Реквием

      Это было утро. Или вечер. Может быть день или утро. В последнее время в блоке номер семь царила такая атмосфера, что это не имело никакого значения. Ло просто закрывал глаза и открывал их вновь, не зная, сколько прошло — час, день, неделя, вечность. Он был не один. Дилан был еще более угрюм и неприветлив обычного, но разговаривал больше. Карл перестал будить блок на пары и настаивать на хорошей учебе. Даже он не мог учиться, что говорить об остальных. Удивительно, как трагедия помогла Дилану и Карлу сдружиться. Как и хотел ботаник. Такой ли ценой? Чед держался лучше остальных, но ему было едва ли не труднее всех. Он был новеньким и не знал Брендона, но в один миг на него свалился груз из трех людей, что не знали куда деть себя от горя. А Лололошка хотел оторвать себе голову от чувства вины. Он заставил Брендона поставить ласточку на колеса, он посадил его за руль, он согласился проехаться до университета на машине, а эти странные видения заставляли его думать, что его вина гораздо больше, чем обычное подстрекательство.       — Ло?..       Парень поморщился и открыл глаза, приподнявшись на локтях. Он посмотрел направо — там Дилана не было. Затем перевел взгляд на дверь, из которой выглядывала кудрявая макушка. Вслед за ней появилось и заплаканное пухлое лицо.       — Да, да, я не сплю… Что такое, Карл?       — Сегодня похороны…       — Знаю.       — Надень пожалуйста…              Когда Карл зашёл в комнату, стало видно, что он был одет в черный костюм. Это было странно, парадоксально даже. Карлу совсем не шел чёрный.       — Даже Дилан надел. — слабо улыбнулся Карл.       — Дилан в официальном? Хотелось бы на это посмотреть. — отвечает слабой усмешкой Ло.       Не хотелось. Никогда в жизни не хотелось бы, чтобы Дилану пришлось надевать костюм. Никогда не хотелось бы, чтобы он был настолько подавлен, что не смог сопротивляться долго.       Карл оставил костюм на кровати Ло и поспешил убраться. Ему тоже было невыносимо увидеть Дилана и Ло в официальном.       Лололошка подошел к зеркалу и стал развязывать шарф. Может, им было бы легче, если бы за рулем был Ло? Было бы легче, если сейчас в отражении зеркала был Брендон? Он смотрел на себя в зеркало и спрашивал себя: почему его волосы не светлые? Почему его мускулы не выглядывают из-под одежды? Почему его волнуют похороны и загадки, а не мышцы и девчонки?       Отчего-то захотелось распахнуть ярко-алые крылья. Захотелось стать совсем маленьким, смотреть на свои остроконечные уши. Захотелось, чтобы волосы стали белыми, а костюм — черно-красным. Захотелось даже заиметь высокую седую прическу, лишиться глаза или руки! Хотелось, чтобы на его месте были все эти незнакомые ему существа. Хотелось, чтобы рубашку надевал Райтарион, хотелось бы, чтобы пиджак застегивал Эмрис, вот бы Скирс снимал сейчас очки и швырял их на кровать, было бы здорово, если бы Фарагонда приглаживала волосы, пускай Бурис стирает слезы с лица, пусть Скульптор едва стоит на подкашивающихся ногах. Пусть Брендон сползает на пол, закрывая глаза, трясется от сдерживаемых рыданий. А он, Лололошка, пусть лежит в старом лабиринте, пропускает через себя божественную силу, бьется в агонии в пасти страшного зверя, оказывается раздираем взбесившейся толпой, отравится ядом, превратится в монстра и окажется убит самым дорогим человеком, пусть разобьется в автокатастрофе. Пусть он лежит в гробу — странный, чудаковатый Лололошка.       — Лололошка?       Парень вздрогнул и обернулся. В дверях стояли Дилан, Чед и Карл. Последний, едва увидев мокрые следы на лице Ло, рванул к нему и, обнял, разрыдавшись. Чед подошёл следом, сел рядом и обнял их обоих. Дилан опустился на колени рядом с ними и облокотился о них спиной. Он зажмурился и по его щеке скатилась слеза. Вчетвером им было невыносимо пусто. Но одиноко больше не было.       — Ло, ты нужен нам. — прошептал Дилан.       — Брендон тоже был нужен.       — Не думай, что вы — взаимозаменяемые вещи.       — Но вы знаете меня меньше.       — Но ты точно такая же часть нашей жизни, как он. Если из стакана вырвать кусок, а затем вернуть на место и вырвать другой…       — Лололошка, просто перестань думать, что нам было бы легче, если бы на месте Брендона был ты. — отрезал Чед.       Дилан поджал губы. Он резко повернулся и рывком обнял друзей. Те с радостью приняли его в объятия. Эти объятия были так полны понимания, что казалось, что вместе с ними прижимаются друг к другу, плачут и сжимают руки еще десять миллионов человек. Горечь смешивалась с поддержкой и чувством общности и растворялась. Не полностью, оседала где-то в груди, но все же…

Стало легче.