Летняя тетрадь.

      — Раз... Два...       Плоть с чавкающим звуком отрывалась от шеи керамики.       Был пасмурный денёк и ветер гулял по разбитому из-за войны городу, что поляг в войне между электронкой и нечто что представляло собой слияние туалета и человеческой головы с шеей, керамика и плоть, весьма интересно звучит. Воздушная стихия гудела и выла, разбрасывая что могла разбросать, пыль, легкие куски пластика, бумаги, которая чудом сохранилась в этом богом забытом городе, создавая разные звуки, что то наростали, то уменьшались. Ветер выл словно проклятый и пытался сбить с ног, одного камерамена, что буквально сгорбатился словно хищная птица на трупе скибидиста и отрывал от его шеи куски мяса с неприятным чавкающим и хлюпающим звуком, если бы у агента было бы обоняние, то он почувствовал запах мяса и крови, почувствовал на своём языке этот металлический привкус, но к сожалению или счастью, агенты никогда не могли чуять запахи.       Поэтому запах не так сильно мешал этому роботу отрывать куски плоти и подносить их к себе, что он делал не было понятно, ведь он сидел спиной, единственное что от него слышалось это хриплое и достаточно шиплявое:       — Раз, два... Раз... Два...       Кровь пульсирует внутри скибидиста. Она давит изнутри. Ей тесно. Камерамен лишь продолжает свое дело. Лопает сосуды, которые её сдерживают, разрывает плоть, мышцы, связки и сухожилия. Кровь выходит наружу, булькая и окрашивая асфальт в красивый ярко-алый цвет, видимо была задета важная артерия, из-за чего кровь так стремительно уходила из керамики. Некогда живые глаза, что блистали жизнью, что хотели жить теперь они были широко открыты и в застыли навсегда в ужасе, теперь это были стеклянные глаза. Которых теперь было невернуть никогда.       Это было по своему красиво. Завораживает.       Камерамен даже остановился от нарезки некогда живого существа, смотря на эту прекрасную жидкость. Его окровавленные когти, лишь у него они и были среди своего вида агентов, невольно потянулись к своей же руке и неприятно царапнули по металлу, выпуская черное масло.       «Все же кровь намного прекраснее. Хочу истекать ей, потому что это красиво.»       Сзади и на небольшом расстоянии появился густой дым, что быстро рассеялся из-за ветра, обнажив твмена, единственное, что его отличало от всех это белая рамка экрана и постоянные помехи, словно у среднего твмена. Робот немного оглянувшись по сторонам, чуть покачнулся, ветер словно дикое животное выл и пытался сбить его с точки телепорта, но твмен не сердился, смысла не было. Он лишь поднял экран к камерамену и пересиливая ветер, окликнул того:       — Йытацдантяп! — это сработало. На удивление.       Камерамен оторвался от своего дела, и спокойно повернул камеру ровно на сто восемьдесят градусов, смотря на пришедшего твмена. Последний же вздрогнул, от того, что на него смотрело две линзы в одном объективе камеры, и они были мало того, что в одном объективе, так ещё и были разделены очень маленькой перегородкой. Эффект того, что на тебя смотрят одновременно два зрачка из одного глаза, что не разделены даже радужкой, но сами по себе разделены.       «Никак не привыкну.» — раздраженно подумал тот и слегка приблизился к нему. Камерамен вернул голову в исходное место лишь тогда, когда твмен приблизился достаточно к его месту, последний же осмотрел и труп скибиди и невольно изнутри сжался. Хоть тот и не любил их и даже ненавидел, но так расправляться со своими врагами... Даже трупы не оставить, а буквально по кускам отсоединять, агентам и не приходило в голову. А этот камерамен мало того, что охотился, словно хищная птица на скибиди, он игрался с ними. Он давал ложные намеки и подсказки для керамики, что как и любое разумное существо биться за свою жизнь. А затем, когда его добыча уже была рада выходу, жёстко лишал её надежды на этот выход и налетал из неоткуда на керамику, заставлял ту ломаться психологически и понимать, что пришел её конец.       Он любил психологические пытки.       Твмен лишь сложил руки на груди и пристально смотрел на камерамена. Что пытался когтями убрать пыль из крови и мяса. Но ветер лишь сильнее забрасал тушку мусором, заставляя того раздраженно цокнуть и посмотреть снизу вверх на пришедшего, ведь он буквально сидел, дабы продолжать свое дело. Окровавленный участок под двумя линзами и невероятно длинной шеи заставили твмена приложить руку к экрану. Какой же человеческий жест...       — Ьтсеъс оге ьшежом ен ыт отч, огот яанз, осям ябес в ьтунхипаз яслатып ьтяпо ыт, йытацдантяп?       Камерамен если бы мог он бы моргнул двумя линзами, но не мог. Переваривать, что говорили твмены было иногда трудно, но интересно. Не стараясь ответить, он кивнул. Поняв о чем именно говорил твмен, и тот лишь выставил недовольный смайл. Опять он пытался набить себя плотью этих туалетов, не смотря на отсутствие рта.       — Атр тен ябет у еелоб мет и тобор еж ыт, ьтсеъс хи ьшежом ен ыт отэ ежу итаркерп? Онзеьрес ыт, 5101-ac.       — Не обещаю... Tv-09... — хриплый голос раздался.       Как он появился среди Альянса была одна большая загадка, но его нашли медики-камеры и притащили на базу, так как он был выключен и решили там осмотреть. Первое же отличие от камер было то, что у него буквально две линзы, что изнутри были спаяны в одну, но как видел пятнадцатый никто не знал, ведь на его карте памяти даже никаких записей или воспоминаний не было. А если и были, то размытые, из-за чего было непонятно, но и то воспоминаний было ничтожно мало, по сравнению со всеми агентами, всего-то пять воспоминаний, длинной меньше минуты, у всех агентов около тысячи воспоминаний и по несколько месяцев. Лишь его номер можно было на карте памяти увидеть. Ca-1015. Ещё было отличие от агентов, это выдвижные когти, плоские и длинной всего-то три сантиметра, а толщиной восемнадцать миллиметров, но резали они будь здоров. Провода на изи резали, словно кусок бумаги, с металлом потруднее, но при должном угле наклона и силы, металл грозился быть разрезанным. При чем эти когти как-то располагались внутри пальцев не вредя им, да и у них были тоже входы, которые не сразу заметны. Ещё что заметили, это его длинные ноги, не смотря на то, что ростом он был слегка ниже агентов, на шесть сантиметров, но ноги были непропорционально длинные. И конечно же Ca-1015, мог говорить, хоть и хрипло, среди камер. Они же могли лишь жестикулировать, но не разговаривать. Медики не смогли добраться до его тела, кроме объектива и карты памяти, после того как ему установили снова, он внезапно включился и громко начал орать, медики буквально впанике от него отскочили, благо закрыли ему голову. Пятнадцатый долго к себе никого не подпускал и лишь начинал громко шипеть если к нему были попытки подойти.       Видя его двойной объектив, каждый агент вздрагивал от него, альянс немного побаивался того агента, что отличался от них. Даже прозвищем наградили. Одноглазая сова. Почему одноглазая без понятия, но своими хрипами и походкой он напоминал именно сову, да и голову поворачивал безприпятсвенно на во все углы градусов, словно эта хищная птица.       Тогда медики вспомнили полностью его номер на карте памяти: Camera_barnowl_1015. Почему не указан был его пол, не было понятно.       Твмен лишь протянул руку:       — Тарб, кодяроп в ябес итсевирп и, уджедо ьтянемоп авонс ястедирп ебет.       Камерамен убрал когти и взялся за руку. Черный дым окутал их и они оказались уже в штабе камер, пятнадцатый убрал руку.       — Можешь идти... Брат... У тебя есть дела поважнее, а мне надо смыть с себя это... И спасибо.       Tv-09 скрылся в тумане, на этот раз молча. А Ca-1015 пошел смывать с себя кровь, благо мойки для агентов были специальны, и себе никак нельзя было навредить водой. И мылись специально чтобы кровь не вредила металлу и ненаседала.       Залез в такую мойку, он скрыл себя за полупрозрачной стенкой, включив воду, теплая вода окутала очень светло-бежевый металл, заставляя невысохшую кровь стекать с его груди, шеи. Камерамен лишь наблюдал за этим. Иногда ему хотелось, чтобы эта алая жидкость текла внутри него, а не черное масло. Ведь кровь это жизнь, тогда что масло? Масло просто никло по сравнению с кровью. Слишком скучно, слишком привычно. Но эта алая жидкость всегда интересовала агента, заставляя иногда резать живьём скибиди, те вопили от боли, но сделать ничего не могли. Но вид крови успокаивал.       Заряда оставалось не так много, поэтому одноглазая сова ушел в свою комнату, но перед тем как подключиться к зарядке, он взял книгу совместного производства двух авторов Дамуса и Эдди, а на столе лежали ещё две книги от Старлайт, Айскри и подключившись, принялся читать это произведение. Но чтобы не перегружать себя остановился и положил книгу, пометив про себя, что нужно дочитать и остальные, ушел в спящий режим.