Lost in feeling

Он не помнит, когда всё началось. Хотя нет, не так. Он прекрасно помнит их первую с Минхо встречу, когда Джисон и остальные ребята были ещё трейни, помнит их первый разговор, помнит первое прикосновение, первую ссору во время тренировок, помнит как он сам поддерживал Минхо во время шоу на выживание и как он тогда держал его за руку перед камерами – тоже впервые. Он помнит их неловкие попытки в разговоры когда они оставались наедине, помнит как они понемногу открывались друг другу, становясь ближе с каждым днём, как они ловили взгляды друг друга и как моментально после этого отворачивались. Джисон прекрасно помнит шушуканье ребят, взгляды в их сторону, не только из их группы, но и других, во время все того же шоу – тогда он не понимал что происходит и почему к ним двоим такое внимание, но сейчас эти перешептывания кажутся пророческими. Джисон помнит их первое признание в симпатии, первый поцелуй, первую совместную ночь и первое – вау, тогда это действительно можно было так назвать – занятие любовью. Помнит, как они спалились перед Чаном – они тогда очень долго разговаривали. Не было ни криков, ни нравоучений, ни осуждения, только напуганные Минхо с Джисоном и понимающий Чан. Конечно их лидер обо всём догадывался, конечно он понимал к чему это может привести, но не смотря на это он обещал быть на их стороне и сохранить в секрете их отношения, пока они сами не захотят открыть их остальным. И когда это произошло, когда они с Минхо стояли оба красные и нервные, пока остальные бесились и радовались из-за их связи, Джисон поймал взгляд Чана, который буквально кричал «я горжусь вами и буду на вашей стороне не смотря ни на что». Они не объявляли свои отношения в компании официально, – конечно, им же буквально нельзя встречаться – но все обо всем догадывались и никто даже вроде не был против: фанаты были и до сих пор остаются в восторге от их динамики, на их групповом контенте немыслимое количество просмотров и реакций, а их фанатский контент просто забит под завязку ими, Минсонами. Пока эти отношения не вызывают скандала, а только приносят доход и бо́льшую популярность – компания не против, только наоборот всеми конечностями за. Но Джисон действительно не понимает, когда всё свернуло не туда. Конечно они все изменились и внутренне, и внешне – у них теперь по общагам гоняют несколько шкафов по имени Чан, Чанбин, Чонин (мелкого то за шо), Джисон, которого фанаты теперь называют не квоккой или хомяком, а медведем, и Минхо, которого на пару с Чанбином фанатки (и не только, чего уж греха таить) просят сделать удушающий. Да даже Феликс, их личное солнышко, и тот гонял с каменным прессом, и Хенджин после походов в спортзал с Чанбином светил своими бицепсами, только Сынмо до сих пор отбивался от всех уговоров, оправдываясь тем, что ему достаточно танцевальных тренировок. Внутренне они изменились ещё больше, изменились впоследствии и их командные отношения: стали более гармоничными, спокойными и глубокими, и теперь все уверены, что после последнего контракта с компанией они будут поддерживать такое общение, ну или хотя бы стараться это делать до последнего. Но вот отношение к Джисону у Минхо не поменялось. Хотя, учитывая нынешние обстоятельства, Джисон не сможет точно сказать, что именно Минхо чувствует, но может догадываться о том, что Минхо в замешательстве. Он ведь далеко не глупый, и как бы Джисон не пытался скрыть свои чувства и показать привязанность, Минхо скорее всего действительно обо всем догадался. Джисон больше не любит. Маленькому Джисону взрослые постоянно говорили о том, что любовь – одна на всю жизнь, все мультики и сказки буквально кричали об этом, дети вокруг него носились как угорелые, и одной из главенствующих мыслей, помимо мыслей о мороженном, коллекционных карточек и догонялках во дворе, была мысль о безграничной и единственной любви, даже если их маленькие головешки не до конца понимали, что она из себя представляет и с чем её едят. Когда Джисон подрос, ничего не изменилось кроме того, что эти же дети вокруг него стали подростками – взрослые, мультики и сказки всё ещё твердили об одной-единственной любви на всю жизнь, чистой, как роса и безграничной, как вся вселенная. Когда Джисон встретил Минхо, то был уверен в том, что вот она – та самая, одна на всю жизнь, и ещё более всеобъемлющая, чем весь мир со своими мириадами звезд, планет, черных дыр и вселенных. И как же до истерического смешно ему было, когда он осознал себя посреди ночи в одиночестве в чужом городе на отдыхе, курящим, смотрящим на эти самые звёзды и понимающим, что нет. Он перегорел. Он действительно больше не любит. От тех чувств, что он переживал все их отношения, не осталось почти ничего, кроме привязанности. Он действительно благодарен Минхо за все эти годы, месяцы и дни, проведенные в чувствах безопасности и комфорта, которые они дарили друг другу. Вот только время прошло, и Джисон не успел опомниться и понять, как так произошло, что Минхо вместо того, чтобы успокаивать его тревогу и панические атаки одним своим присутствием, стал их вызывать. Конечно они были намного слабее, чем обычные, но Джисон при одном только взгляде на своего спутника ловил себя на мысли о том, что что-то в корне не так. Самое больное было в том, что сам Минхо ни в чем не виноват, и Джисон буквально чувствовал его любовь каждой клеткой своего тела, как бы клишировано и банально это ни звучало. Но теперь эта любовь вызывала не трепет и не тепло, а только дискомфорт и тревогу, а с недавнего времени мозг ещё начал подкидывать мысли о том, что Джисон просто обязан сохранить это всё в тайне. И естественно он понимал, что чем дальше он будет поддерживать этот спектакль, тем больнее будет Минхо, когда всё всплывёт на поверхность, но он просто не мог с собой ничего поделать – та собака, которая сидит внутри него, просто не даёт ему рассказать обо всём Минхо, смыкая свою челюсть на его горле каждый раз, когда он хочет завести этот самый важный разговор и вызывая этим ещё бо́льшую тревогу. Ещё одно очко в сторону этого театра уходило потому, что даже если бы они расстались – Джисон более, чем уверен – компания заставила бы их играть на камеру всё ту же сладкую парочку и изображать счастливейших людей из всей их ебучей индустрии. Собственно поэтому он продолжал тянуть лямку и буквально заставлял себя продолжать играть в отношения, как бы противно ему не становилось от самого себя. Но ещё он уверен в том, что Минхо – взрослый и осознанный человек, который бы принял разрыв романтических отношений адекватно, без криков и ссор, не уронив при Джисоне ни единой слезы и сохранив после этого дружеские отношения, как минимум до того момента, как группу распустят. Джисон осознает себя во второй раз поздно ночью на студии, когда Минхо уходит домой и оставляет его наедине с Чаном, предварительно чмокнув человеческую улитку на диване с прозвищем j.one в макушку и пожелав им спокойной ночи. Тогда Джисон проследовал за ним взглядом и почувствовал, что что-то снова не так. Чан смотрел на него. Это не было обычным его выражением, когда он одним взглядом мог показать привязанность, любовь и уважение к своей команде, или усталость после очередного тяжелого дня. Вообще нет. Он смотрел с осуждением и разочарованием. Это продлилось не больше нескольких секунд, но за это время у Джисона пролетело столько мыслей в голове, что он четко осознал: это переломный момент. Они не разговаривали больше в эту ночь, были только короткие рабочие фразы и пожелания спокойной ночи, когда они наконец разбредались по комнатам. Всё оставшееся время Джисон провёл в размышлениях о том, что именно думает Чан, какого он обо всём мнения и как он вообще к этому пришел. Естественно он не получил ответы ни на один из вопросов – если бы он спросил, то всё бы вскрылось. А Джисон всё-так хотел отложить этот момент до победного. Примерно в это же время Джисон заметил, как Минхо стал чаще уходить в себя, хотя больше в его поведении изменений не было. И как бы Джисон себя ни успокаивал и ни пытался не обращать на это внимание – черт его дери, он действительно за него переживал. Было два варианта в причинах такого феномена задумчивого Минхо – он либо всё понял, либо сам переживает какой-то внутренний кризис. Как бы там ни было – Джисон хочет помочь, но понимает, что Минхо ничего ему не расскажет, либо сделает это так завуалировано, что хрен поймёшь, что у него там в голове происходит. Скоро у них камбек, так что у них почти не будет времени даже на то, чтобы спокойно поесть в общежитии: бесконечные тренировки в танцевальной студии, записи треков, фотосессии, съёмки клипов и интервью, участие в шоу, концерты, выступления, награды.. у них буквально нет времени чтобы остановиться и передохнуть, и в какой-то степени это действует как целебная пилюля – эта суета отвлекает от проблем во взаимоотношения и собственных мыслей, даёт пространство свободы от собственного мозга, даже та собачонка успокаивается и даёт о себе знать лишь в крайних ситуациях, за что Джисон безмерно благодарен. Когда суета стихает, Джисон осознаёт себя в третий раз. Снова поздней ночью, снова на студии, но уже танцевальной и наедине с Минхо – тот притащил его под предлогом того, что Джисон снова несколько раз на выступлениях облажался в хореографии и ему нужно проработать эти моменты. Они оба сидят запыхавшиеся на полу возле дивана, – на это кожаное нечто вообще нет желания садиться потным после тренировки – когда Джисон чувствует виском взгляд Минхо и его сердце пропускает удар. - мы можем поговорить? Джисон прикрывает глаза с выдохом и внутренне молится всем существующим богам, вспоминая даже про какого-то греческого бога, про которого он читал лишь один раз из энциклопедии, пока был мелким. - Джисон? - да, я здесь. Он открывает глаза и поворачивается к Минхо. Тот смотрит на него с нечитаемым выражением лица, и Джисон понимает – вот оно то самое, чего он так боялся. Зато Минхо оказался смелее его для того, чтобы всё-таки начать этот разговор, точнее, всегда таким был. - ты ничего не замечаешь? - замечаю. Много чего, на самом деле. И действительно, оглядываясь на последние полтора месяца, которые они провели в состоянии камбека, в Минхо что-то поменялось ещё больше, помимо уходов в себя – он стал более открытым, как будто более свободным… Джисон правда не силён в чтении состояния людей, но Минхо он знает всё-таки больше, чем кого-либо ещё. - в тебе что-то поменялось – Джисон наконец прерывает молчание. - в нас что-то поменялось. Значит он действительно всё понял. Джисон ждал этого момента так долго, а теперь не знает, что чувствовать и как реагировать. Не знает, что чувствует. - Джисон, что у тебя в голове? - м? – он поднимает взгляд с пола и смотрит Минхо в глаза. Он до сих пор смотрит нечитаемо, и Джисон только сейчас напрягается. - мне правда интересно. Я сначала думал, что мне показалось, что ты становишься холоднее, думал что это просто моя неуверенность, но теперь уверен, что ты отдаляешься. Что произошло? Джисон отводит взгляд и садится в прежнюю позу, боком к Минхо и лицом к зеркалу. Смотрит в потолок и думает. - ты ведь знаешь, что я не буду выяснять отношения, кто прав а кто виноват, я просто хочу услышать подтверждение от тебя лично. - я больше не люблю. Получается легче, чем Джисон себе представлял, даже собака сидит спокойно и как будто ждёт своего часа. Только сердце заходится так, что в висках отдает набатом и руки начинают трястись. - я тоже. Джисон моментально распахивает глаза и слышит звон в ушах; у него уходит несколько секунд, чтобы переварить эти слова и осознать, что они значат. Так вот почему Минхо уходил в себя. Он медленно поворачивает голову и встречает взгляд Минхо: спокойный, не выражающий ни грусти, ни боли. А потом он слабо улыбается: - теперь даже легче стало, нет? Джисон смотрит на него и думает, и действительно, ему намного легче – от того подвешенного состояния, в котором он пробыл последнее время, не осталось ни следа. - да.. Минхо отворачивается и смотрит в потолок, туда же, куда смотрел Джисон, но с улыбкой, заметнее, чем раньше. - знаешь, возможно нам нужен перерыв. Джисон снова отворачивается и смотрит в потолок. Почему-то именно сейчас он чувствует, будто у него вырывают что-то важное, ценное, часть его души, которую он оберегал годами от подлых воров. Только вот Минхо далеко не вор, он скорее отдаст своё последнее, чем будет отбирать, сделает себе больно, чем причинит хоть каплю дискомфорта Джисону. - ты прав – Джисон соглашается, несмотря на это разрастающееся чувство. Они спокойно сидят ещё какое-то время, собирают вещи и идут по домам в полной тишине, желая только спокойной ночи перед тем, как разойтись, но уже без поцелуя и объятий. Джисону требуется какое-то время для того, чтобы привыкнуть к новому ритму жизни без отношений с Минхо. Они отдыхают после камбека, занимаются своими делами, посещают всевозможные мероприятия и дают концерты. Все общаются как и раньше, и Джисон с Минхо теперь встречаются наедине либо для тренировок, либо чтобы посмотреть очередное аниме или новый фильм, но уже в роли друзей. Джисону требуется еще два выпущенных альбома, чтобы понять одну вещь. Ту, которую он упускал всё это время. Что и взрослые, и мультики, и сказки – врут. Жестко так наёбывают. Никто ему никогда не рассказывал о том, что вечная любовь – не тот пожар, который горит в тебе в начале отношений, а тот маленький камин, в котором трещат дрова под жаром того самого пожара, который превратился в обычный костёр, такой, чтобы его хватило на обогрев дома, который построили два влюбленных человека. Дети вырастают на этих сказках о безмерной и всепоглощающей любви, влюбляются, и разочаровываются, когда понимают, что эти чувства уже не такие сильные как, раньше, и расходятся, так и не понимая, что то самое безмерное чувство – не такое яркое, как пожар. Когда Джисон осознаёт это, уже в четвертый раз, то понимает, насколько сильно проебался. Он действительно перестал чувствовать то, что чувствовал в начале их с Минхо отношений, но он точно знает, что нет человека, к которому он был так привязан, и к которому чувствовал такое доверие, как к Минхо. Хотелось бы сказать, что его Минхо. Но Джисон не настолько дурак, чтобы так говорить в нынешних обстоятельствах. В пятый раз он осознаёт себя за просмотром очередного сериала в отпуске. Снова поздней ночью. Снова наедине с Минхо. Они жуют попкорн и чипсы, когда серия подходит к концу (удивительно, что закуски до сих пор остались, а не съелись до начала просмотра) и разочаровано гудят в унисон. Дальше новый сезон, и Джисон подрывается с дивана за порцией лимонада себе и другу, и останавливается в дверном проёме на обратном пути, смотря на Минхо, и пытаясь понять, что же он всё-таки чувствует. К тому моменту, как Минхо оборачивается и спрашивает все ли хорошо, Джисон понимает, что – да, ему действительно все это время врали, и он всё ещё любит. Той самой любовью. Он спокойно проходит, отдает бутылку с лимонадом и открывает свою, и до его слуха доносится вздох - что? - ты не ответил на вопрос Джисон оборачивается и видит расслабленного Минхо, наливающего лимонад в кружку – вот ведь педант – и пытается вспомнить на какой же вопрос он не ответил. - а, да, всё хорошо. Что-то не так? - ты выглядел как хомяк, у которого отобрали запасы Минхо усмехается, а Джисон дуется на него, когда тот перехватывает его взгляд и начинает смеяться. На самом деле удивительно, что у них такие хорошие отношения после того, что произошло, даже Чан удивился, когда они всё-таки рассказали ему о том, что расстались. - ау, спутник Лино вызывает спутника Хомяк на связь, приём.. - да ну тебя! Джисон снова дуется и отворачивается к экрану под смех Минхо. Он снова утонул в своих мыслях посреди разговора.. что ж, ни ему, ни его друзьям к этому не привыкать. - нет, правда, я же вижу что тебя что-то беспокоит – Минхо немного придвигается к Джисону и тот выдыхает – я не настаиваю, но может ты хочешь поделиться? Джисон снова думает. Оглядывается на прошлый разговор и понимает, что больше не хочет ни играть, ни прятаться, да и собака как ни кстати сидит спокойно и даже вроде не хочет себя проявлять. Поэтому Джисон решается: - ты же помнишь наш разговор, когда мы решили расстаться? - конечно. Только не расстаться, а сделать перерыв. Сердце Джисона пропускает удар. - тогда я думал, что действительно перестал любить, а оказалось, что просто был придурком, который не смог разглядеть настоящих чувств. Прости. Джисон сидит с закрытыми глазами, ожидая реакции, но когда ничего не происходит, он всё-таки открывает глаза – телевизор начал прокручивать пейзажи из-за того, что с ним долго не взаимодействовали, и как будто говорит, мол, давайте, я за вас болею – и медленно, как в тот раз, поворачивает голову в сторону Минхо и ощущает тепло на губах. Вау. Минхо его поцеловал. Он отстраняется и смотрит на офигевшего от жизни Джисона с улыбкой и искрящимися глазами и извиняется: - не сдержался, прости И пока Джисон пытается заземлиться и осознать себя в пространстве, начинает рассказывать: - я тогда тоже думал, что всё, завяли помидоры, отцвела сирень, но в итоге пришел к тому, что, да – чувства все на месте, просто не такие, к каким я привык. А когда понял – было поздно и страшно говорить с тобой об этом, не знал как ты отреагируешь. - то есть… – Джисон всё ещё не словил нормальную связь с орбитой, но до него потихоньку начинают доходить слова Минхо – мы всё ещё любим друг друга? - видимо всё-таки да – Минхо до сих пор улыбается и смотрит на Джисона так, будто он самое драгоценное, что Минхо когда-либо видел - ты хочешь попробовать снова сойтись? Минхо изображает задумчивый вид, пялясь на окно позади Джисона, и мычит, как бы раздумывая: а быть ему или нет вот с этим недоразумением, но в итоге выдыхает, смотрит в глаза Джисону и спокойно отвечает: - конечно же да, как будто у меня был хоть единственный шанс сказать тебе нет. Выдыхай – и снова хихикает. - вообще-то был – Джисон снова немного надувается, но в итоге облегчённо выдыхает. - интересно, а как Чан отреагирует, когда мы припрёмся к нему с этой новостью? - ставлю на то, что с нами он уже точно не удивится - ага, может ещё и влепит - точно Даже если они получат звиздюлей от Чана, теперь они оба уверены – они останутся вместе. Прямо как в тех злоебучих сказках и рассказах взрослых.