“Вода„

В комнате было темно. Очень темно. Шэнь Цинцю не мог видеть вообще ничего перед собой, даже себя, это он понял, когда поднял руку в нескольких дюймах от лица и не увидел даже ее. У него перехватило дыхание, когда он на цыпочках подошел к выключателю и нажал кнопку. Гостиная озарилась цветом и светом и… о боже, как ярко. «Ух… — изнурительно застонал он и устало огляделся вокруг, сильно щурясь. После вчерашнего вечера в гостиной царил полный хаос. Справа и слева валялись брошенные вещи. Даже половина пиццы на журнальном столике была тихо оставлена, коробка все еще была открыта. Это место выглядело так, будто взорвалась бомба. Он вздохнул и немного потянулся. Бинхэ все еще крепко спал, несмотря на свою относительно легкую нагрузку. Выяснилось, главный герой он или нет, его толерантность к алкоголю все равно была такой же дерьмовой. Как они узнали вчера вечером. «Это вообще не похоже на алкоголь! Это очень хорошо!» Ага. Это было всего лишь около 8% алкоголя, а он выпил их около 10 порций. Шэнь Цинцю фыркнул, вспомнив о Бинхэ, нависшем над ним. Они не часто тусовались, но, получив повышение на работе, Шэнь Цинцю немного побаловал себя. И как таковая простая истина: пострадала гостиная. Он начал наводить порядок, собирая одеяла, свитера и пустые банки. Но на полпути он решает, что уже достаточно поздно, чтобы шуметь, и во время своей уборки включает музыку. Он подпевает песни «Doja Cat», перемещаясь по квартире. К тому времени, как дверь Лю Цингэ открывается, он уже почти заканчивает и приступает к своим обычным утренним делам. Но когда он поворачивается и смотрит на гостя, то понимает, что что-то не так было с самим Лю Цингэ. Он не мог бы как-то определенно указать на это, но для начала мужчина выглядел так, будто кто-то сбил его автобусом, однако все равно упорно молчал. А двигался непривычно аккуратно, словно каждый шаг причинял ему боль. «Доброе утро,» — здоровается Шэнь Цинцю, на что мужчина лишь хмыкает в ответ, прежде чем пойти в ванную. Его рубашка помята после сна, а на нем лишь одни боксеры, в которых он обычно стесняется показывать свое тело… Хм.. Это было странно. Шэнь Цинцю слышит звук смыва в унитазе, прежде чем Лю Цингэ тащится к нему, прямо как полусонный ребенок. «...Привет?»— вопросительно произносит он, прежде чем лоб Лю Цингэ падает ему на плечо. Шэнь Цинцю замирает. Он даже не знает, какое объяснение этому он может придумать для себя. Что за хрень происходит с Лю Цингэ??. «...да… —ворчит он из-за спины Шэнь Цинцю.» Его руки лежат прямо на шеи Шэнь Цинцю чуть ниже затылка и эффективно держат взаперти Шэня. Мысль Шэнь Цинцю мчится со скоростью одной мили в минуту, а румянец заливает его щеки, когда Лю Цингэ переносит большую часть своего веса туда, где его лоб лежит на его плече. «Ах… гм…» Сначала Шэнь Цинцю колеблется, а затем понимает, что ему действительно что-то сказали, —«Ч-что?» «Вода…» Ах да. Он стоял перед раковиной. Он мешал. Вот почему Лю Цингэ был…? «Ты хочешь, чтобы я отошел от раковины?» «Мн. М-м-м…» Что, черт возьми, это вообще значит?! «Лю-шиди устал, да?» «Очень… — отвечает Лю Цингэ, кажется, почти засыпая прямо на ногах.» «Хорошо, все в порядке». Не в силах сопротивляться, Шэнь Цинцю нежно похлопывает его по голове. Это некая мышечная память из-за его мужа, который делает нечто подобное этому каждое утро. Но это было другое, это не был его муж. Это был Лю Цингэ. Тот, по поводу, которого они не могли никогда точно сказать, хочет он быть в их отношениях или нет, однако он всегда присутствовал в них. Шэнь Цинцю ловит себя на улыбке, откашливается, доходит до буфета и берет для него стакан, прежде чем открыть кран. «Мннх…» Лицо Лю Цингэ поворачивается, а его губы едва не касаются шеи, и Шэнь Цинцю чуть не роняет этот самый гребаный стакан. Его тело все еще теплое после сна, и оно мягко прижимается к спине Шэнь Цинцю. Лю Цингэ действительно сильно отличается от своего обычного «я». «Ты чувствуешь себя хорошо? Ты не заболел? — спрашивает он.» А затем оборачивается туда, где его сжимают руки Лю Цингэ. Шэнь Цинцю прикладывает руку ко лбу мужчины, пытаясь измерить температуру. Глаза Лю Цингэ открываются, и он вздыхает, глядя на приятную прохладную руку на своем лице. «Не заболел. Устал… — бормочет он, пока его лицо все еще немного розовое после сна, а морщины на его лице выступают, как маленькие красные вены на щеке.» «Я вижу, — Шэнь Цинцю снова улыбается, скользя рукой по лицу, где Лю Цингэ прижимается к нему, — Давай уложим тебя обратно в постель.» Он мычит, чувствуя себя так, будто Рождество наступило раньше обычного. Он никогда не видел Лю Цингэ таким! Это было так нежно, мило и просто... Ах, ему так хотелось поцеловать эти сонные губы. «Вода…» — снова говорит Лю Цингэ. «Здесь.» Он передает ему стакан, наблюдая, как горло Лю Цингэ покачивается, когда он глотает жидкость в стакане. По сути, это была пытка! Он ведь не мог просто прыгнуть на него без предупреждения. И он действительно хотел, как следует поговорить об этом с Лю Цингэ, а не просто навязывать ему это. «Спасибо.» Лю Цингэ разворачивается и уходит, а его боксеры абсолютно ничего не скрывают ,в особенности эту идеальную задницу, о которой мечтает Шэнь Цинцю. Он такое олицетворение слова “пиздец” сейчас. «Пожалуйста… —произносит он, не в силах отвести взгляд, до тех пор, пока эта идеальная задница не возвращается в свою комнату.» О Иисус Христос… Ему нужно почаще поить Лю Цингэ. Если бы это было результатом похмелья шиди, то он сделал бы все, чтобы увидеть это снова. Его рука покалывает там, где он держал лицо Лю Цингэ. Он был так близко… Он мог просто наклониться и… «О Боги, я действительно так облажался… — Шэнь Цинцю тихо смеется про себя, прежде чем возвращается к своим ежедневным утренним делам.»