Беспокойная птица.

1

Ваньинь не знал сколько времени он провел вот так, сидя на коленях у мостка и смотря на свое отражение в толще воды. Он глядел в водную гладь, словно желал в ней найти ответы на все свои вопросы, но та лениво перебирала небольшие волны, мол: «Что ты хочешь от меня услышать? Я ничего не знаю.» Поэтому ему оставалось лишь безэмоционально наблюдать, как собственные горячие слезы стекают по его лицу и падают в озеро, растворяясь.  Цзян Чэну тоже хотелось раствориться. Деться куда-нибудь в небытие, чтобы не чувствовать всепоглощающую вину, которая стремительно затапливала собой сердце. Он не знал как с этим бороться, не был готов к такой правде, что безжалостно растоптала в нем гордость и всепоглощающую ненависть. Теперь у него не было сил для безоговорочной ненависти, осталась только глубокое чувство вины и отчаянная тоска.  Следуя чувству долга и морали, он ведь должен непреклонно ненавидеть Вэй У Сяня. Но теперь, зная о том, что в его груди приводит духовные силы в движение то самое золотое ядро, он не мог больше продолжать слепо на него злиться. Но разве он не имел на это полного права? Разве он не должен продолжать гневаться на него? Почему он должен чувствовать себя так, словно все эти годы он разыгрывал из себя шута? Будто поделом ему, но за что он все это заслужил?  Разве не Вэй Ин первый нарушил клятву? Разве не он предал орден? Он ведь обещал, сам говорил, что когда Цзян Чэн станет Главой ордена, он станет его подчиненным.  Что в ордене Гусу Лань будут Два Нефрита, а в ордене Юньмэн Цзян два героя. Что он будет всю жизнь поддерживать, никогда не предаст. Но что в итоге? Он променял его и их дом на посторонних людей! Да еще и из клана Вэнь! Сколько риса он съел с их рук, если ни секунды не сомневаясь предал то, что они так отчаянно пытались вернуть из лап Вэней? Неужели для него клан Цзян, который столько для него сделал, не имеет значения? Неужели Цзян Чэн для него… ничего не значит?  Ваньинь не знал. Он не знал ни одного ответа ни на один вопрос. А они все крутились в его голове, крутились, безжалостным водоворотом, не давая возможности спокойно вздохнуть. Давили ему на голову, заставляя ту ужасно болеть, и терзали душу. И он ослабленный не мог сопротивляться, продолжая глядеть на свое отражение. На себя, который понятия не имел, что он теперь из себя представляет.  Времени, наверное, прошло слишком много, раз из-за горизонта начал виднеться просвет. А Цзян Чэн так и не сдвинулся с того места, не смотря на мелкий дождь и легкий ветер. В себя он начал приходить только тогда, когда первые лучи солнца начали переливаться на поверхности воды. Он сморгнул остатки слез и устало огляделся по сторонам, чтобы потом снова замереть, ведь рядом лежал Суйбянь. Взяв его в руки, он до боли закусил нижнюю губу и прикрыл глаза.  Он ведь никогда не хотел, чтобы все закончилось именно так. Никогда не хотел, чтобы все его родные погибли. Не собирался никого преследовать на протяжении всей своей жизни. Не хотел быть один. И никогда не желал ненавидеть самого близкого для себя человека. Ведь как неистово он его ненавидел, также его безумно любил. Неожиданно ему подумалось, что может это все ошибка. И Вэнь Нин соврал ему, чтобы позволить Вэй У Сяню и Ханьгуан Цзюню сбежать, а Суйбянь по-просту и не был запечатан. Ему срочно нужно было это проверить. Ему слепо хотелось в это верить, не смотря на все громкие факты. Поэтому он резко встал на доски мостка, чтобы мигом направиться к первому встречному и заставить вынуть меч. Но к его неожиданности, ноги его подкосились и он упал в озеро. Вода обволакивает его всего и убаюкивает, словно желает утешить его израненное сердце. Медленно тянет на дно к себе, обещая избавить от всех душевных терзаний. Прячет от внешнего мира в своей глубине, будто само озеро настолько пропиталось его слезами и горем, что хочет теперь защитить. А он не сопротивляется, на мгновение думает, что может тут и остаться. Зачем ему жить? Какой смысл в его жалкой, полной ненависти и потерь, жизни? У него остался только Цзинь Лин, которого он старался оберегать, но ведь даже тут Вэй Ин может справиться лучше. Всегда Вэй У Сянь во всем лучше. Природный потенциал заклинателя, духовные и моральные качества, столько лет превосходил его на голову. Совершил все в мире благие поступки, никому ничего не сказав, столько страданий претерпел. А на каждый его дурной поступок нашлось оправдание — так получилось поневоле. И даже тогда, когда Цзян Чэн хотел защитить его ценой своей жизни, все переиграл. Вся его жертва оказалось бессмысленной, ведь по итогу Вэй Ин все равно умер. Погиб, не смотря на то, что он отчаянно желал, чтобы тот остался жив.  «А ты бы переиграл лучше?» Послышалось где-то внутри головы, из-за чего почудилось, что теперь Ваньинь разговаривает сам собой. Не в силах осмысливать откуда взялся подобный вопрос, он на периферии сознания, сам себе ответил: «Я бы постарался не допустить всего того, что случилось» И стоило ему об этом подумать, как оказался ослеплен фиолетовой вспышкой, погрузившая его во тьму. 

2

Цзян Чэн проснулся от запаха сырости и неуютного холода. Он чувствовал, как продрог и как сильно трещала голова. Желудок вообще ныл невыносимо, будто он голодал продолжительное время, что было, конечно, невозможно. Может он и забывал про трапезу, когда полностью погружался в работу, но долго без еды все равно не обходился. Поэтому чувствовать, сводящий живот, голод было очень странно. Как и то, где он находился.  Открыв глаза, он достаточно долго пытался привести зрение в порядок. Он много слез пролил, поэтому неудивительно, что те так болели. Однако, стоило ему сфокусироваться на том, что его окружало, как он тут же впал в недоумение. Ведь он находился в каком-то переулке между домами, весь потрепанный и без оружия. Все, что было при нем, это фамильное кольцо матери. Но, посмотрев на него, он заметил, что выглядел совершенно иначе. Руки его были тоньше, сам он казался себе ниже, а на нем была форма… та, что они носили до резни в Пристани Лотоса.  Ничего не понимая, он осторожно выглянул из переулка на улицу, которая показалась ему очень знакомой. Вокруг сновали люди, но их было не так много, как могло бы быть. Местность казалось невзрачной, наверняка он находился в каком-то неприметном поселке. Но как бы не пытался вспомнить, что это за место и как он здесь оказался, понять все равно не мог. До тех пор, пока не увидел вдалеке знакомые одежды с узором полыхающего солнца.  Ваньинь узнал их, людей из клана Вэнь, и скрылся за угол от их взора. В голову сразу же ударили воспоминания того дня, когда Вэй У Сянь оставил его в одном из поселков, чтобы пойти раздобыть им еды, а ему пришлось выбежать из укрытия, потому что эти псы нагнали их и могли бы убить Вэй Ина. Он точно попал в этот день, но как?  «Я бы постарался не допустить всего того, что случилось» Вспыхнули слова в голове и заставили его опуститься наземь. Он не понимал как, но он точно сейчас был в тот самый роковой день своей жизни. Когда он, следуя своим чувствам, побежал отвлекать внимание на себя, лишь бы спасти шисюна. И мало того, что времени на осмысление всего этого у него нет, ведь он находился под угрозой быть пойманным вновь, так ему еще нужно было очень быстро решить, что делать с Вэй Ином. Спасти?  «Пусть умрет.» Пронеслось в мыслях, и он сжал ладони в кулаки.  Он ведь ненавидит его, зачем ему его спасать? Вэй У Сянь столько отнял у него, почему бы сразу не избавиться от источника проблем? Пусть умрет и тогда не погибнут остальные. Он не предаст орден, у него не будет ложных надежд на его поддержку, справится со всем сам, как сделал это однажды. Только теперь это будет полностью его заслуга, потому что тот не отдаст ему своего ядра. Ему не придется преследовать темных заклинателей, которые как и он пойдут по кривой дорожке. Цзинь Лин не потеряет родителей. И он сам больше не будет его никогда ждать, надеяться на него и... любить. «Умри, Вэй Ин. Просто умри и забери с собой все, что нас когда-то связывало.» Проговорил Цзян Чэн про себя, но отчего-то сильно зажмурился и прикрыл лицо руками. Потому что собственные мысли звучали уж слишком отчаянно, не убедительно.  Вэни уже прошли его укрытие и скоро должны будут поймать Вэй У Сяня. Там их пол дюжины, ему точно не справиться. Раны от цзыдяня слишком свежие и сам он утомился за время их бегства. Они его поймают, наверняка сначала начнут избивать и пытать. Оставят шрамы от дисциплинарного кнута, унизят как только возможно, а после сожгут золотое ядро, заставят помучаться и убьют. Сделают все то, что пережил он сам в прошлом, находясь в плену, и убьют.  "Цзян Чэн, ты уже столько раз прикрывал меня. Придется прикрыть еще разочек."  «Нет, замолчи!» "Ну кто, если не ты? Ты же знаешь, тебе я доверяю больше, чем кому-либо." «Ложь! Пусть твой Лань Ванцзи, за которым ты так бегаешь, тебя и достает.» Эти слова звучали в его голове, но в порыве протеста и не желания слушать, он все равно закрыл уши и сжался , будто под ударами ферул. Однако, вспыхнувшие в мыслях фразы ранили его больнее. Будто бы все его естество вместе с душой были против такого решения, из-за чего те начинали подкидывать в сознание слова, что шисюн говорил когда-то.  "Вместе мы совсем справимся. Просто положись на меня." «Черт. Нет!» "Не будь занудой. Я же знаю, что если попаду в беду, ты меня все равно спасешь." «Черт, черт, черт. Я не буду этого делать.» "Я же раненый. Сжалься надо мной."  «На голову ты раненый, ясно? Непревзойденный гений, сам свою шкуру и доставай. Я больше к тебе не полезу, нет.»  "Когда ты станешь главой ордена, я буду твоим подчиненным. Так же, как наши отцы. В ордене Гусу Лань есть Два Нефрита, а в ордене Юньмэн Цзян будет Два героя." «Вранье! Ты никогда не будешь со мной. Тебе это не нужно. Я не хочу, чтобы ты был рядом из чувства долга.» "Эй, Цзян Чэн, не бросай меня! Кто будет защищать меня от этих монстров?" «Да гуль тебя задери! Почему даже спустя столько времени я не могу отказаться от тебя?!» Сердце сжалось в тиски от болезненных воспоминаний и, проиграв эту эмоциональную борьбу, он вскочил на месте, чтобы броситься псам в догонку. Потому что как бы сильно Ваньинь не ненавидел своего шисюна, как бы не старался убить в себе все те светлые чувства, что у него имелись, как бы не винил его, он все равно очень сильно его любил. Так сильно, что уже ничто не может избавить Цзян Чэна от этого чувства. И потерять его вот так, даже зная, чем это возможно ему обойдется, он не может. Отдать его в лапы Вэней, тоже самое, что убить самому. А этого он никогда не сделал бы.  Нагнал Цзян Чэн отряд Вэней уже тогда, когда они избивали Вэй У Сяня. Тот сложился пополам и еще старался отбиваться от ударов, но ублюдков было больше. Они числом его запинывали ногами и смешивали с грязью. Подобное зрелище настолько побудило в Ваньине ненависть, что даже будь он при смерти, это не остановило бы его ярости, обрушенной на них внезапной вспышкой цзыдяня и ударом жесткой плети по их спинам.  Сейчас у него было преимущество в том, что они вовсе не ожидали, что кто-то нападет на них со спины. И пусть Вэней было больше, у Цзян Чэна все-таки был большой опыт в войне. Он может сражаться и с мечом, и с цзыдянем, и даже используя оба оружия вместе. Сколько он перебил таких мелких собак не сосчитать. И сейчас он перебьет их еще раз.  Люди из вражеского клана сразу переключили все внимание на него. До Вэй Ина им стало никакого дела, тот был слишком сильно ранен и безоружен, а вот Ваньинь представлял для них большую опасность. Они тут же бросились на него, стараясь окружить и подавить числом. Но подобная тактика на того, у кого кровь бурлила от ненависти и жажды спасти дорогого человека, настолько бесполезна, что они только и успевали разве что вставать и снова падать наземь. Уже мертвые, да те, что еще могли сражаться.  Цзян Чэн был безудержен и беспощаден. Его удары были безжалостны и жестоки. Неизвестно было, откуда в нем проснулось столько силы и как он столь умело обращался с цзыдянем, словно всю жизнь им и пользовался, но то, что ни одна шавка не останется в живых, было ясно и без слов. Вэй У Сянь, который смог поднять себя с земли, так и замер, стоя на коленях и наблюдая, как его шиди оживился и вновь восполнился красками эмоций.  Верткая плеть со смертоносным звуком рассекала воздух, сплетая врагов собой, а после решительно вырывая их конечности. После этого они тут же были проткнуты мечом, который Ваньинь почти сразу смог вырвать из рук Вэня. Понимая, что им не выстоять, кто-то на последнем издыхании запустил сигнальный огонь и тут же был лишен руки, а после и жизни.  В ушах стоял гул, кровь в венах кипела, адреналин полностью заполнил все естество Цзян Чэна. Он только и смог, разве что, один раз глубоко вздохнуть, а после броситься к Вэй У Сяню и помочь тому подняться с колен. Подняв его на ноги, он встретился с его невозможными серыми глазами и понял, что никакая сила не избавит его от таких ярких и глубоких чувств. Ни смерть, ни разлука, ни уж тем более ненависть, которая почти сразу утихла в нем и сменилась на тоску, когда он увидел растерянное лицо шисюна. Его настоящее лицо, не Мо Сюаньюя. Юное, красивое, слегка перепачканное грязью и кровью, но лицо Вэй Ина. — Идти сможешь?— Спросил Ваньинь, отходя от ступора, в то время как шисюн ошарашено кивнул.  Ведь какую-то четверть часа назад Цзян Чэн был совсем без чувств, уставший и безразличный. А сейчас смотрел на Вэй Ина своими горящими фиалковыми глазами и, как цзыдянь, прожигал все нутро. Словно за это время он наполнился такой силой, что никая тварь ему теперь не преграда. И это не далеко от истины, потому что его шиди был настолько возбужден от возможности поменять ход событий, из-за чего и правда выглядел несколько безумно и устрашающе. Только Вэй У Сянь подробностей знать не мог, что по сути должно отталкивать, но он наоборот тянулся сейчас к нему ещё больше. Видеть уверенного и грозного Ваньиня было усладой для глаз. Поэтому юноша только и мог разве что сглотнуть вязкую слюну во рту, пока его, взяв за руку, начали уводить за собой в неизвестном направлении. Лишь еда, купленная Вэй Ином, осталась валяться в грязи с горсткой изуродовонных трупов. Вэни были практически везде, поэтому, увидев сигнал о помощи, очень быстро обнаружат месиво из своих товарищей и направятся их искать. Вэй У Сяню и Ваньиню нужно было поторопиться, чтобы не попасться им, и быть при этом очень аккуратными. Цзян Чэну повезло, что он помнил, как и какой дорогой смог оторваться от отрядов в прошлом, но прежде им нужно было добраться до Илина. Идти до него нужно еще около пяти дней, чтобы найти расположенный там заброшенный охотничий дом, где они смогут немного отдохнуть и, если повезет, подкрепиться. Шли они молча, так как беседу никто завести не пытался. Ваньинь был сконцентрирован на дороге, прислушивался к каждому шороху и приглядывался к любому лишнему движению. Иной раз ускоряясь, а в другой наоборот останавливаясь и присматриваясь. Старался, чтобы дорога для них оказалось безопасной, от того совсем не замечал изнеможденного вида Вэй Ина. Его молчание для него было естественным, ведь как никак для шисюна падение Пристани Лотоса совсем недавнее событие. В отличии от Цзян Чэна, который не понятным образом оказался в событиях восемнадцатилетней давности. Поэтому, когда юноша начал валиться с ног, он очень сильно за него испугался. И заметил лишь потому, что все это время они до сих пор держались за руки.  — Что такое?— Взволновано спросил Цзян Чэн, опускаясь рядом с парнем.  Вэй У Сянь поднял на него уставший взгляд, прижал руку к груди и виновато ответил: — Голова закружилась.— Голос звучал его слишком слабо, да еще и сопровождаясь отдышкой.— Кажется, рана открылась.— Сказал он, а после показал окровавленную ладонь. Ваньинь заметно нахмурился, перекинул руку шисюна себе через плечо и помог отойти в незаметное от глаз место. Там он распахнул его одежды и увидел глубокую рану от меча, из-за чего тут же закусил губу. Он ведь должен был догадаться, что те подонки обычными пинками не обошлись, но был слишком зациклен на том, чтобы спасти и поскорее увести брата оттуда. И теперь из-за его невнимательности тот потерял слишком много сил и крови.  — Почему раньше не сказал?— Возмутился он и помог остановить кровь нажатием на  акупунктурные точки на его груди.  Шисюн завалился на ствол дерева и, тяжело дыша, произнес: — Не было времени. Нужно было ведь уходить.  Конечно, он был прав. Именно поэтому Цзян Чэн и был полностью сосредоточен на их пути, ведь, куда не ступи, везде стояли надзирательные пункты Вэней. Но о ранении ему все равно нужно было знать, чтобы учитывать возможность их передвижения и давать Вэй Ину время на передышку. Теперь же, он утомлен и идти ему будет очень сложно.  — А сдохнуть у тебя время есть?— Огрызнулся Цзян Чэн, ощупывая свою форму на предмет мешочка, который он обычно всегда носил с собой. Подобное почти никогда не было нужно, но носить средства для первой помощи все равно не переставал.  За пазухой он все-таки обнаружил мешочек цянькунь и сразу же из него все вытряхнул. На траву попадали склянки с мазями и настойками, на удивление, даже бинт для перевязки был. Очень нервно он начал искать нужные ему лекарства, а когда нашел, оторвал от края своих одежд кусок ткани и промочил водой. Бинты нужно было экономить, ведь не раз придется перевязывать рану Вэй Ина, а смогут ли они раздобыть что-нибудь еще оставалось вопросом.  — Цзян Чэн… — Замолчи!— Сразу перебил его Ваньинь, предвещая всякие глупости, по-типу: «не нужно, и так сойдет.»— Как что-то важное говорить, так в тряпку молчит, а ерунду всякую без умолку трещит. Вопреки грубости в своих словах, промывал вокруг раны он очень аккуратно. Точно так же и мазь наносил, мягко касаясь кожи. Вэй У Сянь больше не старался заговорить, молча наблюдая за сложным выражением лица шиди. Сейчас совсем не хотелось препираться, сил никаких не было, поэтому послушно отдался в руки Цзян Чэна. Однако, когда тот закончил и убрал все на место, а после начал поднимать его на руки, протеста сдержать не смог.  — Эй, эй, эй! Ты что делаешь?! Шиди его слегка подбросил, а после поудобнее схватил. Руки его уверенно держали, а глаза, цвета сумеречного неба, укоризненно на него взглянули.  — Терпи. Надо было раньше говорить.— Проговорил Ваньинь и спокойно продолжил путь.  Остаток пути Вэй У Сянь так и провел на руках шиди. Не смотря на длинную дорогу, остановок Цзян Чэн делал очень мало. Останавливался только для того, чтобы поспать. Так они и менялись. Пока Ваньинь нес его, он спал, убаюканный его теплом, а когда парень сам ложился, следил за обстановкой и за ним самим. Ведь что-то в его поведении изменилось. А что, понять никак не удавалось. 

3

За все время их передвижения, у Вэй Ина очень часто открывалась рана, так как не могла находиться в полном покое. Его проткнули насквозь, поэтому обычная перевязка в их случае была почти что бесполезной. Цзян Чэна очень сильно это беспокоило и, пока они шли, он думал, что делать с ранением. Из-за нее шисюн потерял слишком много крови, потому очень много спал. И его это пугало. Он боялся вовремя не обнаружить раскрытие и застать его на своих руках уже мертвого. Именно поэтому он делал остановку только для сна, чтобы поскорее добраться до хижины и там с этим разобраться. А пока старался поддерживать его состояние вливанием своих духовных сил, наплевав, что их было совсем мало.  Добрались до Илина они почти что в тот срок, который Ваньинь и предполагал. Вообще, он планировал здесь закупиться, но поскольку Вэй У Сянь в его руках в прямом смысле истекал кровью, торопился добраться до охотничьего дома. Сил у самого было уже на грани, но он упрямо продолжал идти, ведь осталось совсем немного. И когда они оказались на месте, он, даже не осматриваясь на наличие кого-либо еще, быстро зашел в хижину.  Обстановка в ней была точно такой, какой он помнил. Одна кровать, небольшой столик, маленькая кухня. Уложив шисюна на постель, он прикрыл все оконные ставни, чтобы никто не видел движения внутри дома, и принялся разматывать наложенную этим утром повязку. Он проделал уже привычную процедуру, а после опустился на пол у подножия кровати, откинув голову назад.  Он безумно устал. Хотелось спать и есть. Но оставлять Вэй Ина в таком состоянии и уходить за провизией было слишком рискованно. Поэтому он устало прикрыл глаза, раздумывая над мотивами своих действий.  Зачем он это все делает? Ради чего? Ведь как бы он не старался, все его усилия всегда были обесценены или меркли на фоне поступков Вэй У Сяня. Вдруг и сейчас его стараний будет недостаточно, чтобы и спасти и довести их обоих до безопасного места. Что он хочет этим доказать? Что тоже на что-то способен или что?  — Цзян Чэн… Прохрипел Вэй Ин, поднимаясь на постели. Он был очень слаб, поэтому Цзян Чэн поспешил ему помочь. И, взглянув в его глаза, осознал, что борется сейчас только ради него.  — Я здесь. Мы уже в Илине. Немного здесь побудем и пойдем дальше. Сейчас нужно придумать, что делать с твоей раной.— Проговорил Ваньинь, доставая воду. Приходилось каждый раз набирать речную, это лучше, чем ничего.  Вэй У Сянь жадно отпил значительную ее долю, а после горько усмехнулся. — Оставь меня здесь. Такими темпами нас догонят и тогда некому будет заботиться о шицзе и восстанавливать орден. Тебе нужно идти. Уходи.  И вот снова. Готов пожертвовать собой, чтобы что? Обещание свое выполнить? Долг отдать? Зачем все время стремиться отдать себя в жертву, вместо того, чтобы попытаться справиться вместе? — Ну да, я же совсем ублюдок. Возьму и оставлю тебя здесь помирать, а сам под юбку влиятельных стариков прятаться побегу.— Огрызнулся Цзян Чэн, а после, в порыве гнева, вышел из хижины, хлопнув дверью. Сев на ее крыльцо, он болезненно скривился.  Чертов его дух самопожертвования. Почему Вэй Ин не понимает, что от его жертвы никому лучше не будет? Он ведь не от нечего делать борется за его жизнь. За их жизни, за их будущее. Неужели он совсем в него не верит, раз так просто готов умереть?  Ударив кулаком по земле, он несколько раз глубоко вздохнул. Идти на поводу у шисюна он больше не собирается. Пусть куда хочет потом отчаливает, главное, чтобы живой был. А ему не привыкать жить в одиночестве, он справится. А если все, что сейчас происходит, не воображение его больного разума, то с ним будет сестра. Он примет любое их решение, только не смерть. А то нашлись тут жертвенники.  Когда Ваньинь успокоился, принялся вспоминать все способы лечения ран со времен войны. Когда людей не хватало, приходилось свои раны латать самому. Очень часто в лагере можно было столкнуться с палаткой, полной раненых солдат. Поэтому на памяти у него что-то да имелось.  Обычно раны от мечей или ожоги обрабатывались и просто перевязывались. Переломы вправлялись с вытяжением и противовытяжением, накладывались неподвижные повязки, да шины из бамбука. Проводились иглоукалывания и прижигания полынью энергетических точек, чтобы способствовать лечению и обезболиванию. Но вот такие глубокие ранения, которые часто открывались и кровоточили, приходилось прижигать обычным металлом. Осложнения были уже не так важны, ведь если не закрыть рану, пациент просто умрет от потери крови. Поэтому проводилась подобная процедура, хоть и продлевала лечение.  Подобный вариант Цзян Чэну не нравился, так как это в прямом смысле означало наносить увечье на уже имевшуюся рану. От подобного способа может быть множество разных осложнений, а еще патологий, если что-то будет сделано не так. Да и он подобным никогда не занимался, не было нужды. А сейчас… у него даже выбора не было.  Однако тогда открывался вопрос, как проводить прижигание. Даже если рискнуть и разжечь огонь, то чем собственно это делать? Оружия с собой у них никакого нет, Ваньинь не стал брать мечи, чтобы лишний раз не нагружать себя. И в доме ничего подходящего не имеется. Остается, получается, отправиться все-таки в поселок?  Поджав губы, Ваньинь в задумчивости покрутил кольцо на пальце своей правой руки, а после взглянул на него, словно то могло дать ему ответ. Оно лишь безобидно сверкнуло, откликаясь на хозяина, но эта самая искра и стала ответом.  Цзыдянь — очень мощный духовный артефакт. В зависимости от своих сил, которые вкладываешь в него, можно пощекотать им и в то же время одним ударом убить. От него исходят сильные электрические всплески, способные оставлять ужасные ожоги на теле. Это ли не идентично прижиганию? Если направить силы в кольцо, не призывая кнут, то наколется и будет испускать заряды молний. Это почти что прижигание энергией.  Немного подумав, Цзян Чэн все-таки решился попробовать. Рану нужно было срочно закрывать, поэтому сомневаться сейчас никак нельзя. Набравшись твердой решимости, он вернулся в хижину, где шисюн бесцельно глядел перед собой. Сердце сжалось в тиски от переживания за него, но пришлось это чувство отложить.  Ваньинь сел рядом с шисюном и взял его руку, чтобы проверить поток ци в меридианах. Нужно было убедиться в его правильном движении, чтобы духовная энергия могла потом способствовать лечению, а не ухудшать состояние из-за своей нарушенной функции. К счастью, с этим все было в порядке, поэтому нужно было подготовиться к самой процедуре. Как бы не хотелось причинять боль и ранить Вэй Ина, это было необходимо сделать.  — Я не собираюсь тебя здесь оставлять.— Спокойно проговорил Цзян Чэн, на что Вэй У Сянь многозначительно хмыкнул.  — А что ты собираешься делать? Продолжишь носить меня на руках? Когда в тебе героизм проснулся то, а?— Выпалил шисюн, отвернув лицо от брата.  — От тебя заразился, представляешь? Думаешь, тебе можно своей жизнью бросаться на право и на лево, а мне нельзя? Вэй Ин на парирование шиди зло на него посмотрел. Как ни крути, но даже в таком положении они не могли избежать ссоры и препирательства.  — Да, нельзя. Потому что ты теперь единственный наследник клана Цзян. Нет, ты уже Глава клана Цзян! Ты и шицзе последние единокровные представители нашего ордена. Без вас быть ему навсегда уничтоженным. Ты ведь это понимаешь?  — А ты понимаешь, что ты вообще-то член семьи этих представителей клана!? Думаешь мы обрадуемся твоей жертве? Ты хоть подумал, как сестра себя чувствовать будет?  Шисюн от этих слов притих и сжал в руках одеяло, которым был укрыт. Наверное, от самого Цзян Чэна он слышит в первые, что тот считает его своей семьей. Раньше бы он был на седьмом небе от счастья, что тот признал его близким себе, однако сейчас, после того, что произошло, он не знал, как на это реагировать.  — Неважно. Я в любом случае приношу только беды ордену.— Тихо пробормотал он, не подозревая как затрещало сердце шиди.  Цзян Чэн тут же вспомнил, как набросился в прошлом на Вэй Ина в порыве гнева и отчаяния. Тогда он не особо мог контролировать себя и свои эмоции, поэтому наговорил многого и сделал больного тоже не мало. Зелено-синие синяки, что сейчас украшали шею юноши, это подтверждали. Поджав губы, он машинально потянулся к пятнам на коже, но тут же одернул себя, когда заметил, что тот вздрогнул.  Вина и сожаление снова затопили его душу, в объемах которых можно было захлебнуться. Не следя за собой, он сам отдалил от себя шисюна. Может, это и было одной из причин его недоверия в будущем? И слова матушки… Он же слепо следовал им, как дрессированная собака, не имеющая права слова. А сам Ваньинь даже не задумывался о том, как они могли повлиять на семнадцатилетнего Вэй У Сяня.  — Прости.— Задушено произнес он, шокировав этим Вэй Ина.  Тот оборачивается к нему, смотрит удивленно во все глаза и не верит услышанному. Даже пугается немного, ведь это совсем не в духе Цзян Чэна, который аккуратно положил руку ему на плечо и немного приблизился. Сейчас у него появилась возможность прояснить все и он должен ею воспользоваться. Иначе зачем это все? — Ты не виноват, ты же это знаешь. Вэни все равно добрались бы до нас. Просто я…— Он болезненно закусил губу, прежде чем продолжить.— Меня до сих пор не покидает мысль, что если бы ты не спас Лань Ванцзи, тем самым не спровоцировав Вэнь Чао, то у нас было бы больше времени. Я понимаю, что ты не мог по-другому и, скорее всего, поступил правильно, но… Я не знаю. Все, что сейчас происходит настолько слишком, что, мне кажется, я не в себе.— Ваньинь ласково провел кончиками пальцев по изящной шее и заглянул в серые глаза.— Это был перебор, и мне…я… Он не нашелся с тем, что сказать еще, чтобы показать, как ему искренне жаль. Поэтому, чертыхнувшись, он достал заживляющую мазь, совсем не беспокоясь сейчас о ее количестве. Взяв немного на пальцы, он собирался уже коснуться поврежденных мест, которым сам же нанес вред, но его остановила рука шисюна.  — Не надо. Это всего лишь синяки.— Растеряно сказал Вэй У Сянь, недоумевая над поведением брата.  Ведь за пятнадцать минут, что его не было рядом, тот стал как-то по-другому себя вести. Неужели так произошедшее на него повлияло, что бросает из крайности в крайность? От безразличия до желания сделать все, что возможно? И правда не в себе, или это что-то другое?  — Помолчи!— Беззлобно буркнул Цзян Чэн.— Стыдно мне, не видишь? Дай мне… Позволь хоть как-нибудь это исправить… И Вэй Ин позволил, потому что сопротивляться неожиданно появившейся откровенности шиди не мог. Он и сам до этого момента не понимал, как для него это оказывается было важно. Знать, что тебя не винят, принимают и бояться потерять. Пальцы почти невесомо коснулись шеи, мягко нанося мазь на больные участки. Аккуратно размазывали по области повреждённой кожи, а после нежно растирали, вызывая тепло и какой-то непонятный трепет. Оба юноши сами не поняли, как казалось  оздоровительный массаж сделался интимным, хотя Ваньинь ничего лишнего не делал. Он лишь продолжал ласково втирать мазь, пока Вэй У Сянь постепенно расслаблялся под его касаниями. Когда неловкость прошла, он наоборот больше начал льнуть к его рукам, наклонив голову и открывая доступ к своей шее. Уже весь плавился от горячих пальцев на своей коже и только больше просил таких же касаний. Глаза закрыл и томно вздыхал, когда в этой ласке ему не отказывали. Он и не знал, что его шея настолько чувствительна. Или так ощущается все потому, что это был Цзян Чэн?  А Цзян Чэну не хотелось на этом ограничиваться. Всё его естество сейчас желало плавно спуститься по сильным плечам, огладить крепкую грудь и стройную талию,  ощупать бока и исследовать руками все, что ещё возможно. Но он лишь тяжело сглотнул, чувствуя, как тяжелеет в паху от подобных мыслей, и медленно отстранился. Не хотелось сделать лишнего или выдать реакцию своего тела. Хотя глаза, которые на него вернули свой взгляд, разжигали внутри пожар. Ведь сами сделались тёмными, глубокими и полными...ответного желания? Разбираться с тем, что ему показалось, Цзян Чэн не собирался. А собственные чувства анализировать давно не требовалось. И без того понятно, что Вэй Ина хотелось. И не просто подмять под себя на ложе и воплотить все влажные фантазии, а сделать по-настоящему своим. Но шисюну это было не нужно, поэтому он сделает все, чтобы вытащить их сейчас из под угрозы смерти, а потом позволит тому самому решить, куда пойти и с кем остаться. — Надеюсь со временем я буду прощен.— Тихо проговорил он и опустил взгляд, совсем не ожидая, что Вэй У Сянь бросится ему на шею и сожмет в своих руках. Он даже немного растерялся от подобного порыва, не сразу вспоминая, что тот ранен.— Эй, твоя рана!  Вэй Ин обнял его уж слишком резко, чуть ли не на колени ему залез, от чего рана наверняка снова открылась. Но парня это никак не волновало, поэтому на замечание он не отреагировал. Лишь продолжал его обнимать. Да и как иначе? Цзян Чэн и шицзе же единственные близкие люди, что у него остались. А мысль, что шиди теперь его винит во всем и ненавидит, медленно отравляла. Поэтому он не мог не быть счастлив тому, что это оказалось неправдой.  — Я не злюсь. Правда!— Произнёс шисюн и улыбнулся. Слабо вышло, но искренне.— Но я рад, что тебе не все равно.  Эти слова смутили Цзян Чэна, ведь говорить прямо о своих чувствах совсем не в его характере. Но улыбка, которой его наградили, это все компенсировала. И он бы улыбнулся в ответ, если бы не красное пятно, образовавшееся на перевязке. Он тут же нахмурился и раскрыл одежды брата, наблюдая как из узкой колото-резанной раны сочилась кровь. На его лице тут же отразились паника и страх.  — Успокойся. Просто опять остановим кровь и я поста... — Нет.— Строго сказал Ваньинь, перебивая пытающегося его успокоить шисюна.— Мы не можем продолжать вот так останавливать кровь. Что-нибудь не так сделаем или не заметим, и ты умрешь от потери крови.  — Но что мы можем?— Понуро спросил Вэй Ин, слегка отстраняясь.  Он и сам понимал серьезность своего положения, от того и предложил оставить его здесь. Но, если на чистоту, умирать ему не хотелось. Он желал вместе с шиди и шицзе отстроить дом заново, отомстить за родителей, и возродить орден. Но если он будет сейчас для брата обузой, разве не лучше отправиться тому одному?  — Мы можем закрыть твою рану другим способом. Обычно его используют в крайнем случае, но и у нас особо выбора нет. Нам придется сделать прижигание.— Проговорил Цзян Чэн, положив ладони на плечи брата.— Но, если ты… — Хорошо.— Тут же согласился Вэй У Сянь, не слушая всяких "но". Если это означало, что его злосчастная рана перестанет мешать им передвигаться, он сделает это. И прижигание, и все, что потребуется, лишь бы перестать мешаться и начать помогать.  — Будет больно.— Обеспокоено добавил Ваньинь, сильно волнуясь перед самой процедурой. Он ведь никогда таким не занимался, да и эффективность цзыдяня в этом деле всего лишь теория. Поэтому он боялся облажаться. — Ничего, справлюсь.  — Будет очень больно…  — Цзян Чэн!— Возмутился Вэй Ин и не сильно стукнул того по плечу.— Что ты со мной как с маленьким ребенком? Если надо, значит сделаем.— И посмотрел так решительно, что пришлось отбросить в сторону все сомнения.  Тяжело вздохнув, Цзян Чэн начал приготавливать все необходимое, пока Вэй У Сянь послушно ждал его в постели. Хотелось потянуть как можно больше времени, но он понимал, что перед смертью не надышишься и делать все придется. Сколько бы шисюн не совершал невозможных вещей, рана в такие моменты напоминала, что он тоже может быть слабым и нуждаться в помощи. И сейчас он осознал, что юноша нуждается в ней больше, чем показывает. Не только в помощи, но и в заботе и поддержке. Вон как расцвел, стоило ему услышать важные слова.  — Возьмись за меня покрепче.— Произнес Ваньинь, когда закончил с подготовкой необходимых вещей. Нужно будет сразу ведь все обработать и перевязать, чтобы не допустить заражения и прочих осложнений.  Парни сели перед друг другом в позу лотоса, достаточно близко, чтобы Вэй Ин мог ухватиться за шиди. Вряд ли сминать одеяло будет столь полезно, чем упора об что-нибудь понадежнее. Распахнув его рубашку, взгляд сначала натолкнулся на след от клейма ордена Цишань Вэнь. Лицо Цзян Чэна тут же искривилось от неприязни. Иронично, что именно свою же отметину они проткнули мечом и юноше предстоит увечить ее. Теперь у Вэй У Сяня останется след от цзыдяня.  Ваньинь взял шисюна за плечо, чтобы если что удержать того в исходном положении. Сам же Вэй Ин неуверенно сжал руку, которая его держала и натужно ожидал действий. Напряжение сквозило в воздухе и даже немного раздражало, из-за чего оба так и замерли, не решаясь к дальнейшим действиям.  — Давай уже. Что ты как девица перед первой брачной ночью?— Поддел своего шиди Вэй У Сянь, чтобы сбавить это тревожное состояние.  — Вэй У Сянь!  Возмущайся, не возмущайся, а сделать надо. Поэтому, взяв себя в руки, Цзян Чэн направил энергию в кольцо. То опасно сверкнуло, будто предупреждая о последствиях, а после по воле хозяина направило разряд тока прямо в грудную рану Вэй Ина. Тот, то ли от неожиданности, то ли от резкой боли, вздрогнул всем телом и громко вскрикнул. Ваньиню пришлось ещё сильнее сжать его плечо, чтобы тот не изменил положения.  — Потерпи. Я постараюсь быстро.— Произнёс он и полностью переключился на процедуру.  Сомнение и волнение пришлось вытеснить на задний план. Он всё-таки уже не пятнадцатилетний мальчишка, а почти как двадцать лет Глава ордена Юньмэн Цзян. И пойти на поводу у страха он просто не может. Он должен и хочет помочь Вэй Ину, пусть это и значило ранить его сейчас. В их будущем... Или прошлом? Он и по жёстче с ним обходился. И если тогда с целью причинить боль, то в данный момент наоборот уберечь. Теперь Ваньинь действовал увереннее, направляя нужное количество духовных сил в кольцо, которое своей энергией прижигало ранение. Вэй Ин в его руках совсем сжался от боли, с силой вцепившись в его руки. Стиснул зубы, чтобы не кричать, но мучительный стон все равно вырывался.  – Обними меня! Ну, давай же, Вэй Ин.– Нервно воскликнул Цзян Чэн, когда шисюн чуть не сложился пополам.  Вэй У Сянь, как бы ему ни было больно, сделал то, что его просили, покрепче обняв за шею брата и жалостливо всхлипнув. Он не смог сдержать слез, которые сами рвались наружу, реагируя на причиненный вред телу, пока шиди дальше устойчиво его держал. Хоть было неудобно и пришлось изогнуться, Ваньинь обращать на это внимание не стал, целиком сосредоточившись. Он продолжил прижигать рану, замечая как она преобразовывалась в один обожженный участок, обугленный и покрасневший, и издающий запах паленой плоти. Хотелось отвернуться и заткнуть нос, но Цзян Чэн лишь стиснул зубы и продолжил. Какая-то пара минут длилась для него, как вечность.  Очень было страшно сделать все неправильно и переборщить. Ведь какая-то лишняя доля времени может только ухудшить состояние шисюна. Поэтому дольше двух минут он делать этого не стал, мгновенно остановившись, когда он решил, что этого достаточно. Попытался отстраниться, но не смог, поскольку Вэй Ин намертво в него вцепился, что даже шею и плечи немного саднило. Но это было ничего, по сравнению с тем, что вытерпел Вэй У Сянь. Цзян Чэн аккуратно провел рукой по его спине, пусть если не в попытке успокоить, то хотя бы поддержать.  — Давай, нужно обработать.— На удивление мягко сказал он и сам расцепил руки за своей спиной.  Он тут же бережно его подхватил и уложил на постель, сразу начиная заниматься пораженным участком. Смотреть на это без горечи и ненависти к Вэням было невозможно. Отвращение к людям из этого клана вспыхнуло с новой силой, будто бы для него он никогда и не был павшим.  Ваньинь все еще не понимал как и почему оказался в своем прошлом, но то, что это было реально, не оставляло больше никаких сомнений. И пережив одни сутки, для себя он осознал, что не готов так просто отдавать судьбе Вэй Ина. Пусть того, что он сделает, будет снова недостаточно, но он хотя бы попытается его уберечь.  Когда с перевязкой было покончено, он достал склянку с обезболивающей настойкой. Не сразу, но она должна была помочь. Потому Цзян Чэн аккуратно приподнял шисюна за голову и преподнес к его рту ее содержимое. С помутневшим от боли сознанием, юноша послушно делал все, что его так заботливо просили. А после под ласковые касания рук, которые успокаивающе его поглаживали, погружался в дремоту, пока Ваньинь вместе с этим держал его за руку и передавал остатки своих духовных сил, чтобы облегчить ему боль. 

4

Цзян Чэн проснулся от запаха еды и вновь почувствовал, как желудок настойчиво требовал пищи. Ничего не понимая, он вскочил на постели и обнаружил себя на ней одного. Он тут же напрягся всем телом, ведь рядом должен был спать шисюн. Но того не было, из-за чего его охватило волнение. Решив проверить, кто орудует на кухне, он осторожно направился к дверному проему. Вся тревога спала, когда он увидел Вэй Ина, накрывающего на стол чаши с палочками для еды. Юноша делал все сковано, рана явно доставляла ему дискомфорт. Поэтому Ваньинь поспешил ему помочь, сложив посуду на стол и усадив за него брата.  – Цзян Чэн.– Вэй У Сянь слабо улыбнулся.– Ты проснулся.  – Проснулся.– Ответил он, чувствуя небольшую неловкость.– Давно встал? Сколько я проспал? — Точно не скажу, но я встал где-то в час лошади. Ваньинь посмотрел в сторону окна, которое все еще было прикрыто ставнями. Хоть снаружи и не было ничего видно, малость солнечного света все равно пробивалась сквозь щели. Если так посудить, то скоро должен начаться час обезьяны, а значит разница в их пробуждении не больше пяти часов.  — Почему сразу не разбудил?— Строго спросил он, переживая, что за время его сна кто-то мог к ним вторгнуться. — Ты почти весь путь тащил меня на себе, да еще и много духовных сил потратил. Тебе нужно было восстановиться. С этим было не поспорить, ведь Цзян Чэн действительно чувствовал себя лучше. И раз плохого ничего не случилось, он не стал наседать на шисюна. Тому видно, что и так тяжело, поэтому, вместо выговора, стоило отправить его отдыхать.  — А еду где взял?— Настороженно поинтересовался он, опасаясь, что юноша мог один ходить в поселок.  — Пошарился в шкафчиках и нашел немного клейкого риса. На вкус, скорее, не очень, но это лучше, чем ничего.— Ответил Вэй Ин, словно был расстроен, что не может сделать большего.  Ваньинь лишь кивнул, припоминая, что Вэй У Сянь в прошлом тоже нашел для них риса, прежде, чем отправить на ту злосчастную обычную гору в Илине. Поэтому каше не удивился, но из-за воспоминаний помрачнел. Этим он ввел шисюна в недоумение, когда они принялись есть.  — Совсем плохо?— Расстроено спросил юноша, вырывая брата из мыслей.  — Что?— Переспросил Цзян Чэн, а после уставился в тарелку риса и попробовал из нее немного. Если до этого он не ощутил вкуса из-за своих раздумий, то сейчас почувствовал чуть сладковатый привкус.— Да нет, вкусно. Верно… В прошлом их положение было настолько ужасным, что даже каша казалась отвратительной. Сейчас же, пусть он вернулся к началу войны, все было гораздо лучше. Он не попался Вэням и не потерял своего ядра, Вэй У Сянь не отдал своего и не пошел по пути тьмы. И между ними не началась образовываться пропасть непонимания и отчуждения к друг другу. Конечно, это последствия его иных принятых решений, но именно они привели его к тому, что он сейчас не один. Может и рис поэтому вкуснее?  —  Правда?— Удивленно переспросил Вэй Ин. Его шиди вел себя совсем странно. — Есть с кем-то намного вкуснее, чем в одиночестве.— Передразнил брата Ваньинь, напоминая ему те дни, когда шисюн постоянно звал его с собой поедать лепешки местных лавочников или семена лотосов. Вэй У Сянь на его передразнивание сначала негодующе похлопал глазами, а после издал тихий смешок. Потом второй и третий, пока в конце концов слабо не рассмеялся. Цзян Чэн следом за ним прыснул от смеха. На сердце стало легче, а на душе светлее. Ведь не только еда, а в принципе все, что сейчас происходит, намного лучше. Потому что у них еще есть шанс все переиграть и сделают на этот раз они это вместе.  Но тучи пока не в силах полностью загородить собой солнце, в надежде не позволить тому спалить всю Поднебесную своим жестоким жаром и беспощадным светом. Им нужно еще набраться сил и сплотиться с другими, чтобы отбиться от неистового светила и защитить всех своим проливным дождем. А пока приходилось прятаться в уголках мира, дабы не попасться под зенит солнца и не быть сожженным.  Поэтому, когда с улицы послышался посторонний шум и голоса, парни тут же встрепенулись и быстро подобрались к двери. Посмотрев через небольшой проем, они увидели снаружи людей в белых одеждах с узором полыхающего солнца. Посмотрев на друг друга, они кивнули и быстро начали пробивать пусть к спасению. Точнее, пока Цзян Чэн собирал в мешочек цянькунь то, что им пригодится, Вэй У Сянь вынес окно. Медлить они не стали, ведь Вэни тут же побежали на шум, а они выпрыгнули через оконный проем и побежали в рощу.  Бежали они в первую попавшуюся сторону, слыша как за ними направилась погоня из целого отряда. Они не оборачивались, просто бежали вперед, стараясь оторваться. Всеми силами нужно было скрыться от преследования, поэтому, превозмогая боль в ногах, они двигались вперед мимо высоких деревьев и пышных кустов. В какой-то момент Вэй Ина сбили стрелой, которая воткнулась в землю прямо перед его ногами, и он упал наземь. И Ваньинь ни капли не мешкая, бросился его поднимать. После чего крепко вцепился в его руку и поспешил увести их подальше.  Так они и бежали, держась за руки, словно стали одним целым. Движения их были синхронны, они заранее предугадывали движения друг друга, направляли и помогали двигаться дальше. Одна дорога, одна цель, одно дыхание на двоих. Они бежали что есть сил, потому что уцелеть вдвоем сейчас было важнее всего на свете. И ни сводящие от усталости ноги, и ни жар в легких не могло их остановить.  Вскоре Цзян Чэну пришла безумная мысль. Он ведь знал всю местность у подножия горы в Илине, так как в прошлом искал здесь Вэй У Сяня, когда спустился после пересадки ядра и не нашел его. Поэтому, не раздумывая о вероятностях ее исхода, он помчался прямиком к утесу. Не было времени думать, есть время только что-то сделать.  Выбежав из леса, они оказались на широком скалистом утесе и подбежали к самому его краю. Ваньинь посмотрел вниз и убедился, что там была река, и значит план его не без смысла.  — Ты собрался прыгать?— Растерянно спросил Вэй Ин, тяжело дыша.  Цзян Чэн же сделал глубокий вдох, прежде, чем повернуться к нему, а после схватил его за плечи и заговорил: — Прыгнешь ты. А я останусь и отвлеку их.  Вэй У Сянь от его слов мгновенно разбушевался.  – Что? Ты сдурел что-ли? Я не оставлю тебя!  – Да успокойся ты! Послушай. Если мы прыгнем вдвоем, они догонят нас, ведь у них есть мечи. Нужно сделать так, чтобы они не смогли броситься за нами.  – Тогда это сделаю я! – Нет! Ты ранен и у тебя нет оружия. Да даже если я тебе цзыдянь передам, ты не умеешь им пользоваться. Надеяться сейчас на твою изворотливость слишком рискованно. Поэтому прыгай, там под скалой есть пещерное углубление, сможешь укрыться.  Вэй Ин в смеси негодования и протеста заломал брови.  – Откуда тебе это все известно...– Непонимающе спросил шисюн, а после чертыхнулся и схватил брата за грудки.– Неважно! Либо мы прыгаем вместе, либо сражаемся. И никак... – Вэй Ин...             – Что Вэй Ин?! Цзян Чэн прервал его злостную тираду, положив ладонь на его щеку и притянув к себе. Он уткнулся лбом о лоб Вэй Ина и посмотрел в его полные изумления глаза.  – Ты веришь мне?– Тихим голосом спросил Ваньинь. – Что? Причем здесь вер... – Веришь или нет?  Вэй У Сянь коротко кивнул и встретился со слабой улыбкой шиди. Он погладил его по щеке, до конца вводя брата в шквал противоречивых эмоций.  – Тогда прыгай и укройся под скалой, хорошо? Я отвлеку их и прыгну вслед за тобой.  Цзян Чэн хотел уже отстраниться, но Вэй Ин крепко в него вцепился. Ему было страшно оставлять брата одного с этими псами. На сердце было тревожно, когда в голову лезли мысли, что с ним может что-то случится. Он не мог просто так взять и бежать один, но тот почему-то настаивает на обратном. Почему? Неужели он ему не верит?  — Но что если... Что если с тобой что-нибудь случится?— Обеспокоено спросил Вэй У Сянь, будто, если отпустить шиди, значило, что тот действительно погибнет. — Я не насмерть с ними драться собрался. Оставлю без оружия или раню, а потом прыгну за тобой. А если не всплыву...— Ваньинь сделал многозначительную паузу.— Я верю, что ты достанешь меня.  Вэй У Сянь замер, словно прирос к землю, и не мог пошевелиться. Он все ещё переживал внутреннюю борьбу, в то время как из чащи уже начали слышаться приближающие голоса. То, что враги наступали, заставило их поторопиться. Юноша все-таки повернулся к обрыву, но брата так и не отпустил. Он с силой сжал его ладонь.  — Пообещай, что останешься живым!— Капризно заявил он. Голос его смешался с нотками мольбы и приказа. А отряд предательского клана все приближался, заставив Цзян Чэна подтолкнуть шисюна к действиям. — Ну что ты как девица сопливая? Мне может тебе ещё клятвенный поцелуй оставить?— Возмутился он уже на взводе.  Глаза напротив восторженно сверкнули, насторожив этим Ваньиня. Между тем чужие руки притянули его к себе, а мягкие, но обветренные губы, впечатались в его. Произошло это очень быстро, ведь в следующую секунду Вэй У Сянь отодвинулся и, облизываясь, произнес: — Нагонишь меня и спросишь за это. А после прыгнул с утеса, оставив обалдевшего брата одного. Но на осмысление не было времени, ведь в следующую минуту Цзян Чэну пришлось отбиваться. Пол дюжины мечей были направлены на него, поэтому он тут же сконцентрировался на бою. Призвав кнут, он полоснул им по воздуху, чтобы отбить атаку и увернуться. Духовных сил на то, чтобы просто обезоружить врагов, должно было хватить. А то, что они были на открытой местности, давало ему преимущество хорошенько разойтись и не сковываться в движениях, чтобы ненароком кого-то не задеть или не повредить чей нибудь дом. В свое время на войне он очень часто оказывался в подобных ситуациях, когда его брали в кольцо. И пусть сейчас разница в духовных силах значительная, у него в руках всё ещё был многолетний опыт. Навыки, оттачиваемые годами, так просто не унять. Потому он сражался с Вэнями почти что на равне. И уступать им он ни в коем случае не собирался. Несколько мечей Цзян Чэн смог отбить с помощью кнута, которые теперь красовались где-то на дне реки. В эту же минуту он оборонился от людей с другой стороны, махнув хлыстом по их ногам, из-за чего они повалились наземь. Пока те приходили в себя, на него пошли ещё трое. Одного из них он зацепил кнутом и отшвырнул в сторону, где тот с силой ударился об ствол дерева и потерял сознание. Второго он ударил прямой ногой в челюсть, в то время как третий успел задеть его плечо мечом, прежде, чем Ваньинь успел увернуться. Обращать на боль тоже не было времени, так что он даже не дрогнул и продолжил наступать. Агрессивными атаками отражал выпады псов, которые со временем начали выдыхаться. Убивать их было не обязательно, хоть очень и хотелось, но главное было сделать так, чтобы они не смогли их преследовать. Поэтому он старательно отбивался, этим экономя свои силы. Делал видимость того, что пытается сражаться. И только тогда, когда увидел, что реакция врагов замедлилась, вложил значительную часть своих духовных сил, которые смогли восстановиться, в удар. Цзыдянь угрожающе сверкнул, а после смертоносно полоснул всех разом своей мощью.  Адепты клана Вэнь попадали наземь. Кто-то даже не смог встать. А те, кто поднялся на локтях, схватились за грудь, где именно прошелся кнут. На их телах красовался кроваво-мясистый след, из которого обильно сочилась кровь. Цзян Чэн на это удовлетворенно хмыкнул, подмечая, что даже с маленьким количеством духовных сил смог нанести такой удар. Возможно, так была исполнена последняя воля его матушки — защитить его. От того кольцо и выполнило последний приказ хозяйки, нанеся такой урон. Все-таки оно и без духовных сил Ваньиня было слишком могущественным артефактом. Просто в прошлом он не желал им воспользоваться, так как не мог смириться со смертью родителей. Да и пользоваться на тот момент им не умел. А сейчас он просто осознавал, что слишком много стоит на кону.  Во всяком случае, теперь он мог их добить, что собственно и сделал. Подняв чужой меч, он, не дрогнув ни одним мускулом на лице, вонзил острие клинка в их сердца. А после, наполненный резким безразличием, прыгнул с обрыва. Ветер ненадолго обхватил его тело, а после его вновь объяло водное пространство.  Его охватило знакомое чувство, будто вода его уже принимала в свои неизведанные владения. Медленно погружаясь на дно, потеряв вообще какую-то связь с реальностью, он почувствовал себя объятым спокойствием и умиротворением. Глубина соблазнительно притягивала, снова приглашала в свои объятия. Словно в толще воды было совершенно другое бытие, как какое-то междупутье, что-то за гранью реальности. «Теперь ты доволен? Ты переиграл все, как и хотел.» Послышался знакомый голос в толще воды. Его мыслительные процессы были замедленны, поэтому он не мог распознать голоса. Лишь отголоски сознания помогли ему вступить в диалог с нечто.  «Да…» Только и смог выдавить из себя Цзян Чэн, пока река продолжала убаюкивать его. Он сделал так, чтобы Вэй У Сянь не лишился ядра и не пошел по пути тьмы. Теперь будущее будет совершенно другим.  «Не жалеешь, что спас его? Этот дрянной мальчишка ведь предал тебя.» Ваньинь пытался понять, что он чувствует по отношению к этому. Но все, что было в сердце, это тоска. Та, что снедала его, пока он не оказался в прошлом. Ненависти к семнадцатилетнему юноше он больше не мог чувствовать, ведь он просто пытался сделать все, что было в его силах. Она сменилась на вину, потому что в прошлом не смог предотвратить этого.  «Неважно. Что теперь с ним будет?» На какое-то время в водном царстве воцарилась тишина, но она быстро прервалась, словно после недолгого раздумья.  «Ты сейчас тонешь. А он не сможет тебя спасти. Ты вернешься в свое настоящее, а он сам выберет, что ему делать дальше. Такая плата за твою милость.» Даже сквозь толщу воды Ваньиня настигла тревога. Ведь получалось, что для Вэй У Сяня в этом времени он погибнет. Что он будет делать совершенно один? У него ведь нет теперь ни дома, ни семьи. Только он и сестра. И если сестру еще смогут благополучно взять замуж, то куда пойдет Вэй Ин?  Тайный собеседник будто угадал его мысли и тут же произнес: «Станет бродячим заклинателем, как его родители. Чем плохо? Зато он больше не принесет бед ордену, ведь его больше не будет.» «Нет! Я не могу оставить его.» В голове сразу вспыхнул образ шисюна. Как он смотрел на него своими серыми омутами, как просил не умирать и настойчиво прикасался к его губам. Он будто ощущал, как его стискивали в объятиях и как слышалось чужое рыдание. Сердце сжалось в тиски, напоминая, что это все было сделано именно ради него. Поэтому он не мог уйти вот так, когда обещал, что непременно вернется к нему. « И что? Ты хочешь остаться?» Ответ он издал незамедлительно: «Хочу.» Цзян Чэн все еще не понимал с какой силой он разговаривает, но, если она могла оставить его здесь в прошлом, он готов остаться. Уйти вот так, оставив его не с чем, он просто не мог. Пусть голос ему и напоминал о том, что Вэй Ин сделал в свое время тоже самое, хотя также действовал во блага, он все равно не мог. Какая разница теперь, если он это предотвратил?  «Ты готов пожертвовать своим настоящим ради него? Своими достижениями, своим именем, своим орденом, который восстановил без его помощи, племянником, который остался из-за него без родителей. Ему всегда говорили, что его непослушание может привести к бедам, но он никогда не слушал. И вот к чему это привело. Все еще хочешь решиться на это?» Ему показалось, будто когда-то он уже слышал похожие слова. Но кроме того, что он мог сейчас исчезнуть просто так, ни о чем не мог думать. А его настоящее? Что в нем хорошего? Один светлый ребенок остался в его жизни, но с раннего детства был уже ранен. Не такого будущего, где все жили с болью в сердце, он желал.  «Плевать. Я сделаю это снова. Только на этот раз все сложится иначе. Сестра с Цзинь Цзысюанем обязательно будут в счастливом браке, Цзинь Лин не останется без родителей, а мы с Вэй Ином выиграем войну и восстановим орден.» За его клятвенной тирадой голос вкрадчиво спросил, давя на больное: «Даже если он потом уйдет?» Но даже в этом вопросе Цзян Чэн уже смирился. Если он будет жив и здоров, то пусть ступает туда, куда хочет. Ему все равно от этого будет больно, но не больнее, так как все останутся живыми. Они просто продолжат общаться на расстоянии, ведь между ними не будет пропасти в виде смертей и тайных жертв. Иногда будут видеться и этого будет достаточно. Он снова научиться жить с этим. Поэтому твердо произнес: «Даже если уйдет.» Голос в водном пространстве как-то знакомо хмыкнул, будто был не удивлен услышанному ответу. Но, словно желая оставить за собой последнее слово, проговорил, издавая беззлобные недовольные нотки: «Как же ты привязан к этому мальчишке. Даже зная исход, повторно идешь на жертвы ради него. Делай, что хочешь, но знай, что твоего настоящего больше не существует.» И прежде, чем он смог ответить «Я просто не могу по другому», его вновь ослепила виолевая вспышка, резко возвращая в реальность.  — Цзян Чэн! Ваньинь звучно вдохнул, а после тут же зашелся в приступе кашля. Его быстро перевернули на живот, в то время как из его внутренностей начала выходить вода. Живот свело, как в позыве рвоты, от чего он согнулся почти пополам, но продолжал выводить речную жидкость из своего тела. При этом его кто-то придерживал и поглаживал по спине, а когда воды уже не осталось и он хотел без сил свалиться наземь его прижали к себе.  Ему пришлось несколько раз зажмуриться, чтобы нормально сфокусироваться на происходящем. Звуки до него все еще доходили, как из толщи воды. Но, когда способность слышать вернулась, а над ухом его пронзил надрывный плач, он медленно начал возвращаться в реальность.  Вэй У Сянь крепко его обнимал, промокая слезами итак уже сырую одежду. Сам он тоже был мокрый, свидетельствуя о том, что он достал его из воды. Кажется совсем перепугался, когда Цзян Чэн долгое время не приходил в себя. И то, что в реке ему казалось иллюзией, походу тоже было взаправду. Шисюн не поскупился ни на какие способы, раз настойчиво делал ему искусственное дыхание. Еще и кричал, точно как сейчас. — Ты ведь обещал!— Прокричал Вэй Ин, взяв шиди за плечи.— Но при этом чуть не умер! Чем ты думал?! Я чуть не потерял тебя. Я бы не простил себе этого. Я… я бы… — Его крик перешел в жалостливый шепот, а сам он осел, опустив голову.— Не оставляй меня… И какую же силу имели его слова над Цзян Чэном, который сокрушенно притянул его в свои объятия. Стиснул крепко, но так как он был ослаблен, они тут же упали на песок с камнями. Только, кажется, сейчас это было не так важно. Пока шисюн выпускал наружу свои эмоции, он глядел в сумеречное небо и успокаивающе поглаживал его по голове. На небе уже начала виднеться россыпь звезд, это было воистину красиво. Как и голос, который просил его не покидать, как и руки, которые болезненно его сжимали, как и сам юноша, что сейчас лежал на нем почти всем телом. Это было приятно и побудило в нем вновь то чувство, которое он когда-то давно запрятал за слоем боли и ненависти.  И стало так ясно на душе и в сознании. Сразу проснулось непонимание, как он мог ненавидеть фактически ребенка, который просто боялся потерять его? Серьезно поверил, что это из чувства долга? Какой же глупец. Разве мог он? Он ведь всегда искренне их любил. Это сквозило в каждом его слове, поступке и даже взгляде. И на темный путь тогда он пошел, потому что желал защитить последних людей, что у него осталось. Он ведь всегда был такой. Дурной, но слишком привязанный к своей семье и дому. А когда Цзян Чэн сам обернулся к нему лишь ненавистью, что оставалось ему, кроме как бросить слова о долге и уйти?  — Все, прекращай слезы лить. Что правда как сопливая девица?— Похлопал он его по плечу, но тот упрямо завертел головой.— Эй, дай хоть в лицо твое посмотреть. И сразу, как только захочу, что-нибудь такое вытворить, буду вспоминать его. Может и рисковать перехочется, чтобы нюни твои не видеть.  Провокация успешно сработала, явив взору возмущенное и красное от слез лицо. Вэй Ин чуть не запыхтел от негодования и был похож на вылупленного вороненка. Весь взлохмаченный, перепуганный и надувшийся.  — Я вообще-то переживал за тебя! А ты… ты…  Цзян Чэн на это слабо улыбнулся и протянул ладонь к лицу шисюна. Вытер дорожку слез, а после заглянул в глаза, в которых раньше боялся пропасть. А сейчас не так страшно. Знает теперь, что вытащат вопреки судьбе из любой пропасти.  — Два тошнотворных слова, да?— Глаза напротив чуть расширились в удивлении, пока Ваньинь продолжал ласково гладить его щеку.— Прости и… спасибо.  Это было сказано скорее прошлому Вэй У Сяню, которого он не смог уберечь. Которому не смог до конца доверять, не позаботился должным образом, не поверил и не помог, когда тот так в этом нуждался. Но теперь того настоящего не будет, и он сделает все, чтобы оно не повторилось. У них появился второй шанс, он постарается воспользоваться им сполна, чтобы сделать родных счастливее. И Вэй Ина, что продолжал изумленно на него смотреть, тоже.  Шисюн искал в нем чего-то, что и сам не понимал. Внимательно глядел и ждал каких-то еще действий. Однако Ваньинь руки своей не убрал и так замер, не разрывая зрительного контакта с ним. Видел, как постепенно эти невозможные глаза темнели, как в них отразилось какое-то необузданное желание. Он не смел пошевелиться, лишь напряженно сглотнул и даже дыхание затаил. Все вокруг в миг опустело, остались лишь эти глаза, которые вскоре так красноречиво бросили томный взгляд на его губы. Дыхание тут же сперло и, чтобы случайно не наброситься на брата с поцелуями, сипло произнес: — Холодно.  Он соврал. На самом деле стало очень жарко. Внутренний огонь так и полыхал, рискуя выйти за свои пределы. Но наваждение в глазах напротив пропало и он смог немного обуздать этот жар.  Вэй У Сянь помог ему подняться и добраться до пещерного углубления. Пока Цзян Чэн сражался, тот успел подготовить им привал. Они разделись до нижних штанов, которые высушили оставшимися у шисюна за пазухой талисманами, а после укрылись покрывалами, взятыми из той хижины, и сели по разные стороны от костра, тоже заранее подготовленного.  Повисла неловкость, которую было сложно нарушить. Вэй Ин пережил только что эмоциональную истерику, а Цзян Чэн сильно утомился. Ему нужно было снова восстанавливать духовные силы, да и физические не мешало бы. Поэтому он молчал и наблюдал за братом из под полуопущенных ресниц.  Тот съежился, явно от холода, и пытался согреться, но костра было ему маловато. Неудивительно для того, кто прикипел к юньмэнскому климату. Он сам-то просто привык к грубым условиям, закаливая себя, а вот шисюн только из дома выбрался, так как тот полностью сгорел.  — Иди сюда.— Тихо сказал Ваньинь, на что тот отвернулся.— Дуешься что-ли? Хватит строить из себя и подойди ко мне.  Вэй У Сянь что-то про себя пробухтел, но пошел. Сел рядом, после чего его сразу же сгребли в свою охапку. Крепко прижали левой рукой, но ту сразу же шлепнули. Цзян Чэн тут же прошипел от боли, вспоминая о ране от меча. Да и Вэй Ин виновато подхватился, только сейчас заметив ранение. Ничего не говоря, он отыскал мазь и бинты и сел напротив.  — Никаких отказов.— Сурово бросил он и сразу же принялся обрабатывать рану.  Сопротивляться ему никто не стал, даже если бы и хотел. Ваньинь и сам понимал, что такое ранение лучше обработать и перевязать, чем оставлять вот так. Поэтому сидел смирно, следя за каждым движением шисюна. За тем, как он аккуратно ее промывал по краям, как наносил остатки мази, как бережно бинтовал. А после завис, не отпуская его предплечья. — Это было последнее.— Тихо произнес он, а после погрузился в какие-то свои раздумья. Цзян Чэн не смел его тревожить, дождался, когда он сам заговорит.— Помнишь, как я успокаивал тебя, когда ты упал после своего первого полета на мече? Ваньинь хмыкнул, вспоминая свой первый неудачный опыт полета на Саньду. Он тогда шлёпнулся, не пролетев и чжана. И так тогда расстроился из-за этого, а непоседливый шисюн решил, что его слезы из-за раны. Попросил сестру принести все медикаменты, а после сам лечил ободранные коленки и ладошки. Препираться не было толку, поэтому ему приходилось дуться и молча сносить лечение заботливого брата. Настолько заботливого, что тот потом коротко чмокнул в перевязанные ладошки и радостно воскликнул "чтоб точно не болело". Это воспоминание было одним из самых теплых, которое являлось к нему разве что в пьяном бреду. Он не мог переносить день смерти брата.  Пока он пребывал в воспоминаниях, Вэй Ин, что на это время притих, неожиданно погладил его по перевязанной ране, а после запечатлел там короткий поцелуй. А затем посмотрел так смело, не скрывая во взгляде ворох перемешанных чувств из нежности и неописуемого вожделения. Заставил всего оцепенеть, как каменное изваяние, а сам мазнул губами уже выше, по открытой коже. И по ней словно электрический разряд прошёлся, выбивая весь воздух из лёгких.  Вэй У Сянь внимательно смотрел за его реакцией. Заглядывал в глаза после каждого, оставленного им, поцелуя. Вызывал мурашки и сладкий трепет, гипнотизировал, что глаз не оторвать. Постепенно, чем ближе поцелуи подходили к шее, а юноша чуть ли на него не залез, волнение сменилось в блаженную истому. Полностью отдавшись этим чувствам, Цзян Чэн наклонил голову в сторону, открывая больше места для нежных прикосновений губ. Совсем растворился в этой ласке, прикрыв глаза от удовольствия.  Поэтому, когда он почувствовал, что на его ключице сомкнулись зубы шисюна, он вздрогнул всем телом от неожиданности и ошалело на него посмотрел. Вэй Ин в свою очередь показал ему язык и хотел уже бежать, но Ваньинь быстро схватил его за торс и прижал к себе. Теперь Вэй У Сянь полноценно восседал на коленях своего шиди, который крепко удерживал его за талию.  — Это еще что такое?— Возмутился Цзян Чэн. Шок сменился на недовольство. Ведь он так легко позволил себя обольстить, растекся тут как снег по весне, совсем потеряв бдительность.  — Моральная компенсация!— Заявил Вэй Ин, но вырываться не стал. Наоборот, как кот пригрелся на груди и капризно проговорил.— Меньше будешь бросаться в объятия смерти. Мои вообще-то лучше! И в подтверждение своих слов обнял брата за шею, прижавшись ближе.  Ваньинь от его заявлений напряженно выдохнул, совсем теряясь от непонимания того, что ему делать. Точнее, он знал, чего хотел, просто не понимал стоит ли так поступать. Поэтому он постарался проигнорировать реакцию своего тела и осознание, что кое-кто на него тоже откликался. Но в ответ все равно обвел талию Вэй У Сяня своими руками и уткнулся носом в его макушку. В протест все равно сказать было нечего, ведь умирать он точно не собирался.  Так они и уснули. Обернутые в старые пледы, в объятиях друг друга. 

5

На следующее утро парни спустились вниз по реке. Так как они были лучшими плавцами в Юньмэне, особого труда им это не составило. Приходилось лишь время от времени выбираться на сушу, чтобы передохнуть. Так они постепенно передвигались в сторону Мэйшань Юй, пока не оказались за территориями родного ордена. Только за его границами они позволили себе продолжить путь пешком, находя привал в самых забытых богом местах. Где-то везло и они натыкались на заброшенные дома, похожие на хижину в Илине, а где-то приходилось спать под открытым небом. Насчет еды Вэй У Сянь всегда мог договориться со встречными людьми, поэтому благодаря его общительной и обаятельной натуре у них всегда пребывала маленькая провизия.  Таким темпом сменилось шесть дней, за которые юноши добрались до окраины городка Куйчжоу. Они не собирались там показываться, решив привычно найти место для ночлега где-то неподалеку. Прошлись близ его пределов и к своей удаче забрели к еще одной хижине, огражденной забором. Но они не бросились сразу овладевать местом, так по привычной схеме собирались сначала осмотреться.  Обойдя дом, они поняли, что тот не такой уж и опустелый. Двор был чистым, видно, что за ним ухаживали, висело постиранное белье, у крыльца дома стояли ведра, наполненные водой из колодца. Кто-то явно здесь пребывал. И если Цзян Чэн предположил, что тут кто-то мог скрываться, то Вэй Ин решил об этом не думать и заглянуть, чтобы узнать, вдруг приютят.  Войдя в хижину, их встретил ничем не отличавшийся от других домов интерьер. Две комнаты с кроватями, да маленькая кухонка. Только помещения здесь были убранными, внутри пахло чистотой. Но кажется в данный момент здесь никого не было, хотя Вэй У Сянь все равно несколько раз позвал хозяев. Те ожидаемо не откликнулись, на что он досадно вздохнул.  — И что будем делать? Подождем их снаружи? Или… Договорить шисюн не успел, так как по его спине пришелся удар ведром. От неожиданности он свалился на пол, в то время как Ваньинь принялся обороняться. Для атаки на них было использовано умело любое средство домашнего хозяйства, но против них с утварью не попрешь. Даже если противник у них способный, а тот определенно боец, они все равно вдвоем были не сокрушимы. Поэтому вскоре ситуация обернулась в их пользу, однако тут же была прервана знакомым голосом.  — Мэн Яо!— Воскликнул мягкий голос с порога и все одновременно замерли, посмотрев на его хозяина.  В дом вошел высокий и стройный юноша, облаченный в клановые одежды ордена Лань. Его изящное лицо выражало крайнее беспокойство. Он окинул взволнованным взглядом всех присутствующих и поспешил разнять бунтовщиков.  — Первый Молодой господин Лань!— В один голос произнесли Вэй У Сянь и Ваньинь и тут же сложили руки в приветственном жесте.  Лань Сичэнь помог подняться не знакомому парню с пола, которого успели повалить, а после в ответ их поприветствовал.  — Молодой господин Цзян, Молодой господин Вэй. Я рад видеть вас, несмотря на небольшой казус.  Парни пристыжено переглянулись, хотя совестью особо не мучались. Мэн Яо первый на них набросился, а они лишь оборонялись. Однако препираться они не стали и даже помогли убрать учиненный беспорядок, после чего все сели за один стол и принялись обсуждать произошедшие события. Лань Хуань был искренне расстроен услышать о смерти родителей Цзян Чэна и передал ему свои соболезнования. Молодой господин Цзян в ответ лишь кивнул, не желая развивать эту тему и дальше.  — Через пару месяцев я собираюсь вернуться. До того времени вы можете остаться с нами. Вашу сестру мы потом поможем вам доставить в Гусу, а пока она вполне в безопасности в Мэйшань Юй. Вместе же мы можем собрать сопротивление.  Ваньинь долго думать не стал, почти сразу согласился. Клан Мэйшань Юй не был слабым, поэтому сестра могла какое-то время оставаться там. А им следовало бы уже сосредоточиться на предстоящей войне. Козыря в лице темного заклинателя у них больше не будет, поэтому у войны будет совершенно другой исход. Хороший или плохой — зависит только от них. Так что сплотиться с Лань Сичэнем сейчас было хорошим решением.  Согласен ли был Вэй Ин с его решением было не понятно, так как он неожиданно притих. И такое происходило с ним не в первые, после того как они покинули пещеру из под утеса. В какие-то моменты он просто замыкался в себе и безучастно глядел куда-то в сторону. Цзян Чэн не мог догадаться о чем тот думал, но честно пытался того разговорить. Однако после того дня он будто решил закрыться от него. Это сильно волновало и заставляло переживать, но он просто не знал как к тому подобраться. Как снова стать настолько близкими и едиными, как в тот вечер? — Что же, думаю, вы уже давно хотите помыться и отдохнуть. Не буду вас больше задерживать. Мэн Яо, не проводишь Господина Вэя до купальни? Кажется, он слишком устал.— Попросил Лань Хуань, по своему расценив поведение Вэй У Сяня.  Мэн Яо кивнул и собирался уже подняться, как вдруг Вэй Ин неожиданно оживился: — Нет, пусть меня проводит Молодой господин Лань.— Капризно заявил он, удивляя всех своей просьбой.  Ваньинь хотел его было уже одернуть, ведь не следовало так себя вести с тем, кто тебя приютил. Но Лань Сичэнь ничего такого в этом не увидел, доброжелательно улыбнулся и плавно встал со своего места.  — Я не против вас проводить.  Видимо купальня была у них отдельной постройкой, раз Молодой господин Лань повел Вэй У Сяня на улицу. В доме остались Цзян Чэн и Мэн Яо, не знавшие, да и не желавшие, начинать беседу. Однако Молодой господин Цзян все-таки обдумывал кое-какие слова.  Не то что бы его это касалось и как то волновало, но этот человек может и в этом будущем вернуться в орден Цзинь, а значит контактировать с его сестрой и племянником. Пусть он и мало участвовал в его воспитании в том будущем, Цзинь Лин все равно был к нему привязан. И узнай он о всем, что тот натворил, сильно бы расстроился. Ваньинь не хотел бы, чтобы подобное повторялось. Поэтому он попытается направить этого человека в другое направление. Но, если тот продолжит свои козни, он церемонится не будет.  — Оно того не стоит.— Нарушил тишину Цзян Чэн, привлекая внимание парня.  Тот поднял удивленные глаза и вопросительно на него посмотрел. До этого они по идее ни разу не виделись, поэтому было понятно, почему он сразу не догадался о чем речь.  — То, что ты хочешь сделать, того не стоит.— Уточнился он. Мэн Яо внимательно его оглядел и нахмурился. Конечно, для него было странно, что человек из другого ордена в курсе вообще о нем и тем более о его планах.  — Молодому господину Цзян что-то известно?— Поинтересовался юноша, продолжая следить за каждым его движением.  — Слушай, я скажу тебе это всего раз и больше повторять не буду.— Глаза Ваньиня наполнились серьезностью, а голос сталью.— У тебя есть все качества, чтобы добиться вершин без всей той заварушки, которую ты хочешь устроить. А она поверь, если и сработает, то долго на ней ты не продержишься. Свалишься с вершины, как по той лестнице, по которой пустил тебя папаша. Поэтому вместо ненадежного положения, ты бы занялся укреплением того, что уже имеешь. И шел к своей цели через доверие и проявление своих лучших сторон. Без твоего этого притворства. Поверь, от твоей снисходительной улыбочки воротит.  Парень от его слов заметно помрачнел, но перебивать не стал.  — Лань Сичэнь, он… искренний и порядочный. Он примет человека любым, каким бы тот не был. И от чистого сердца поможет, и поддержит в любых начинаниях. Поэтому подумай, стоит ли идти по сомнительной дорожке, когда есть человек, который поможет тебе не пропасть?  Говорить что-либо еще Цзян Чэн не собирался, а ответить Мэн Яо не успел. В дом вернулся Лань Сичэнь и подозвал Молодого господина Цзян, чтобы показать тому комнату и расположения в ней вещей. Пока Вэй У Сянь смывал с себя дорожную пыль, он подготовил им спальное место, после чего скрасил свое ожидание за беседой с Молодым господином Лань.  Оказаться в купальне после стольких дней в бродяжничестве было просто необходимо. Ваньинь не отказал себе в том, чтобы сначала хорошенько обмокнуть  и погреться в теплой воде, несмотря на то, что за последнее время слишком часто в ней бывал. В первые за долгое время распустил волосы, обнаружив, что те совсем запутались и потеряли свою прежнюю ухоженность. Поэтому помимо самого омовения, он потратил время на расчесывание волос. А затем смыл с себя усталость и грязь, после чего даже дышать стало легче.  Вернулся в дом он во время первой стражи, когда Лань Хуань и Мэн Яо готовились ко сну. Пожелав им доброй ночи, Цзян Чэн сразу же ушел в выделеную для него с Вэй У Сянем комнату. Шисюн уже лежал в постели, укутавшись в одеяло и отвернувшись к стенке. Будто обиделся на него, честное слово. Хотя он не понимал за что на него можно было бы обижаться, ведь за последнюю неделю они даже не препирались. — Только не говори мне, что ты уже спать собираешься. Даже час собаки не прошел.— Проговорил Цзян Чэн, присаживаясь рядом на постель.  Спать вместе всегда было для них привычным делом. Сначала в детстве, когда они жили в одной комнате, потом в юношестве, когда тайком к друг другу пробирались, и сейчас. Только теперь это больше вынужденная мера и Ваньинь сполна ей пользовался. Брал, что давали, не прося ничего большего.  — А что? Твоему Первому Нефриту можно, а мне нельзя?— Недовольно бросил Вэй Ин, заставив шиди изумиться.  — Ты успел поссориться со мной в мое отсутствие?— Спросил Цзян Чэн, не понимая, что у его брата в голове.  — А ты хочешь поссориться?— Парировал шисюн, чем начал раздражать брата.  — Так, а ну живо ко мне повернулся.  Ваньинь церемониться не стал, сам начал разворачивать того к себе, но встретился с его сопротивлением. Так они и возились какое-то время на постели в борьбе, в которой Ваньинь взял вверх. Почти в буквальном смысле, ведь ему пришлось схватить его запястья и прижать над его головой, повиснув над ним. Таким образом, он наконец встретился с обиженными глазами, которые тот отвёл и надул губы от негодования. Точно ведь дулся, а за что молчит паршивец.  — Рассказывай давай.– На сбитом дыхании произнёс Цзян Чэн, пока Вэй У Сянь упрямо не желал смотреть ему в глаза.  — Что мне тебе рассказывать? Что не успели мы с Лань Сичэнем встретиться, как ты от него не отлипаешь?  Брови Ваньиня стремительно поползли вверх от удивления. Услышать подобный упрек он совсем не ожидал. Да даже не понимал при чем тут был Молодой господин Лань. Поэтому спросил: — С чего бы это? — А с того! Вон какой обходительный с ним.  — Обходительный? Вэй Ин, ты что несешь?  Сказать, что Цзян Чэн опешил, ничего не сказать. Он не понимал ни сути претензии, ни того, на что шисюн обиделся. Весь вечер он был занят обсуждением дальнейших планов, так как война не за горами и нужно будет к ней быть готовыми. Соответственно общение затянулось, из-за чего он не сразу ушел в купальню после прихода Вэй Ина. Но тот в последнее время почти постоянно такой, а гадать, что у него в голове, невозможное дело. Все равно промахнешься. Однако сейчас кое какие мысли проскальзывали.  – Ты что...– После недолгих раздумий подал голос Ваньинь. Он отпустил руки брата и сел на постели.– Ревнуешь? Если Вэй У Сянь и должен был смутиться, то делать этого он точно не собирался. Он поднялся на руках, открыв взору россыпь своих волос, которые оказывается были распущены. Они легли по его плечам беспорядочными прядями, от чего у Цзян Чэна руки чесались к ним прикоснуться.  – А может и ревную! Тебе если все равно, то мне нет!– Агрессивно бросил Вэй Ин, вводя шиди в недоумение.– Сам себя так ведёшь! Смотришь так, будто ценнее меня ничего нет, обнимаешь так бережно, слова такие говоришь, что потом из головы не выбросишь. А потом... потом... Злость его прошла недолго, в следующую минуту он стушевался и опустил голову так, что волосы прикрыли часть его лица. На какое-то время воцарилась тишина, пока шисюн снова не заговорил. Только на этот раз еле слышно. – А потом делаешь вид, будто ничего этого не было. Закрываешься от меня, неосознанно отвергаешь, будто... будто готовишься попрощаться.  И после этих слов Цзян Чэн понял, что сам довел Вэй У Сяня до такого недопонимания. Он ведь правильно сказал. Ценнее его и сестры у него никого нет, поэтому-то он и относился к нему бережнее, чем раньше. Но, когда чувствовал, что скоро зайдет за рамки, отстранялся. Потому что действительно готовил себя к тому моменту, когда Вэй Ин выберет не его. Несмотря на то, что хотелось большего, он просто старался держать границы, чтобы потом не обжечься. Но походу вышло у него это с горем пополам.  – Не говори глупостей.– Наконец заговорил Ваньинь.– Никто с тобой прощаться не собирается. Просто...– Он решился всё-таки произнести то, что его гложет.– Если когда-нибудь ты захочешь уйти, тебя никто насильно держать не будет. Ты никому ничего не должен и волен сам решать свой путь. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив.  Волна негодования прошлась на лице шисюна. Эти слова пронзили его больнее, чем другие когда-то сказанные Цзян Чэном слова. Ведь он не понимал, откуда у шиди были подобные мысли. От того он глухо спросил: – С кем? Цзян Чэн непроизвольно пожал плечами и перевел взгляд. Размышлять об этом не хотелось, так как он понимал, что до конца искренне рад этому не будет. Он просто устал от ожиданий и душевных терзаний, поэтому готовился принять любой выбор Вэй Ина. – С Лань Ванцзи? Он вроде как тебе нравится.– Ответил он, стараясь не показывать, как на самом деле завидует этому Второму Нефриту.  – С чего ты взял, что он мне нравится? – А разве нет? Ты от него в Гусу почти не отлипал. Только так заигрывал. А потом ещё остался ради него в той пещере, хотя знал, что это опасно.  О том, что в будущем они постоянно были вместе и собирались совершить три поклона в Храме Предков, он уж точно говорить не стал. Это были его личные дополнительные факты, которые заставляли думать о том, что Вэй У Сяню нравится Второй молодой господин Лань. Только вот шисюн согласен с ним не был и поспешил запротестовать, схватив его за плечи и повернув к себе. Он был настолько возмущен этим абсурдом, что не удержался от громких заявлений. Громких - в прямом смысле. – Ты идиот! Мне ты нравишься! Тебя я люблю! Никакие Лань Чжани и Гусу мне не нужны. С чего ты взял, что я собираюсь покидать Юньмэн? Как ты вообще мог поду... Докричать ему не дали, зажав рот ладонью. Ваньинь, смутившийся от подобных слов, поспешил того осадить. Подобные признания были для него неожиданностью, так как с самого начала и до конца он был уверен, что его невозможно любить. Он ведь почти двадцать лет прожил один. И даже когда пытался завести отношения, все быстро его отвергали, поскольку никто не желал принимать его морально разбитого и тем более разбираться в этом. Поэтому в своем будущем, кроме Цзинь Лина у него никого не было. Племянник был единственной опорой. И слышать сейчас слова о любви к себе было непривычно и неловко. – Замолчи! Хочешь, чтобы нас услышали? Вэй Ин нагло облизнул его руку, из-за чего Цзян Чэну в еще большем смущении пришлось ее одернуть. Недовольно на него посмотрев, он встретился с еще большим недовольным взглядом. – Хочу! Пусть всякие Лани да Яо, знают, что ты моё. Пусть даже, если и не любишь. Чтобы свои улыбочки любезные тебе не строили! И на фигуру твою не заглядывались под предлогом перевязать рану! Я с пятнадцати лет мечтаю к тебе прикоснуться, а они тут полечить тебя решили. Я и сам могу! Так что руки прочь от… – Вэй У Сянь, прекрати!– Возмутился Цзян Чэн, чтобы прекратить дальнейшие откровения. Тот так яростно об этом говорил, что на сомнения не было и шансов. Сердце откликалось на каждое его слово, что руки сводить начало от того, что он все еще не прижал это чудо к себе. Поэтому вскоре схватил шисюна за затылок, да притянул наконец к себе. Расстояние между их лицами сильно сократились, позволяя почувствовать дыхание друг друга. Вэй Ин от его действий сразу же замолчал, округлив глаза в удивлении. — Какой же ты у меня дурашливый. Ничья любезная улыбочка не сравнится с твоей.— Произнес Ваньинь, а после коснулся его губ своими, предотвращая этим все последующие возмущения и давая понять истину своих чувств.  Словами не передать, как он мечтал целовать эти губы, которые каждый раз норовили растянуться в шаловливой улыбке. Чувствовать его тепло и ответное желание было невыносимо приятно. Особенно, когда тот вышел из ступора и начал в ответ остервенело выцеловывать его рот. Залез на колени, обнял за шею и требовательно просил ласки. А Цзян Чэн в ней не отказывал. Больше не было сил сдерживать ни свои чувства, ни желания. Тем более, когда это было взаимно. Поэтому, он то гладил его, то сжимал его в своих руках, ловя губами каждый его вздох.  Полностью осмыслить все это он еще не мог, но в то, что на этот раз выбрали его и это было по-настоящему, он поверил. Теперь будет еще крепче держаться за них двоих и бороться за их будущее. От чего-то он был уверен, что все определенно сложится по-другому и только в самом лучшем ключе. Они обязательно используют подаренный второй шанс сполна. А за дверью раздраженный от криков Мэн Яо налепил на их дверь талисман блокирующий звуки и недовольно пробурчал: – И как он его только выносит?  Лань Сичэнь же мягко и немного смущенно улыбнулся, а когда друг сел рядом, положил руку на его плечо. Услышать подобные претензии и откровения, конечно, было неловко, но это были лишь переживания беспокойного сердца, на которые Молодой господин Лань злиться не мог. – Он любит его, несмотря ни на что. Разве это не хорошо? Когда тебя принимают таким, какой ты есть. Мэн Яо внимательно посмотрел сначала на лицо Первого молодого господина Лань, а после перевел взгляд на ладонь, что его держала. В голове сразу вспыхнули слова Цзян Ваньиня, напоминая, что он может поступить по-другому. Неизвестно было откуда у него были такие сведения, но то, что он знал о чем говорит, сквозило в его серьезном взгляде. И смотря сейчас на это все с другой стороны, мысль сама собой всплывает у него в голове. «Может и правда, оно того не стоит?» Немного подумав, он накрывает чужую ладонь своей и улыбается в ответ. Ведь Лань Хуань и правда с ним по-настоящему добр. Кто знает, возможно, у этих отношений и правда есть шанс перерасти в нечто большее и крепкое. За окном дул сильный ветер, предвещая скорый дождь. На его порыве покачиваются длинные свисающие ветви плакучей ивы, под которой виднелся блеклый женский силуэт. Она стояла одинокая в ночи под светом луны, наблюдая за развернувшейся картиной. И только бриз мог услышать то, что она сказала, перед тем как испариться в воздухе. «Глупый ребенок. Завтра ты все забудешь, поэтому крепче держись за то, что тебе дорого. Берегите друг друга и больше не смейте беспокоить меня в Храме Предков своими криками.»