит. — Люблю тебя.. — раздался голос, отбивающийся от стен небольшой комнаты. — Люблю, так люблю.. Боже.. Нескончаемые поцелуи ласкали кожу, а слова, что одно за другим слетали с чужих губ — слух. Не хотя отрываясь от губ, соскочив с кровати, Феликс берёт в руки телефон и начинает быстро перебирать пальцами по экрану. В следующую секунду по комнате, что на мгновение повисла в тишине, раздаётся легкая музыка пестовавшая слух. — Иди сюда.. — еле слышно, подзывая пальцем. Через секунду, другая пара глаз уже стояла на против его и смотрела куда-то то глубоко, подчиняла. Руки легки на плечи, а голова прилипла к вздымающейся груди. Даже не видя лица, Феликс знал, что сейчас на нём яркая улыбка. Видел, будто за окном ясный день, а не темная ночь. Руки облепили его талию, крепко сжимая, будто сейчас пропадёт, будто это не реально. Не по настоящему. Не спеша двигались в такт мелодии, что играла поодаль, не роня ни слова, лишь слушая мирное сопение и частое сердцебиение друг друга. Если бы этот человек был одной из тех звёзд наверху, он стал бы космонавтом, полетел в непостижимый космос и забрал бы её. Если бы пришлось нырять на глубину тысяч метров, чтобы эта улыбка никогда не спадала с его лица — он бы нырнул. Лишь бы он был рядом. Приподнимая голову, сердце пропустило удар. Этот взгляд. Он жил ради него, питался его теплом и заботой; тонул и не хотел выныривать. Сладкие, пухлые губы манили, а ноги подкашивало от желания слиться с ними вновь — целовать, кусать, не отпускать и присвоить, склеить — казалось, он никогда не насытиться ими. — Поцелуй меня. Больше не нужно было слов. Он всегда понимал всё даже без них, но видимо в этот раз, хотел услышать. Легкое касание в уголок кукольных губ, теплая улыбка ощущалась кожей даже с закрытыми глазами, и только после целует. Легко, не напористо, с любовью — показывает то, как сильно любит. Феликс тихо вздохнул. Внезапная волна стихий разнеслась по телу — землетрясение, выбивающие почву из под ног. Тело снова загорелось желанием, а ноги непослушно вело. Любит. Целовались ненасытно, будто вечность. Тянулись и тихо посмеивались в губы. Под светом стробоскопа, что рассыпал звёзды по светлому потолку. Только сейчас никому до них нет дела. Уже и не так важно, гораздо важнее — его губы на своих. Сейчас. Но никто сегодняшней ночью так и не обратит внимание на эти звёзды, ведь в конце концов этот свет погаснет. Чтобы не мешал.