Ненавижу

Минхо никогда не напивался до состояния полустоя, когда ты стоишь у двери человека, которого безумно любишь, но от которого ты сам же и отказался, потому что «так будет лучше». Но лучше для кого? Для него, что не может отпустить эти глаза темные и бездонные. Его смех до безумия мягкий и тихий, от которого душу колышет. Губы, что целуют сладко, складываясь в единый пазл вместе с его. Улыбку, что скрывали за длинными рукавами, от чего хотелось ругать, и любоваться им. Воспоминания эти сердце больно жмут, но ноги сами ведут его каждый раз к двери, а рука стучит по темному дереву. По ту сторону слышится щелчок, а из проема появляется темная, взъерошенная макушка с длиной челкой, что прятала заспанные темно-карие глаза формы полумесяца. — Что ты здесь делаешь? — хрипло срывается с губ. Сынмин по сторонам оглядывается в поиске людей, после возвращая свои темные радужки на пьяное нечто перед ним. — Я не знаю, — Минхо с гордо поднятой головой направляется внутрь квартиры, отодвигая Сынмина в сторону. — Твоя наглость не имеет границ, — пропуская к себе провожает глазами, закатывая их. — Я знаю, — хмыкает Минхо и проходит в глубь изученной до мелочи квартиры. Сынмин глухо вздыхает, закрывая дверь и подбирая разбросанную обувь Минхо и куртку, что он кинул по пути в неизвестном направлении. — «Совсем неисправим», — мысленно говорит Сынмин, шагая за внезапным гостем. Утром он будет проклинать себя за слабость перед этим хеном, что является к нему как к себе домой, жутко пьяный и до чертиков наглый. Но такой до безумия родной и желанный. Минхо, еле передвигая ногами, плетется в спальню Кима, расположение которой он знал как родные пять пальцев на руке. От бессилия валится поперек кровати на живот у самого края, подкладывая ладонь под голову. Его ноги свисают с другого края, чувствуя как прохладный воздух щекочет ступни, отчего он одну о другую трет. Ким смотрит на него из проема двери, сложив руки на груди, на такого тихого и спокойно спящего. Его эту глупую привычку губы дуть, губы эти пухлые, к которым так тянется ладонь, чтоб кончиками пальцев коснуться, ощутив их нежность. — Знаешь, моя душа рванная, вся тебе, — Сынмин ладонь тянет к чужим волосам, что спадали на глаза, пряча их. Заправляя их легким движением за ухо, тихо шепча, — пусть будешь ты всегда пьяный, но ближе ко мне. Голова тяжелым камнем падает рядом, зеркально позе Ли, а глаза жадно цепляются за каждую мелочь на лице, по которому он так скучал. Сынмин смаргивает поступающие слезы. Смотреть на умиротворенно спящего хена — больно. Сердце сжимается от осознания, что через несколько часов он снова покинет квартиру так, словно ничего не было. Словно он не вламывается в спокойную жизнь Сынмина, разрушая защиту каждый гребаный раз. И, возможно, Минхо даже не виноват в этом. Это Сынмин влюбился, это Сынмин открыл свое сердце человеку, который не захотел пускать его дальше дружбы, это Сынмин так слепо открывает дверь перед любимым человеком, не думая о свое разбитом сердце, это Сынмин страдает, пока его хен отдыхает, заливая в себя алкоголь, а потом приходит туда, откуда его точно не выгонят. Потому что Сынмин слаб. До боли в сердце слаб перед Минхо. — Ненавижу, — шепчет Сынмин, касаясь рукой мягких волос хена. Кончики пальцев пронзает боль, как от удара током, но Сынмин терпит, проводя по всей длине шелковистых прядей. — Ненавижу то, как сильно люблю тебя. Пора заканчивать это. Сынмин устал страдать, думать о Минхо, пока тот спокойно заливает в себя алкоголь и даже не думает о Сынмине. Ким в этом уверен, потому что не раз видел старшего в баре, даже несколько раз забирал его прямиком оттуда. А затем перестал ходить и после этого Минхо начал заваливаться домой сразу к Сынмину. Стало ли легче? Ничуть. Стало больнее, потому что Сынмин не мог уснуть, пока его кровать занята тем, кого он он так сильно любит. И, может, сначала было хорошо… Сынмин наслаждался, деля одну кровать с хеном, но каждый раз просыпался один. Минхо уходил раньше, чем Сынмину удавалось открыть глаза, а днем Ли делал вид, что ничего не было. Сон в одной кровати стал пыткой для Сынмина. И теперь он безумно хочет это прекратить. — Я тоже люблю тебя, — хриплый голос заставляет Сынмина замереть на месте. Он уже успел встать, направится в зал, чтобы сегодня поспать там, но голос Минхо врывается неожиданно. Сердце сжимается, а на глазах вновь пелена из слез. «Зачем, хен?» — первая мысль, что приходит Сынмину в голову. Больно. — Ха, — нервный смешок вырывается непроизвольно. Сынмин мотает головой, в надежде, что это просто сон и Минхо ничего не говорил. Он оборачивается и видит, как тот переворачивается нормально, укладывая голову на подушки и смотрит в глаза Сынмина. Он все еще пьян, скорее всего, даже не вспомнит эти слова утром, но Сынмину хочется кричать. От боли, непонимания и страха. Чертов, Ли Минхо. — Прости, — только и шепчет Минхо, перед тем, как закрыть глаза и окунуться в мир грез. Сынмин выдыхает, быстро покидает комнату и уходит в зал. Слезы неконтролируемо льются по лицу, причиняя еще больше боли. Почему он так реагирует? Минхо признался ему в ответ, но почему нет облегчения? Потому что стало только сложнее. Сынмин уверен, что завтра проснется один в пустой квартире. Открывать глаза не хочется. Сынмин жмурится, приоткрывая один глаз. В зале слишком ярко из-за солнце. Шторы здесь отсутствуют, поэтому Кима будит именно оно. Телефон находится валяющимся на полу, а часы показывают около двенадцати дня. Благо, сегодня воскресенье и Сынмин может позволить себе столько спать. Ночные события проносятся перед глазами быстрым фильмом. Сынмин выдыхает, уже зная, что его квартира пуста. Сердце ноет, поэтому он бьет себя в грудь, около бьющейся ненужной фигни. Была бы его воля, Сынмин бы с удовольствием вырезал сердце и выкинул в мусорку, чтобы не болело. Сынмин выходит из зала. В квартире тишина, только пахнет немного не так. Плевать, он не обращает на это внимание и идет в сторону ванной комнаты, шурша тапочками. Быстро умывается, смотрит на свое опухшее лицо в зеркале. Нервный смешок срывается с губ Сынмина. Какой же он слабый. В следующую секунду, Сынмину кажется, что он все еще спит, потому что темная макушка появляется в зеркале позади него. Он вздрагивает, замечая мягкую улыбку Минхо, которую он никак не ожидал увидеть. — Что ты здесь делаешь? — Сынмин поворачивается, опираясь поясницей о раковину, когда Минхо делает несколько шагов к нему. На глаза вновь наворачиваются слезы и Ким жмурится — Прости, я, — Минхо сглатывает тяжелый ком в горле и подходит еще ближе, буквально впечатывая Сынмина в раковину, — просто я действительно люблю тебя Сынмин не успевает возразить, когда Минхо притягивает его ближе к себе и целует. Касается совсем чуть-чуть, чтобы Ким мог оттолкнуть в случае чего. А у Сынмина перед глазами ураган чувств, в которые он окунается с головой, кладя руки на плечи Минхо. — Ненавижу, — выдыхает Сынмин, но не успевает ничего добавить, потому что Минхо целует еще раз, углубляя поцелуй сильнее. — Я тоже тебя люблю.