Позови через сны

Зима занимала все больше пространства: с крыш замка перекинулась до вершин гор и подпрыгнула, растаяв млечным облаком над заснеженным пейзажем. Дышать стало трудно еще с подножья. Замок словно замер во времени. Заморожен со всеми закрытыми окнами. Заснул, и казалось, будто спал все эти годы. Будто и не бывало в нем жизни даже в теплое время года, когда он распахивал свои двери в качестве старинного отеля. А единственным обитателем зимой оставалось лишь тоскливое завывание северного ветра. Сердце замирало от окутавшей мерзлоты, даже без смутных воспоминаний. Зачем он вернулся? Из-за Лизы или же Сони? Тени далекого прошлого начали преследовать Дэн пару лет назад. Обрывками криков, навязчивыми цифрами, хлопками дверей, кровавыми слезами с белоснежных бортиков ванны. Образами тайн, открывшихся тогда ему, еще совсем юному мальчику, со всей своей ужасающей правдой. А еще… Еще было небесно-голубое видение. Приходило оно не из удушливых и леденящих воспоминаний, а только во снах. Напоминало что-то знакомое, но в новом образе все никак не удавалось узнать. Легкое платье, совершенно нелепое для зимы. Тонкая рука, призывно тянущаяся сквозь всякий бред. Хрупкая молчаливая девушка с серебром вокруг глаз. Дэна эти сны не пугали. Скорее, привносили что-то теплое и искреннее. Утешающее после бесконечного бега от дневных видений. Они повторялись и не имели как такового начала или конца. Сросшийся со своей особенностью, Дэн всегда отличал видения от реальности, сны от бодрствования. Он знал, в какой момент переходит из одной фазы в другую, и осознанное нахождение в любом из состояний практически уже не влияло на уровень адреналина. Но вот повторяющийся сон о девушке его беспрерывно беспокоил. Обычным людям порой снятся одинаковые сны, и это лишь призыв мозга решить какую-либо проблему. Но Дэн себя обычным человеком не считал, и поэтому не мог не думать, что упускает из внимания что-то важное. Что-то, что касалось и беспокоило его «извне». Возможно, это было лицо зовущей его девушки. Он его видел нечетко. Само по себе это не удивительно — некоторые призраки находились рядом с Дэном в метаморфном состоянии по причине того, что помнили себя в разном возрасте и виде, если их беспокоило что-то помимо того, что их жизнь внезапно оборвалась. Но здесь было что-то другое. У девушки не было голоса и цельного образа. Не было туфель под платьем. Словно… она сама не знала, как она выглядит. Все больше размышляя над тем, куда может звать тонкая рука и что может значить небесно-голубое и длинное, как ночная сорочка, платье, все больше сопоставлял и хотел проверить. Но для этого надо было вернуться туда, куда он поклялся не возвращаться. Взять ключ в том же месте, где брал его отец, будучи зимним смотрителем. Включить систему энергоснабжения. А вот тепло надо было подать из бойлерной подвала. После щитовой он вошел через служебный вход в замок. Парадные двери будут закрыты до поздней весны. Внутри показалось еще холоднее, чем снаружи. Но, самое главное, фантомные голоса начали преследовать — словно время попятилось вспять, пока Дэн запускал систему обогрева на минимум, чтобы пар не создал ненужный конденсат от разности температур. Дэнни встряхнулся от наваждения и поднялся в холл. Игнорируя развешенные в рамках фото с банкетов, завернул за стойку в поисках нужной ключ-карты. Взяв ее в руки, направился к лифтам. Кнопки уже заработали, с характерным скрипом двери раскрыли свой зев, приглашая войти. Четвертый этаж, направо от лифта и почти до конца коридора. Ковровая дорожка поглощала звуки его шагов, пока он не встал перед номером «407». Лишь один вопрос продолжал мучить Дэна: «Кто же это был, Лиза или Соня?» В свои двадцать шесть Дэн был холост. Хотя одиноким сложно было его назвать. С самого начала самостоятельной жизни он не мог найти иного предназначения. На любой работе он начинал видеть призраков, и все в итоге сводилось к этой проблеме вместо необходимой стажировки. Его запечатлело со многими оборванными жизнями. Он был женат на своих видениях, а работой так и осталась помощь призракам в поисках своего пути. Будучи проводником для общения, он помогал им отпускать свое прошлое. Только для самого Дэна не находилось помощника, чтобы высвободить его самого. Все-таки, Лиза или Соня? Кто из них? Кто пробудил внезапное желание — вернуться сюда. Вернуться в ту часть прошлого, которая разделила жизнь на «до» и «после». Откуда бежал, едва сохранив рассудок, но потеряв все остальное. Видимо, какая-то его часть все же осталась здесь. И вот Дэн снова у номера 407. Внутри он никогда не бывал — видел близняшек только снаружи. Они появлялись призраками в коридорах, когда он представлял себя рыцарем, играя в опустевшем отеле. Девочки вставали у него на пути, припугивая, предупреждая о тайнах здешних стен. Оберегая от правды, сквозящей мороком почти из каждой двери, и отводя от опасности. Чтобы мальчишка по крайней мере не сгинул и не сошел с ума от всего, что навеки осталось бродить в закоулках, зловещими звуками отпугивая все новых и новых смотрителей. Многие сбегали. Единицы могли выдержать целую зиму ночей в полубреду. И совсем исключительные люди — видеть то, что на самом деле случалось у посетителей. Такими людьми были он и отец. Сумасшествие в итоге настигло отца, а вот Дэну повезло. Хотя как можно назвать везением то, через что он прошел и что запомнил? Годами приходя в себя от воспоминаний и газетных сводок, где кроме его фамилии мелькали имена двух девочек. Лиза и Соня. Одинаковые, как две половинки его несчастья. Одно темное дно под двумя небесно-голубыми озерами. Дэн вошел в номер, зачем-то постучавшись. Клубы пыли поднялись в воздух от распахнутой двери. Дэн прокашлялся и осмотрелся: комната была светлой, как и подобало двум юным особам. Два блеклых абажура около двух застеленных кроватей, платяной шкаф с зеркалами, столик у окна с бархатной скатертью и два плетеных кресла рядом с ним. Горного пейзажа за окном с кремовыми шторами было практически не различить сквозь стену падающих хлопьев снега. На серебряном сервировочном подносе стояли две чашки. Над фарфоровыми ободками чашек-лилий развевался теплый дымок. Его ждали. Его прихода в эту самую минуту. Фиалковым согревающим чаем под вихрь снежных хлопьев за окном. Но все же, Лиза или Соня? Сзади зашелестело, Дэн обернулся. Небесно-голубое проявление озарилось млечной улыбкой у фарфоровых щек. Он один мог это увидеть, только он ‐ оценить. Сохранить, через все эти годы, какими детьми они были, в каких прекрасных людей выросли… если бы оба были живы. Им было всего девять лет, когда двух маленьких огоньков настигла трагедия. Всего девять. А как многое они смогли бы увидеть. Как многое он теперь хотел рассказать и спросить. — Это ты! — он не узнал звука своего голоса. Он был рад, что не ошибся. Несказанно рад, что наконец, открыв окно в прошлое, протянул руку, зовущую в будущее. Он хотел взять ее ладонь в руку, но она была тоже видением. А дева в ответ тихо кивнула. Молчание обернулось вокруг них одеялом. Убаюкало и перенесло парочку в кресла. Так они и сидели, общаясь глазами. Неспешно отпивая старинный цветочный чай, названия которому наверняка уже не было. Время исчезло. Не столько останавливая маятники старинных напольных часов, сколько давая иную реальность. Словно сон с явью поменялись местами, позволяя затянуться бесконечностью бытия. Все сезоны, эпохи, границы — все стерлось. Осталось только безбрежное море радостной встречи. Это свидание было не похоже ни на одно земное. Однако и странным оно вовсе не было. Привычное сияние из маленького огонька выросло в радужно-безмятежное светило. Им вдвоем стало по-детски забавно от пролетающих перед глазами картинок чудесных моментов. Словно они гуляли по лугам облаков, держась за руки, или сидели на качелях, болтая ногами. Смех разносился от их сознаний через все миражи перезвоном. Возвращался пением диковинных птиц. Когда наступило время поцелуя, Дэн точно знал, кто перед ним, Лиза или Соня. Ведь это было невозможно — существование двух одинаковых и совершенно похожих. Спустя двадцать лет скитаний между миром живых и той стороной, одной из них надоело вечное голубое. Вечно холодное и ускользающее. Что выросло в желание своего, отдельного и отчаянного пути. Теперь ей было не страшно отделиться. Не страшно отрезать тяжелые и гнетущие корни прошлого. Дэн видел ее переход через образы в глазах у другой сестры. И только другая не хотела забыть. Только одна захотела вернуться. К тому юноше, который все помнил. К тому, кто взял ее руку и больше не отпустил.