Он был последним

Судьба нарекла его быть последним, Везение стало подарком небес, Но удача почти что стала проклятьем, Повела добровольно на смерть. Игральные кости слетают с ладоней, Падает в руки большое число. Громко смеётся, в горле так больно, Говорит, всё иль ничего! Судьба нарекла его быть авгином, Благословенным Гаятрой дитём. И благодарен, правда, он, даром, Если бы не его большая цена, Он был так любим сестрой и родными, Как тепло горел их семейный очаг. Мальчик авгином стал самым последним, Однако ещё он об этом не знал, Пока не стал эпицентром трагедий, Пока хранил все остатки любви, Пока не убил и не сбил свою цену. Тридцать медных стоил теперь.* «Глаза двухцветные приносят удачу», — Мальчишка вслед наивно кричит, Но почему от неё так легко умирают Те, кого он так нежно любил? Фишки разбиты, а сон стал кошмаром, Разбередив так много старых ран. Он смотрит вслед смерти, она так красива, Авантюрин ниц давно к ней пал. Сухой монолог, вызванный бредом, Иронично смешон. Он и правда устал. Устал притворяться и быть мишенью И потакать чужим голосам. Хоть мир его не утешит любовью, Но сгорят они оба до тла. Он путь без сомнения этот выбрал. Его золото утянет дыра. Если не смерть, то его начало Похоронено будет в песках. Какавача вернётся оттуда? Не знает точно, Даже он сам.