Узелок дружбы

Если бы Эла спросили, какая любовь на вкус, он бы сказал, что она как творожный сырок с печеньем и сгущенкой. Это началось в один из дней расследования на их базе. Лайт почти вынужденно виделся с Мисой Мисой ради расследования, она как всегда пришла в аляповатом наряде, где была куча бантиков – писк сезона. Разговор не клеился, наверное, потому что это было свидание втроем, к счастью, без танцев с дракой. Когда Миса ушла, Лайт с облегчением провалился в недра дивана, пытаясь игнорировать сидящего рядом Эла. – Что это она оставила? – спросил Эл, поднимая с края дивана красную ленточку. – Должно быть, это отвалилось от ее платья. Лайт устало повернул голову на детектива, действительно, в его руках была небольшая красная ленточка. Миса как всегда барахлом мусорит. – Лайт-кун, – Эл привлек внимание Лайта. – Что? – опустошённо ответил Ягами, сегодня он был не в духе. – А… ничего… – детектив на удивление не стал озвучивать свою мысль, а просто задумчиво уставился в пол. Вечером того же дня они как всегда таращились в отчеты, пытаясь найти новые нити, ведущие к Кире. Нужно было придумать способ, как бы добраться до него до того, как это сделает он сам. Опустошенные чашки кофе и горки сахара, рассыпанные то тут, то там, красноречиво говорили, что час уже был поздний. Пока Эл рассеяно доедал шоколадное печенье, Лайт слегка дернул за связывающую их цепь – этот придаток к его существованию. – Рюдзаки, пойдем, я очень хочу спать. – Да, сейчас, сейчас, подожди, – он продолжил как хомяк запихивать в себя печенье. – Боже… – тихо пробормотал Лайт. Разумеется, в кровать Эл принес с собой ноутбук и еще чашечку с тирамису. Да, сегодня Лайт был подавлен, и эта картина вызвала в нем тяжелый вздох, хотя раньше он был просто закатил глаза. Эл пристально на него посмотрел. – Лайт, протяни мне свою руку. – Чего? – Протяни мне руку, пожалуйста, – кажется, Эл выглядел вполне искренне, пока говорил это, может, ничего дурного он и не замышляет, просто как всегда странный. – Предпочитаешь с наручником или без? – общий заряд меланхолии и усталости не мешал Ягами шутить. – Любую. Какая тебе больше нравится, – он моргнул два раза. – Ну что же, надеюсь, ты ее не откусишь, она не похожа на чизкейк, – Лайт вытянул свою левую руку в сторону детектива. – Что ты хотел? Эл потянулся в свой правый карман и выудил оттуда красную ленточку. Странно. Ленточка. Зачем он ее хранил? – Сейчас, подожди. Приложив усилие, он разорвал атласную ткань на две части. – Ты слишком грустный, Лайт-кун, вот я и решил тебя приободрить, – Эл аккуратно придвинулся к руке Лайта, обернул вокруг нее ленточку и завязал в небрежный узелок. – Узелок дружбы? – Узелок дружбы, – Лайт вздохнул еще раз, но какая-то его часть была рада, что его состояние не безразлично скованному с ним человеку, не безразлично именно ему. Они еще несколько секунд смотрели друг на друга. Когда хочется сделать что-то открытое и уязвимое по отношению к другому, стоит ли рискнуть? Ведь есть страх, что ответа не последует, а сам ты останешься в дураках. Лайт рассудил, что опаска меньше желания. – Ладно, давай сюда, – он потянулся за второй половиной ленты. – Будет и тебе узелок дружбы. Взяв левую руку Эл в свою, Лайт методично развернул ее к себе и проделал все ту же магию – бантик, хоть и более опрятный, чем на его руке. После этого он чуть более, чем думал, задержался, чтобы посмотреть на результат проделанной работы. – Я буду ложиться спать, не чавкай громко десертом, пожалуйста. Утром Лайт проснулся, но не стал сразу размыкать глаз, ему нравится иногда изображать спящего. Судя по звукам, Эл уже или ещё не спал. Лайт вспомнил о грусти последних дней, она неприятно ёкнула где-то в районе груди, сердцебиение начало увеличиваться, а тревога снова стала накатывать волнами. Все дело было в том... что он, кажется, правда был Кира. По крайней мере, это было логично. Но это не так пугало Лайта, как ощущение того, что ему, кажется, начинал нравиться Эл. И не просто как человек. А дважды точно ничего не кажется. Это сочетание пугало. Ведь это значит, что он правда хотел убить детектива, когда-то ненавидел его, а потом просто забыл и теперь в этом вынужденном заключении с ним он чувствовал себя… в безопасности что-ли, как-то спокойно, уверенно, в своей тарелке. Пирожное в своей тарелке… Он определенно чувствовал запах пирожного неподалёку от себя. Завтрак или очень поздний ужин? Мысли о пирожных невольно заставили его улыбнуться, вспомнилось лицо Эла. Пора было вставать. Он приоткрыл глаза и увидел примерно то, что и представлял: копна темных волос, пожирающая клубничный десерт, еще там где-то есть лицо. Он когда-то его убьет? Этот вопрос больно ударился о ребра Лайта. Он бы не хотел. Чего он вообще теперь хочет? – Доброе утро, Рюдзаки. – Двоброе, – пробурчал Эл с набитым ртом, – прости, доброе утро. День начался неплохо, после душа они снова направились в центральную комнату расследования и принялись за дело: изучали отчеты о смертях преступников. Вместе с ними была вся команда, но напарники сидели поодаль. Кажется, след из крошек начал вести к одной корпорации или так просто кажется. Придя к выводу, что Йотсуба правда может быть замешана, Лайт задумался. В последние дни Эл как-то странно поглядывает на него. Нет, Ягами не замыслил зловещий план, не от того он такой молчаливый и задумчивый, а еще на удивление... отстраняющийся (?) Он способен, знает, что способен довести свой план до конца, убрать своего соперника и стать богом нового мира, это же его миссия. А его комфорт – это ведь мелочь, да? Бог ведь бесполый, он не может испытывать страсть и влечение, любовь, желание, негу, наслаждение… Лайт закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Выбрать великую жизнь – заставить Киру из Йотсубы участвовать в своем плане. Выбрать желанную – помочь поймать этого ублюдка из корпорации и сделать так, чтобы Киры не осталось. Краем уха он услышал, как Ватари подвозит новый стеллаж с десертами. Опять. А вдруг, если Лайт признается в своих чувствах, они не окажутся взаимными? Да, Эл часто долго смотрит на него, не отходит – как будто он может, обволакивает зачастую молчаливым пониманием. Хочется доверять ему. Хочется доказать, что Кира – совсем не Лайт. Но, может быть, это просто иллюзия? – Рюдзаки, должен тебе кое-что сказать, – Лайт открыл глаза и повернулся в сторону Эла, между ними был стеллаж с глазурованными сырками, они сидели близко, так что говорил он почти шепотом. – Лайт, ты знаешь, я тоже хотел тебе кое-что сказать, – говоря также шепотом, Эл развернулся и посмотрел ему прямо в глаза. У Лайта от этого взгляда что-то сжалось внутри. Желанная – великая. Желанная – великая. Желанная – великая. – Давай, ты первый, – он нервно сглотнул. – Почему ты такой мрачный в последнее время? – Я… я… просто погружен в работу, – врать сейчас получалось почему-то не очень хорошо, а пальцы рук предательски немели. – Ты разозлишься, если я кое-что скажу? – Эл звучал вкрадчиво, будто шел на цыпочках в эквиваленте голоса. – Не разозлюсь, – Лайт направил взгляд в пол, ему было волнительно. Эл придвинулся к нему чуть ближе, бархатистый голос произносил каждую фразу с небольшой паузой. – Лайт-кун, не пойми меня неправильно, но мне кажется, что я влюблён в тебя. С вероятностью в 93 процента, – Эл смотрел на него изучающе. – И судя по твоей меланхолии и отстраненности в последние дни, кажется, ты тоже? Последние слова уже плохо доходили до сознания Лайта, а на щеках появился румянец. Мало бы кто ожидал этого, тем более он сам, но Лайт испугался. Он медленно поднял взгляд на Эла, пытаясь понять, может быть это шутка или очередная проверка. Может ли он доверять этим словам? Эл слегка склонил голову набок и вниз, его серые глаза внимательно, но бережно смотрели на юношу. Так значит он тоже? И Лайт может…? Он обернулся на остальных, желая убедиться, что никто его не услышит. Спустя пару мгновений послышался тихий немного дрожащий голос. – Я не злюсь, – он слегка помедлил. – Я счастлив. Желанная… желанная! Указательный палец Эл коснулся плеча Лайта, тогда Ягами впервые осознал, как бы сейчас хотел поцеловать того, с кем скован наручниками, но не может, рядом есть свидетели. – Хочешь глазурованный сырок? – темная копна волос тряхнула в сторону стеллажа. Это не просто так. Лайт понял сразу. – Давай. Детектив взял один из сырков и аккуратно приподнёс его ко рту Лайта, чтобы никто не заметил. Когда тот откусил, он вернул сырок к своим губам и сделал то же самое. Такой вот первый поцелуй. Разделенный сладкий десерт. – А о чём ты хотел сказать мне? – вопрос Эл вернул Лайта в реальность, он все еще чувствовал бунт бабочек в животе. – Я нашёл несколько совпадений в последних убийствах, все они связаны с одной корпорацией, – он придвинулся к детективу чуть ближе. – Это точно докажет тебе, что я не Кира. Тем же вечером после того как все ушли, они направились в свою спальню. Впервые это было так странно. Пока они шли по коридору, кончики их пальцев слегка соприкасались, будто гладили цветы на летнем поле. Красные узелки покоились на их запястьях. Когда дверь за ними закрылась, Лайт повернулся к Элу, чтобы притянуть к себе, тот, перехватив его ладони, потянул их на кровать. Они немного неловко легли на одеяло, лежа на боку лицом друг к другу. Эл хотел растянуть этот момент как можно больше, Ягами же желал его ускорить. Эл взял ладонь Лайта в свою и нежно поцеловал его пальцы. – У тебя такие красивые руки, – эти слова заставили шатена смущаться, он глубоко вздохнул. Лайт придвинулся ближе, прячась в безмятежные брега возле груди детектива, его пальцы обхватили хрупкую спину. От Эла пахло вишневыми духами. Откуда он знал, что ему нравится вишня? – Ты что, пользуешься девчачьими духами? – Лайт поднял взгляд на лицо своего возлюбленного. – А они девчачьи? – Эл слегка улыбнулся. – На тебе особенно, – он еще сильнее сжал его в объятьях, будто единственный комок тепла в холодной комнате. Они лежали так еще минут 8 или целую бесконечность. Лайта захлестывала волна нежности, безопасности, спокойствия, будто бы само нахождение рядом с этим человеком излечивало и питало его душу тоненькой золотой нитью. Эл уткнулся носом в его волосы и тихонько сопел, играясь с темной прядью указательным пальцем. У Лайта пересохло в горле, а живот волнительно закрутило. Он так хотел придвинуться ближе и поцеловать желанные губы, но застыл от волнения и предвкушения, он лишь слышал, как быстро стучит его собственное сердце. Лайт снова приподнял голову и встретился взглядом с Эл. Секунда. Две. И их губы соприкоснулись в тихом и нежном поцелуе. С сердца Лайта будто упал камень. Вопросов больше не осталось. Он был именно там, где должен и хотел быть. А ещё… где сейчас пальцы Эла? Ай! Щекотно! – Рюдзаки, так не честно! Я боюсь щекотки! – он начал извиваться как угорь на сковородке, задыхаясь воздухом и смеясь одновременно. – Правда, правда боишься? Кира боится щекотки? – кажется, Эл уже начал глумиться, расплываясь в улыбке. – Я не Кира! – Эл ослабил напор, а Лайт заговорчески покосился на его фигуру. – Ты веришь мне? – Теперь да. Кира бы точно начал отбива… Он не успел договорить, как Лайт попытался резко начать его щекотать. Эл стремительно перехватил его запястья и поднял их на уровень лица. У него на удивление крепкая хватка. Это все от сладостей? Новая реальность – новые вопросы. Попытавшись безуспешно вырваться, Лайт придумал другую идею. Эл его поймет? Ягами начал тянуться к нему, чтобы поцеловать, но Эл не позволял приближаться, продолжая держать его за запястья и дерзко смотря ему в глаза. Эл понял. Это приятно. В конце концов детектив ослабил хватку, и они снова слились в поцелуе, на этот раз более смелом и страстном. Лайт наконец переставал думать, он только чувствовал, что ощущает себя более счастливым, чем в последнее время. Его сомнения и тревоги ушли. Он очутился в своей тарелке, наполненной до краев вишней с белым шоколадом. Кира точно перестанет убивать, а Лайт, ну… точно найдет, как выразить свою нескончаемую энергию. И с кем.