Упадок по курсу

      Каково это, чувствовать как час за часом, день за днем, тебя покидает сила, которая была с тобой всегда. Сила с которой ты родился, то неотъемлемое, незыблемое когда-то. Что вообще нужно чувствовать в такой момент, что должно, что будет правильным? А если прибавить к этому то, что ты сам виноват в потере собственной сути. Ты и никто иной виноват в том, что весь твой народ, за столь короткий промежуток времени, пал. Просуществовав тысячелетия, встретил свой конец ужасающим, кошмарным образом. Руки дрожат, мысли роятся в полу безумном хаосе. Сосредоточиться оказывается так же сложно, как читать древние трактаты, написанные мертвым языком.  - Кто в этом виноват, Маркус Батэго? Кто черт возьми в этом виноват?!  Собственное отражение в расколотом надвое зеркале, некогда любимое и приятное глазу, теперь же кажется самым мерзейшим из ведений. Смотреть действительно не на что. В прошлом покрытый лоском образ, затерялся в бесконечности наедине с самим собой. Грязное, израненное тело, изорванные в клочья одежды, тусклый - лихорадочно мерцающий взгляд. У него было много времени на то, что бы подумать. Тысячи часов самобичевания и поисков. Своды собственных покоев увитые полками, заполненные фолиантами. Он осилил лишь половину и ни на шаг не приблизился к разгадке. Что делать, что ему черт возьми делать в сложившейся ситуации. Сколько прошло времени, что твориться за стенами башни. Кто-нибудь выжил? Кто-то может прийти на помощь? - Забудь Маркус, не тебе, не тебе здесь нужно ждать спасения.  Стоит кинуть взгляд в сторону дверей, покрытых чужой кровью и становится тошно. Если отсюда и есть выход, то он только один. Но и на другой стороне никто не будет ждать его с распростертыми объятиями. Он не заслужил покой. Гримуары, свитки, склянки и артефакты, все летит на пол, в приступе бессильной ярости. Смешиваясь в бесформенную кучу. Стоило рухнуть на пол как осколки впились в колени и ладони, причиняя сильную боль. Но черт возьми, это хоть немного, но отрезвило. Неужели выхода нет, сколько он уже ищет, и не видит даже намека на решение проблемы. Там под этой комнатой, сотни этажей, устланные трупами его собратьев, там женщины и дети, старики, те кто мог сражаться или был попросту не способен. Он плачет? Нет, не должен, от слез нет никакого толка, они не решат проблем, они ничем не помогут. Артефакт малого лечения помогает избавиться от осколков, но не излечивает раны до конца. Плевать, Маркус не может позволить себе тратить ману на такие мелочи как заживление ран. Организм должен справиться сам, или же не справиться вовсе, это не так важно. Важно найти выход, ответ как обратить время вспять, сделать хоть что-то. Мужчина вновь глянул в зеркало, просто что бы еще раз оценить того, кто был виновен во всех этих грехах, на чьих руках была кровь его народа.  Он давно потерялся во времени, день ли, ночь. Маркус давно не смотрел в окно, его глаза слепли от непрекращающегося чтения. Пальцы, покрытые кровавыми мозолями, не заживали, а сам он вскоре стал похож на живой скелет. Он ел только когда голод обгладывал его изнутри, спал только когда падал замертво от усталости. Маркус ни на минуту не прекращал поиски. А между тем фолиантов для изучения становилось все меньше, пока они не закончились вовсе. Когда он захлопнул последний талмуд, у него наконец опустились руки. Тогда-то мужчина, верховный маг, один из последних носителей магии на земле, наконец дал волю слезам. Потому что теперь у него не осталось ничего, кроме всепоглощающего горя. Все его существо вопило от душераздирающей боли, все кончится вот так? Хотя он заслуживает и худшей участи, чем смерть от голода и истощения.  Маркус нашел в себе силы, чтобы добраться до окна. Как любил он вид, что открывался с этой точки. Как бесконечно дорожил теперь воспоминаниями о тех днях, когда мог стоять и любоваться просторами, ощущая под ногами биение сотней жизней. Не вынеся горечи воспоминаний, мужчина вновь вернулся к полкам, наугад вытаскивая одну из тысяч книг, которые уже успел изучить от корки до корки.  Это были сказки?  Архимаг усмехнулся, падая в кресло. Сказки безмолвного скитальца. Любимая книжка всех детей - волшебников. Его мама читала ему их когда он был совсем маленьким. Хотя сказками эти истории можно было назвать лишь отчасти. На самом деле это были в некотором роде правдивые истории, лишь приукрашенные для юных детских умов. В одной из них рассказывалось о драконах, да, когда-то эти прекрасные создания действительно существовали, но вымерли за несколько сотен лет до рождения маркуса. Кажется они существовали еще до начала чумы. Может эта болезнь тоже повлияла на то, что теперь их больше нет. Маркус и не заметил как увлекся небольшими историями, пока дочитав не перевернул очередную страницу, рассматривая красивую иллюстрацию, что была заглавием для следующей истории.  "Возвращение домой"  Так называлась предпоследняя история в сборнике. Маркус нахмурился, он смутно помнил содержание книги, и кажется совсем позабыл об этой сказке, что ж может она развлечет его напоследок.  "Однажды в одной из магических башен, родилась маленькая волшебница, с сильным даром алхимика. Дар ее и мана были настолько велики, что девочка ни минуты не могла сидеть на месте. Она вдоль и поперек изучила башню, а потом окрестности башни, а потом принялась изучать дремучий лес. Она знала, что входить в лес было строго настрого запрещено, но ей было так скучно в знакомых стенах, а любопытство ее столь сильно, что она не могла противиться своим желаниям. Однако девочка не знала, почему так опасно забредать в лес, а тем более заходить в дремучую чащу. Лес как и башня, и все вокруг башни, тоже был волшебным, и время в нем текло совершенно по другому. В один из дней девочка так сильно увлеклась что ушла далеко далеко, а когда вернулась, поняла, что случилось нечто непоправимое. Да, башня стояла там же где и была, но некогда молодые деревья теперь выросли, высоко раскинув свои кроны, а стража у входа в башню оказалась совершенно незнакомой. Убежав в лес, девочка вернулась как ей казалось, через несколько часов, но на деле прошло несколько десятков лет. Ее родители не справившись с горем скончались, все друзья и знакомые либо состарились, либо тоже умерли. " Маркус немного недоверчиво перелистнул страницу, жестковато для детской сказки, но все еще интересно, ведь на этом она не заканчивалась.  " Девочка выплакала все слезы, но осталась сильна духом. Она слышала легенды о старой ведьме, что обитала в центре леса и жила там кажется с начала времен, по сути сама став временем. Тогда маленькая волшебница взяла немного еды, огниво и одеяло, отправившись в путь. Девочка не знала сколько тропинок исходили ее маленькие ножки, прежде чем перед взором открылась поляна с крохотной землянкой. Рядом с домишком, на пеньке сидела такая же крохотная старушка. Стоило подойти ближе и оказалось, что старушка была еще и слепой. Однако это не мешало старушке смотреть прямо на девочку.  - Здравствуй милая, давно я тут никого не видела, зачем пришла?  - Здравствуйте, я пришла с просьбой.  Старушка знала зачем пришла девочка, на самом деле ей просто хотелось поговорить.  - Я могу тебе помочь, но цена велика.  - У меня ничего нет бабушка.  - А кроме тебя самой больше ничего и не нужно.  И старушка рассказала девочке, как обмануть время, и сколько этот обман будет стоить..." Рассказ обрывался где-то на середине страницы, с внезапным волнением и дрожью, Маркус перелистнул в надежде увидеть следующий абзац. Но перед глазами вспыхнули и осели на страницах заметки. Неряшливые, неразборчивые. Кое-где слова обрывались, залитые чернилами и воском. И все это носилось по бумаге жутким хаосом. А в центре расположилась схематичная зарисовка некого артефакта. Мужчина не смог успокоить дрожащие пальцы, его глаза метались по неровному почерку, выхватывая то тут, то там, обрывки мыслей. Все это было лишь небольшим черновиком, зачатками теории без практики. Неужели, неужели это то, что он так долго искал, артефакт способный обмануть само время. Не веря своему счастью Маркус, на негрущися ногах подбежал к столу, с которого недавно, так удачно смел все лишнее. Достав новый свиток и вечно пишущее перо, он принялся расшифровывать уже имеющуюся информацию. Требовалось упорядочить и понять, что уже может быть полезным, а что будет необходимо дополнить. Спустя несколько часов работы архимаг устало откинулся в кресле. Результат был скудным, больше похожим на чью-то глупую шутку. Фантазии, домыслы, чертовы сказки. Мужчина спрятал лицо в ладонях, боги неужели это все что у него есть?  Однако, еще несколько часов назад у него не было и этого, верно?  Несколько часов назад он был готов выпрыгнуть из окна, или биться головой о стену пока не вытечет мозг. Несколько часов назад у него не было надежды. Да, пока это лишь теория, впрочем сколько всего создал он сам, будучи архимагом и первым алхимиком в башне. Сколько всего он начинал и заканчивал имея перед глазами лишь наброски, почему он сомневается в себе именно сейчас?  - Может потому, что теперь на другой чаше весов стоит слишком много?  Может потому, что теперь-то выбора у него точно нет. И он принялся за работу. Потребовались месяцы чтобы вывести примерную формулу, и еще больше, чтобы найти все необходимые материалы. Кажется, за всю свою жизнь он не делал ничего столь масштабного и грандиозного. Сколь много времени пролилось, столь много и его собственной крови. Вещица оказалась до ужаса жадной, и кровь это лишь малая часть того, что она в итоге потребует.  "Хронос" как его окрестил Маркус, был сделан на основе часов. Требовалось пропитать каждую шестерню механизма в отдельном растворе, некоторые шестерни пришлось заменить и изготовить самостоятельно. Часть выточить из камня, часть заменить иным сплавом металла, некоторые было необходимо вырезать из особых пород деревьев. Время, время было неумолимо, его глаза теперь практически не видели, в руках поселился жуткий тремор, а живот кажется окончательно прилип к спине. Маркус мучающийся страшной бессонницей и не позволяющий себе ни минуты покоя, кажется растерял остатки рассудка. Он уже плохо понимал что и зачем он делает, однако трепетно следовал всем записям, скрупулезно завершая проект, поминутно сверяясь с выписанными им же рекомендациями. И вот, наконец, дело подошло к концу. Осталась мелочь, привести артефакт в действие. У архимага не было второй попытки, не было возможности испытать изобретение, у него был всего один шанс. И надежда на то, что активация, если и убьет его, то сделает это быстро и безболезненно, а не расщепит на части как это однажды случилось с его подопытной крысой.  В сотый раз сверившись с записями, Маркус пополнил ману и физические силы, истратив свои последние запасы. Назад дороги нет. Усевшись по турецки прямо на пол, мужчина уперся лбом в часовой механизм. Надрезав запястья, убедился, что кровь течет и будет скапливаться прямо под часами. Конечно в идеале следовало читать текст заклинания громко и нараспев, но у архимага не осталось никаких сил. Поэтому он шептал, но каждое слово звучало четко и ясно, без единой запинки и промедления. Сначала он чувствовал только боль и слабость от покидающей его тело крови, но потом стало хуже, гораздо хуже. Перед мысленным взором появились шестерни. Те самые, что он с таким усердием строгал и вытачивал. Они виделись огромными. И что жернова мельницы, способными перемолоть его кости в труху. В какой-то момент, архимаг понял, что его медленно затягивает в мерный ход гигантского механизма. Тело растягивалось, истончалось, накручивалось на часовой вал. Медленно но неотвратимо. Боль была страшной, мужчина чувствовал как рвутся мышцы. Хрустят сухожилия, связки, лопаются органы, скрипят ломаясь кости. Он не мог кричать, даже плакать, мог только ждать, когда этот ад закончится. А механизм все работал и работал, неутомимо, с каждым пройденным циклом, от тела архимага осталось все меньше, пока не оно окончательно не истаяло, смазывая шестерни полученным соком. И даже тогда боль не прекращалась, в остатки агонизирующего сознания, пришла мысль, - неужели это никогда не закончится? Мысль эта не успела окончательно оформиться и бесповоротно свести с ума, сознание угасло, поглощенное бесконечной тьмой. Чтобы в следующий миг ослепить его яркой вспышкой. Он очнулся, задыхаясь и рыдая от страшной боли пронизывающей всё его естество, он очнулся.