Протяни руку и открой дверь

«Стоит только протянуть руку и открыть дверь...» – звучит у Андрея в голове голосом Кати. Жданов захлопывает её дневник и вскакивает. Ему явно кажется, что вот оно – правильное для них решение. Как Катерина и написала ещё в прошлом году, нужно только открыть дверь и протянуть руку. Андрей путается в рукавах своего светлого пиджака, пытаясь натянуть его и не потерять ни секунды. Уже размотав провода с дверной ручки, Жданов возвращается к столу Малиновского и хватает Катин дневник. Идёт сдаваться с повинной с вещдоком. Шура в приёмной, предупреждённая Тропинкиной о диких криках шефа, пытается, вопреки своему росту, стать незаметной и медленно сползает под стол, когда Андрей выходит из кабинета, практически вышибая двери. Секретарша ничего не говорит, и Жданов в пару шагов пересекает приёмную, в дверях встречаясь с лучшим другом. – Стоять, – не понимая масштаба происходящего, просит Малиновский, выставляя перед Андреем свою ладонь. – Ты куда это такой безумный? Не по душу месье шеф-повара ли? – Рома, отойди, – цедит Жданов даже без ора, в его голосе какая-то удивительная смесь: решимость и одновременно страх. – Иди в наш кабинет и жди меня, никуда не суйся оттуда, а то я могу сейчас врезать любому на моём пути, даже тебе. А мне бы не хотелось, если получится починить одно, разбить другое. Малиновский не успевает понять, что Андрей имел в виду, а тот уже скрывается за поворотом к кабинету президента. – Прости, Миш, ещё немного, никак не могу найти кое-что очень важное, – извиняется Пушкарёва, слыша, что у неё за спиной открылась дверь. – Ты об этом? Ей не надо поворачиваться, чтобы понять, что пришёл не Миша. Она знает этот голос лучше любого голоса на земле и никогда его не забудет. Но Катя поворачивается. Рефлекторно. Напротив неё стоит Андрей Жданов, мужчина, в которого она по-прежнему влюблена. Не меньше, чем в первые недели работы в Зималетто, когда он только выучил, что она не Клава, а Катя. Наверное, даже больше. Причём больше в десятки, если не в сотни раз. Перед Катей стоит Андрей, взъерошенный, какой-то неспокойный. Она сразу же замечает, как помят его костюм, в каком беспорядке волосы, и только потом опускает взгляд на его руки. Они протягивают Катерине блокнот с фиолетовой обложкой – её дневник. – Откуда он у тебя? – хрипит она, не узнавая свой голос. – Взял. – Жданов пожимает плечами и делает шаг к девушке. – Взял? – поражается она и пятится к столу. – А тебя не учили, что чужие вещи брать нехорошо? – А тебя? Тебя, Кать, не учили, что чужое брать нехорошо? – Он кажется себе безумцем, когда понимает, что ответил ей вопросом на вопрос. Так ещё таким вопросом на такой вопрос. Риск, не стоящий даже шампанского, не то что хорошего виски, который так и остался закрытым на столе в их с Романом кабинете. – Что ты имеешь в виду? – наконец, находится Пушкарёва. – Разве я брала какие-то твои вещи? Катерина думает, что он скажет про компанию, про то, что она забрала у него президентское кресло. Причём не тогда, когда села в него в своём белом деловом костюме и с новой стрижкой, а тогда, когда показала акционерам настоящий отчёт. Но Жданов удивляет её. Он делает ещё несколько шагов к ней, прижимающейся к столу, совершенно уничтожает между ними пространство. – Брала, – шепчет Андрей совсем близко. – Ты забрала одну вещь, но самую важную – моё сердце. Сначала увезла его с собой в Египет, а потом научилась у Юлианы носить его за семью замками, там же, где прячешь своё, такое же влюблённое. Кате хочется опять попросить его не говорить ей ничего о любви, потому что это чёткий алгоритм действий рядом с Андреем Ждановым. Но он так смотрит на неё снизу вверх, что сейчас ему хочется верить при любых условиях. Даже если на луне будет клясться. – Молчишь? – спрашивает Андрей и рискует – кладёт руки Катерине на плечи. Тактильно накрывает новым ощущением – её короткие локоны касаются его кожи, и от этого по всему телу проходит какой-то разряд. – Ну а что я тебе скажу? Что ты не прав? Прав. Ты же всё прочитал... – Не всё. Всем бы меня размотало, я бы не дошёл. Решил бы, что я тебя не достоин, что и пальца твоего не стою... – Знаешь, в чём ирония, Жданов? – Катя не скидывает его ладони со своих плеч, и это кажется ему хорошим знаком, несмотря на то, что она обращается к нему по фамилии. – Мы, я думаю, как раз стоим друг друга. В этом и катастрофа. Есть ощущение, что мы детали одной головоломки. – Почему же это катастрофа, Катюш? Это же отлично! Я в дневнике читал твои размышления о моих поисках той самой женщины. Ведь действительно ты та самая, Кать! Стоило только протянуть руку и открыть дверь... Она не выдерживает и начинает плакать. Сразу навзрыд. В голове не укладывается, что всё это происходит на самом деле, а не в мечтах или снах. Когда Андрей прижимает её к себе тесно-тесно и начинает шептать что-то, успокаивая, хотя Катя даже слов не разбирает, открывается дверь. Тихо, так, что они не замечают. На этот раз это действительно Миша. Он сразу же понимает, что проиграл войну, а не только не успевшую начаться битву, и уходит, не закрыв дверь. Когда в приёмной появляется Маша, Катя уже не плачет, только шмыгает носом и что-то бормочет Жданову в грудь. Тропинкина не разбирает слов и тихо, сняв туфли, выходит в лобби и садится на пол у двери, чтобы никто не сунулся не то что в кабинет, даже в приёмную. Машу не волнует, что она в светлом кремовом платье. Главное – уберечь от всех Катю и Жданова. На аналогичный пост у конференц-зала отправляют Шуру. Маша хвалит себя за то, что рассказала Андрею про фотографию у Кати в сумочке. Если честно, Тропинкина всё время была за Жданова. В девять Фёдор не выдерживает и увозит свою девушку домой. Остальной женсовет разошёлся ещё раньше. Офис погружается в темноту, как и вся Москва, но Катя и Андрей по-прежнему не выходят из президентского кабинета. Ближе к одиннадцати Жданов выводит любимую за руку к лифтам. Проговорив часы, Катя и Андрей рассказали друг другу многое, однако это только неотложная помощь, впереди ещё столько всего... Первая из задач на ближайшее будущее – передать Катерину в руки Валерию Сергеевичу и заявить свои права на неё. Уже на пути домой, сильно за полночь, Жданов понимает, что дал Малиновскому команду сидеть в их кабинете и никуда не высовываться, но даже не берёт это в голову. Роман-то не Катя: не будет ночевать в Зималетто. Утром Андрей с Катериной находят Малиновского спящим в кресле в кабинете. На столе рядом с ним стоит пустая бутылка из-под виски. – Вот такой вы, Андрей Палыч, – посмеивается Катя, – вынуждаете самых преданных вам людей ночевать на работе... – Я исправлюсь, Катюш. Честно-честно. Малиновский просыпается от их голосов и смеха. – Сплю, да? – охрипшим со сна голосом спрашивает Роман, видя обнимающихся Жданова и Пушкарёву, до одури счастливых. – Нет, Ромка, надеюсь, это не сон, – отвечает ему лучший друг и целует свою Катю в волосы.