***
Гнилая оболочка - чистая душа, и за белозубой улыбкой, за похотливым взглядом, презрение ко всему живому и стыд, намертво прилипший к коже. Кристине дурно, до ноющей боли в разных участках тела дурно, но она лишь шире улыбается, проводя медленно пальчиками по своей оголённой груди, и облизывает пересохшие губы. Уже почти не страшно и не больно, только противно от собственных действий. Касаний, слов и стонов. Но выйти тяжело, практически нереально, и Захарова полностью подчиняется правилам игры. Прыгает добровольно в грязь, купается в ней и хлебает словно родниковую воду, пока голубые глазки горят ярко-ярко. И камера записывает все эмоции. Фальшивые и поверхностные, но всем абсолютно плевать. Ведь пальцы спускаются ниже и лёгким движением руки стягивают красное кружево, оставляя подтянутое тело обнажённым. Русые локоны по плечам и груди, привычный холодок по коже, и снова мерзость-мерзость-мерзость. Кристина медленно опускается на колени перед мужчиной. Во взгляде желание и жар, в движениях бесстыдство, а по сердцу кровь. Но она улыбается, позволяя намотать свои волосы на кулак, и открывает рот. Движения резкие, солоноватый вкус на языке и стоны из чужого горла. Животные и громкие, но Кристина терпит и продолжает играть. Языком скользит по каждому миллиметру, двигает головой, пока слюна стекает по подбородку. А дальше новая картинка, сцена. И смешно, но раньше, в далёком детстве, Захарова хотела стать актрисой. Но они не в театре. И мужская ладонь надавливает на поясницу, заставляя прогнуться. Руки потные на теле, а в тело толчки, которым, кажется, ни конца ни края. Но Кристина всё же улыбается и сладко стонет, подмахивая бёдрами. В жизни грубоватая, наглая, её часто сравнивали с парнями, но тут совсем иначе. Тут похоть и игра, покорность. Иначе и с Лизой, но по-другому. Ни грязи, ни резкости, только светлые улыбки. Светлые и чистые, как утреннее солнышко, как Кристина. Однако Лизе это солнце не нужно и, прочно приколотив эту мысль к черепу, Захарова снова встаёт на колени.***
В этом году весна даётся тяжелее: долги по учёбе и нехватка сна вселяют ощущение ебучей безысходности, и жизнь начинает казаться полным сумасшествием. Ни дня без истерик, без сигареты с утра, и недели летят за неделями. Кристина словно на карусели катается, каждый раз возвращаясь в исходную точку. Снова написанные в полутьме кривым почерком конспекты, снова боль в висках и звук включённой камеры. КРИСТЕН. КРИСТЕН. КРИСТЕН. И опять мокрые поцелуи, руки мужчин на коже и быстрые толчки. А потом деньги, на которые Кристине уже похуй. Крыша съезжает постепенно, и в момент, когда появляется желание вскрыться к чертям собачьим, девушка делает то, что никогда бы не сделала в здравом уме, ведь давала самой себе обещание не ломать жизнь человеку. Давала, но проебалась вновь, позвонив Лизе под ночь. — Лиза, ты сможешь приехать? В ответ же усталое, но радостное «конечно», и через сорок минут Андрющенко уже на пороге. В руках бутылка красного вина, а во взгляде нежность, щемящая сердце Кристины. Она чувствует, что использует Индиго, чувствует, что та в своей привязанности к ней практически захлёбывается, и слова вырываются наружу, как только в глазах Лизы начинает вновь сверкать обожание и влюблённость: — Я не смогу, прости... — Я понимаю, — гладит по щеке, словно котёнка за ушком, и Кристина забывает о всей дичи. Алкоголь расслабляет уставший разум, отодвигая рамки в сторону, и всё, что так упорно сдерживала в себе Захарова, выливается в касания и в пьяную речь, перемешанную со слезами: — Я...я...ты такая хорошая, у меня никогда в жизни не было таких людей, как ты. С тобой спокойно...очень спокойно и хорошо, и мне ебать как стыдно, что я не могу сделать шаг навстречу. Извини, пожалуйста. — Всё в порядке, солнце. Ты пока не готова рассказать? — без давления и грубости. — Нет! Не могу, блять, просто не могу! Прости, Лизок. Кончики пальцев собирают солёные капли, обветренные губы мажут по влажной щеке, и Кристина теснее прижимается к чужому телу, ища спасение. С Лизой - тепло и ласка, понимание, которого словно и не было с другими, а в ней есть всё, даже больше. В секунду появляется неожиданная мысль, раньше гонимая и тщательно скрываемая, но когда Андрющенко заглядывает в голубые глаза, сомнения уходят прочь. Кристина подаётся вперёд и мягко целует Индиго, обхватив её скрытые рубашкой плечи. Та не отвечает и не отталкивает, только часто дышит, но стоило языку русоволосой девушки проскользнуть в её рот, и Лиза сдаётся, прижимая к себе. Поцелуи сладкие, влажные, а касания почти что невесомые. Как только ладонь Захаровой сжимает грудь через тонкую ткань, поцелуй прерывается: — Давай не будем, солнце. — Почему? — и так невинно, что из уст вырывается смешок. — Потому что завтра ты пожалеешь. Кристина виновато мотает головой и, кинув взор на недопитый бокал вина, осушает его через мгновение. Пока нет ни стыда, ни отвращения к себе, и она шепчет в украшенную татуировкой шею: — Хорошо, но ты же останешься? Не бросишь меня? Лиза, останься, прошу, я не хочу засыпать в одиночестве. Не хочу, пожалуйста... Тело расслабляется после утвердительного кивка, голова кружится от алкоголя и эмоций, и полусонное состояние окутывает маленькую кухню, пропахшую сигаретным дымом и духами. Кристина впервые за многое время засыпает без ужасающих мыслей.***
Она воет, разрывая глотку, она плачет, царапая ногтями бледную шею, и неотрывно смотрит в экран чужого смартфона, где видит отвратительную картинку. На видео её раздевают двое мужчин, крутят ею и трахают грубо, пока Кристина развязно стонет и выгибается кошкой. Мерзко глядеть на этот ужас и вновь чувствовать те эмоции, мерзко знать, что её тайна уже не является тайной. Хриплый смех вызывает рвотные позывы, но Захарова сдерживается и шмыгает громко носом, с небывалой злостью сверкая глазами на старую знакомую. — Давай, Кристюш, давай. Или как там тебя, Кристен? Та скрипит зубами и после нажимает на стрелочку, отправляя сообщение: «не приходи сегодня». Телефон падает на заправленную постель, а Кира ухмыляется, садясь рядом, и опускает ладонь на голое колено девушки. Её рука, покрытая татуировками, тёплая, мягкая, но в этом касании ничего приятного нет, и Кристина сбрасывает её со своей кожи резким движением. — Ну чего ты такая не ласковая? Там ты совсем другая... — Медведева! — повышает голос, но её перебивают, продолжая нести бред. — Покорная, ластящаяся, сладкая. Кристина разъярённо вскакивает с кровати и нависает над блондинкой, которую когда-то считала близким человеком. Сейчас всё в прошлом, от уважительного отношения ни следа, от любви тем более, есть только какая-то необъяснимая тяга с одной стороны. Разбираться в этом Захарова не имеет ни малейшего желания. Хочется всего лишь одного: выпроводить побыстрее Киру из квартиры. — Что ты хочешь? — прямо в лоб, хотя страх растёт с каждой секундой. И улыбка, дающая понять, что ничего хорошего ждать не стоит. Медведева цепляет русую прядку и наматывает её на палец, вынудив наклониться к себе поближе. Почти что в губы, почти что без грязи: — Ты же помнишь, как нам хорошо было вместе? Как мы впервые поцеловались на даче, как... — Ты к чему клонишь? — хрипло, потому догадывается, что произойдёт дальше. — Я бы хотела всё вернуть. Наше прошлое было замечательным, но мы были глупыми, неопытными малолетками и проебали наши отношения из-за какой-то надуманной хуйни. Оправдание. Неискренность. Скука. А в карих глазах никаких чистых чувств, Кристина видит в них только отвратительную похоть и кривит губы. Ничего не поменялось в ней, совершенно ничего. — Ты изменила мне, а потом сказала, что в этой измене виновата я. — и не молчит, не проглатывает горечь, желая поскорее прогнать Киру. — Да, я проебалась, когда променяла тебя на ту шлюху из клуба. Если ты мне дашь шанс, то такого больше не повторится. Я до сих пор тебя люблю. Но Захарова не видит в бывшей «настоящее, светлое и тёплое», потому что её слова о любви очередная ложь. Та не умеет любить, заботиться, у неё на уме одни гулянки и секс. Что шесть лет назад, что сейчас, и слышать пустые обещания она не желает. Любовь - это про Лизу, но никак не про Киру, что нагрянула неожиданно в гости и своим приходом отменила встречу с Андрющенко. Гнилое, равнодушное «люблю» никогда не сравнится с признанием Лизы. Никогда, и поэтому Кристина отказывает: — Шанса не будет. Уходи. — Ну я пыталась. — со смешком и грубостью. — Может, тогда устроим прощальный секс? Ты в том видео такая горячая, я даже и не знала, что ты так умеешь стонать, а твоё тело... Рука отпускает волосы и сжимает грудь через тонкую ткань домашней футболки, после спускаясь к животу. Кристина тут же её отталкивает. — Боже, Медведева, ты только об одном и думаешь. Уйди, пожалуйста. Просто, блять, уйди. Не хочу тебя видеть. Кира смеётся в ответ и перед тем, как выйти из комнаты, нагло целует в губы. Мимолётно, мокро, со вкусом мятной жвачки, которая никогда не нравилась Захаровой. Та даже не успевает что-либо сделать, бывшая моментально вылетает из квартиры. И Кристина, немного придя в себя, облегчённо вздыхает, а когда осадок и плохое настроение полностью выветриваются из головы, приходит сообщение: Детка, не хочешь по-хорошему - будет по-плохому. То видео уже у твоей Лизоньки. Целую.***
Прошу, ответь. Давай поговорим, Кристин. Пожалуйста. Перестань сбрасывать мои звонки, мы же взрослые люди. Солнце, я не разочарована. Моё мнение о тебе не поменялось, нам нужно просто поговорить. Люблю тебя. Но Кристина не отвечает, ей не хватает смелости, и она быстро вырубает телефон, сидя на холодном кафеле в ванной комнате и вытирая тыльной стороной ладони слёзы. Она же почти решилась рассказать обо всём Лизе, решилась признаться в своих чувствах, но Медведева всё испортила в один момент. Разрушила одним, блять, сообщением, и уже ничего не исправишь. Нужно было самой, нужно было раньше, но Захарова струсила и стало хуже в разы. В голове пустота, отчаяние, а на языке волнующий вопрос: не разочарована? Правда? Но как? Ведь теперь она знает самое главное и мерзкое о Кристине, и почему-то всё равно пишет о любви. После такого любить невозможно же, определённо невозможно. И Лиза точно не будет, хотя говорит совсем другое. У неё интерес узнать историю Захаровой получше, может, даже жалость, но не любовь. Как только Кристина расскажет ей про свою «работу», откроет душу, та исчезнет и больше не появится. И слёзы всё катятся и катятся по щекам, вселяя чувство ущербности и разъедающей ненависти к себе. Не надо. Не стоит. Не нужно. Но, услышав сквозь собственный плач громкий стук в входную дверь, девушка замирает и закрывает рот рукой, стараясь подавить рыдания. Конечности заметно дрожат, болит грудная клетка и воротник футболки пропитывается слезами. Не откроет, никому не откроет, однако знакомый голос заставляет сердце уйти в пятки. — Солнце, открой мне эту чёртову дверь. — Лиз, не нужно. Мне стыдно даже тебе в глаза посмотреть. Прости. — на негнущихся ногах выйдя в коридор, отвечает Кристина, и прижимается горячим лбом к двери. Обнять бы, почувствовать родное тепло, но стыд сжирает, и она не позволяет себе впустить Андрющенко. Вновь плачет, кусая и так искусанные до мяса губы, вновь зубами скрипит и винит себя в своей глупости. Надо было раньше. — Прости, Лиза. Пожалуйста, прости. Я не хотела, чтобы так получилось... — Кристин, послушай меня. До того, как мне скинули то ужасное видео, я догадывалась, с чем всё связано. Мне даже намекнули на то. И, солнце, я действительно не испытываю отвращения или разочарования, мне просто хочется спокойно поговорить. Слышишь меня? Я всё ещё очень сильно тебя люблю, очень. Пожалуйста, открой. Захарова сдаётся. До последнего не верит, не чувствует, но секунда, всего лишь маленькая секунда, и крепкие руки прижимают к себе. Гладят по волосам и спине, обнимают нежно и трепетно, пока тело вновь трясётся в истерике. Не отторжение, а желанное тепло и шёпот на ухо: — Всё хорошо, мы с тобой всё решим. Преодолеем. Пожалуйста, не переживай. — Но почему ты...ты не говорила? — сдавленно, но Лиза понимающе улыбается, качая головой. — Я ждала, когда ты сама признаешься. Не хотела давить на тебя, солнце. И... — Я тоже тебя люблю. И груза больше нет. Индиго, можно сказать, всё знала, но не выпытывала и не лезла. Она приняла Кристину, её тайну, и любовь, к удивлению, не исчезла. Не испарилась и после увиденной мерзости, гнили, что до сегодняшнего дня отравляет жизнь. Впереди девушек ждёт серьёзный разговор, решение главной проблемы, а потом только хорошее. Кристина верит в это, свято верит и, переплетая чужие пальцы со своими, вновь шепчет признание в любви.