Рог изобилия

Скруллум изучает последовательность формул на доске перед ним на двадцать четыре секунды дольше, чем ожидал Рацио, прежде чем он должен бы был отреагировать. Рацио стоит рядом, делая вид, что читает свой кодекс, но, на самом деле, он ожидает вердикт. Так что, прослушав тихие фоновые звуки Космической станции «Герта» еще пятнадцать секунд, Рацио с вызовом спрашивает Скруллума: — Потерялись в мыслях, мистер Скрулллум? Или что-то неверно? Краем глаза Рацио видит, как Скруллум поворачивается к нему, — но не отрывает взгляда от кодекса и сохраняет на лице собранное и холодное выражение. — Если что-то действительно неверно, то я не в силах это определить, — отвечает Скруллум, и Рацио расслабляется. — Я обдумывал форму, которую вы придали своему решению. Кодекс закрывается. Хлоп. Рацио поднимает взгляд. — Что же, теперь я не в силах определить, что вы имеете в виду. Он бы использовал ту же формулировку с кем угодно, но, разговаривая со Скруллумом, Рацио произносит её не провокационно, а в мягкой форме — приглашая к разъяснениям, а не требуя их жёстким образом. Скруллум жестикулирует: — Утверждение: ваш подчёркнуто элегантный способ решения уравнений читается как поэзия. О. Рацио усмехается и с ухмылкой кладёт руку на бедро. — Уже время для очередного раунда комплиментов? — Он задаёт вопрос тоном иронии, но чувствует себя так, будто ярко светится изнутри. — Хотя, это действительно так, я терпеть не могу, когда выражения точны, но содержат безбожные расчёты. По этой причине я научился облагораживать уравнения, сокращая доказательства пропозиции у других. Скруллум слегка кивает, показывая, что услышал его, а затем возвращается к первоначальному заявлению Рацио. Его оптика мерцает в ритме его речи: — Надеюсь, мои частые комментарии на самом деле не утомляют вас, мистер Рацио, — и не в первый раз Рацио отмечает, что голос Скруллума по крайней мере настолько же выразителен, насколько могут быть выразительны глаза или мышцы лица: он использует зондирующую интонацию, которая передаёт любопытство и намёк на веселье: — В любых других обстоятельствах я ожидал бы от себя большей сдержанности, но я ощущаю, что из-за наших разговоров я… постепенно перенял ваш откровенный подход к общению. Признание его влияния можно было бы считать ещё одним комплиментом, но Рацио уже знает, что Скрулллум идёт навстречу всем своим собеседникам — полная противоположность его самого, демонстративно поперечного окружающим. Итак, это вполне предсказуемо: для разговора с ним Механический Аристократ должен быть откровенным; любая другая форма коммуникации была бы неэффективной и в конечном итоге потерпела бы полный провал. Рацио жестикулирует рукой: — Я лишь впечатлён вашим неисчерпаемым репертуаром аргументированной и тонко нюансированной похвалы. Что же. Я полагаю, гений остаётся гением даже в том, как он делает комплимент. Но мне кажется, что я прервал вас, когда вы собирались продолжить. Конечно, Рацио не признается прямо, что ему приятно слышать похвалу Скруллума, но сделать это косвенно… другой вопрос. Приемлемый компромисс между двумя тенденциями его эго. И Скрулллум продолжает делиться своими наблюдениями — но не останавливается только на эстетических качествах его решения, как ожидал от него Рацио. — Ваши рассуждения проходят через необычные области и используют новые методы, которые можно продолжить применять дальше. Познакомившись с вашими поистине впечатляющими способностями, я понимаю, почему вы смогли решить три из «Семи головоломок современной математики», оставленных членом Общества Гениев №56 Элиасом Салас’дом. Рацио хмурится. Прежде всего, он не ожидал, что Скрулллум знает об этом его достижении. Но он быстро решает, что удивляться тут нечему. В конце концов, мистер Скруллум — основательная и ненасытно любопытная личность. (Тем не менее, сам факт знания о нём чего-то такого кажется странным… маловероятным.) А во-вторых, когда он работал над решением «головоломок», к своему стыду, Рацио руководствовался не только амбицией приумножить знания, решив наиболее насущные открытые проблемы в математике. Рацио двигала тайная надежда быть замеченным — в конце концов, кто, как не другой потенциальный член Общества Гениев, способен решить проблемы, выявленные, но не решенные одним из любимцев Нуса? Скруллум ждёт реакции, заложив руки за спину. Рацио проходит мимо него и направляется к доске. Он выбирает сделать общий комментарий. — Математика — это одна из дисциплин, которые мне особенно дороги. Я не понимаю, как можно не оценить её красоту. — Рацио нежно касается покрытой формулами чёрной поверхности. — Математика оперирует исключительно синтетическими суждениями и открывает путь к абсолютному знанию, независимому от какого-либо личного опыта. Если мы остаёмся в концептуальном пространстве глубокой математики, мы можем порождать новые знания строго дедуктивным путем. Мы можем знать с высочайшей информативной продуктивностью и логической целостностью, но при этом не зависеть от объекта знания. Это должно означать, что математические взаимосвязи, схемы упорядочивания и структурированные явления можно назвать чистейшим языком Истины. — Очень немногие люди способны получать удовольствие от таких абстрактных идей. — Мне жаль тех, кто не может, действительно жаль, — отвечает Рацио, и в нём говорит не высокомерие, а искреннее желание видеть других возвышенными. Пауза. Затем: — Я понимаю это. Рацио настолько удивлён ответом Скруллума, что даже оборачивается к нему. Ведь «я понимаю» — это нечто совершенно иное, чем уклончивое «это понятно». Рацио смотрит в оптику своего собеседника, — та не мерцает, пока Скруллум хранит молчание, — и чувствует установившуюся между ними связь. Это странное чувство начало расти в нём, когда Механический Аристократ разоблачил его. Быть увиденным, по-настоящему увиденным поначалу позабавило Рацио, но теперь это чувство доставляет ему более глубокое, ранее неизвестное удовлетворение. Рацио на мгновение закрывает глаза и улыбается. Он всё ещё улыбается, когда открывает их и жестикулирует рукой, отвечая: — Излишне говорить, что для меня большая честь получить такую ​​любезную похвалу от, возможно, лучшего математика в Галактике на данный момент. — Герта бы поспорила, и не без оснований, — говорит Скрулллум с улыбкой в голосе. Рацио закатывает глаза. — Как будто гения, который правит этой станцией, может заботить то, что я думаю. — Возможно, вам будет приятно узнать, что она даже знает ваше имя. — Действительно знает? — Рацио фыркает. — Полагаю, мне следует указать этот факт в своем резюме. По правде говоря, некоторая его часть настолько довольна этим известием, что, когда Рацио отворачивается, на его губах появляется ухмылка. Но Рацио тут же упрекает себя за авторитарное мышление. Как незрело. Единственный авторитет в области знаний, который он принимает, на протяжении многих лет ясно дал ему понять, что Они не заинтересованы в том, чтобы знать о нём. Болезненные воспоминания приходят быстро, и Рацио неосознанно скрещивает руки на груди и возвращается к тому, что начал говорить, прежде чем отвлеклись. Сам он не гений, но, по крайней мере, он достаточно умён, чтобы признать и оценить такового. — Я совершенно серьёзен, мистер Скруллум. — Его тон теперь стал жёстче, а интонация, которую использует Рацио, подчёркивает, что его похвала — редкое явление, а Механический Аристократ должен понимать это и особенно ценить его слова. — Попадая в ваш разум, хаотичные, сложные проблемы решаются с неожиданной простотой. Вы исключаете всё лишнее, однако не теряете тонкого чувства деталей. …Иметь возможность искренне делать кому-то комплименты необычайно приятно. Рацио не только враг глупости, но и друг ума, и он ценит, что обстоятельства напоминают ему об этом таким образом. — Вы умеете соединять, казалось бы, не связанные друг с другом идеи, и ваш дар модификации и экстраполяции поистине поразителен. — Нет необходимости начинать процесс заново, если можно продолжить существующий. Рацио отмечает про себя, насколько большая часть личности мистера Скруллума отражена в этом заявлении. Механический Аристократ стремится облегчить себе жизнь и является бесспорным экспертом в создании наименьшего сопротивления в окружающих. После этого наступает момент неопределённости, возможного раздвоения — Рацио мог бы закончить со своей оценкой уже сейчас, а Скруллум мог бы уловить это и, возможно, обратиться к его комментарию целиком. Однако Рацио уже знает, что существуют характеристики, которые Скруллум ценит больше, чем эффективность. По этой причине, чтобы уточнить, что он не просто восхищается вычислительными способностями Скруллума, что он не воспринимает его просто как машину, Рацио добавляет, улыбаясь и жестикулируя: — Естественно, я не приписываю ясность ваших рассуждений только вашему интеллекту. Именно личность, стоящая за этим, делает эти особые выбо… Рацио останавливается и хмурит брови. Он слышит и чувствует, как его телефон вибрирует в очень специфическом ритме. Ему приходится извиниться и немедленно покинуть комнату. Его академическая ассистентка является его точкой контакта с внешним миром и знает, что в эти дни его нельзя беспокоить, если только не возникнет чрезвычайная ситуация, которая абсолютно потребует его внимания. К сожалению, так и оказывается. Лицо Рацио мрачнеет, пока он слушает женский голос на другом конце линии. Ближе к концу объяснения он борется с желанием выругаться себе под нос. Выслушав доклад и ответы на свои вопросы, Рацио потирает лоб и тяжо вздыхает. Ему отзываются: — Я очень сожалею, что это должно было произойти именно сейчас, доктор Рацио. — Вы хотите сказать, что есть удачное время, чтобы кто-то заболел? Придираться к ней вот так, конечно, несправедливо, он просто зол в моменте, и Рацио и сам понимает это, уже после того, как задаёт свой вопрос. Он собирается извиниться за грубость, но ассистентка уже отвечает ему: — Нет, разумеется, нет. Но… когда вы подняли трубку, у вас был такой отдохнувший и позитивный голос. Я хотела сказать, что я рада, что вам пошёл на пользу ваш исследовательский семестр. Рацио не комментирует её наблюдения. Он сообщает ей о своём решении и завершает разговор. Сделав это, он понимает, что сутулится и скрещивает руки на груди, полуобнимая себя. Он выпрямляет спину и возвращается в помещение, чтобы как можно скорее оставить объяснения позади. Когда Скруллум слышит звук открывающихся дверей, он отворачивается от панели, за которой работал в отсутствие Рацио. Рацио встречает его взгляд и тут же начинает говорить — резким, отрывистым голосом. — Мне придётся покинуть станцию через десять системных часов. В то время как студенты могут ждать, пациенты, к сожалению, не могут. Он не обязан ничего объяснять, но Рацио всё равно это делает. Он хочет, чтобы Скруллум знал, что он покинет космическую станцию не ради миссии от КММ. — К моей ассистентке обратился мой бывший пациент. В прошлом он страдал от редкого и чрезвычайно неприятного заболевания, которое, похоже, сейчас вернулось по причине, которую ещё предстоит определить. Пациент мне доверяет, потому что мы вместе боролись с его болезнью и однажды уже победили её. К счастью, сейчас он не в критическом состоянии, но ситуация может измениться довольно быстро. Скруллум кладёт правую руку на грудь. — Это звучит как очень серьезное дело. — Его голос чуток, что соответствует его словам, но Рацио также слышит, что Скруллум говорит немного медленнее, чем обычно. И ещё — если ему не просто хочется, чтобы оно было так, — что в звучании Скруллума, есть что-то холодное и сдержанное, намекающее на скрываемое разочарование. — Прошу, передайте вашему пациенту мои пожелания скорейшего выздоровления. — Он наверняка удивится, узнав, что правитель Планеты Скруллум знает о его существовании и даже желает ему здоровья. — Ха-ха. Тогда, возможно, нам не следует заставлять его так стесняться. Пауза. Рацио снова хочется вздохнуть, но он строго напоминает себе, что его сожаление не имеет значения. То, что должно быть сделано, должно быть сделано. И вот он заставляет себя собраться и бойко сказать: — Я рассчитываю на возобновление нашего сотрудничества в ближайшем будущем. Не будете ли вы любезны докладывать мне раз в несколько дней? — Ответ: Я приостановлю свою часть исследования на время отсутствия моего партнёра. Рацио чувствует, как на его лице появляется выражение удивления, которое задерживается почти на три секунды. Затем, он хмурится и тяжело произносит: — Я вижу твой учтивый поклон, Скруллум, действительно вижу. Но я рекомендую не позволять королевской одержимости приличиями мешать научным занятиям. Скруллум задумчиво касается подбородка, а затем жестикулирует рукой. Он снова использует свой любопытный тон или, скорее, пытается это сделать, потому что Рацио слышит, что есть несоответствие (его голос немного жёстче), что сейчас Скруллум несовершенно имитирует то, что естественным образом получалось раньше. — Очень интересная интерпретация. Однако моя мотивация далека от идеи «приличия». Утверждение: Я предпочитаю работать над серьёзными проектами в команде и получать критическую обратную связь от других. И вот уже эти последние «другие» врезаются в Рацио, как метеорит, сминая его гордость в процессе. Рацио напряженно изучает стоящего перед ним Механического Аристократа, и два метра расстояния между ними начинают ощущаться как два парсека. Каким же потрясающим идиотом он был, что забыл: у Скруллума более чем достаточно настоящих гениев, с которыми тот может проводить свои исследования. По крайней мере двенадцать членов Общества Гениев всё ещё находятся где-то во Вселенной, в той или иной форме. И, стоит ему убраться отсюда, как мистер Скруллум наверняка в мгновение ока перенаправит свой интерес на другие предметы — скорее всего, снова вложит себя в разработку Симуляционной Вселенной, сразу же забывая обо всём, что они делали вместе за последние недели, весь этот очаровательный маленький хобби-проект. Рацио собирается сделать насмешливый комментарий как раз об этом. Но Скруллум не позволяет ему, когда делится своим наблюдением дальше: — Раз мы заговорили о приличиях. Обращаясь ко мне, вы опустили формальное обращение. Я не могу быть уверен, это всего лишь второй раз, когда я слышу, как вы это делаете, но, как кажется, оба раза этот выбор был негативно мотивирован чем-то, что я сказал. Конечно, это ещё не всё, за этим последует дальнейшее рассуждение, и Рацио щурится, скрещивает руки на груди и сжимает зубы, потому что почему-то не может заставить себя открыть свой проклятый рот и напасть на Скруллума первым. Психосоматическое ощущение жжёт у него в груди, и на время возникающей в комнате паузы Рацио испытывает страх. Он ожидает, что Скруллум разберёт его как устройство с помощью своей отстранённой логики. Озвучит дальше что-то такое, что разоблачит его иррациональность и наивность, даст какую-то совершенно правильную, унизительную интерпретацию его прежнего поведения и его нынешнего эмоционального состояния. Рацио ожидает холодную фразу, начинающуюся с «Гипотеза», которая стала бы мучить его многие годы в будущем. Но это не то, что он слышит дальше. Скруллум опускает голову, затем снова поднимает её и говорит: — Мистер Рацио. Независимо от того, что вас расстроило в моих предыдущих словах, я искренне извиняюсь за то, что причинил вам дискомфорт. — …Он не звучит как презирающий гений или властный монарх; в это трудно поверить, но Скруллум звучит так, будто он серьёзно обеспокоен. — Последние пять с половиной недель вашего присутствия на этой космической станции принесли мне неописуемую, — Скруллум качает головой для выразительности, — радость и вдохновение на крыльях вашей личности и интеллекта, и мне бы очень не хотелось, чтобы мы расстались, сейчас на ноте расстройства. Рацио опускает глаза и отворачивается, чтобы облегчить себе ответ. Он говорит: — Я тоже прошу прощения. Я не хотел вас обидеть тем обращением, — однако Рацио не озвучивает никакого альтернативного объяснения. — Вы не обидели. Честно говоря, я бы даже предпочёл, чтобы в разговорах наедине вы обращались ко мне просто по имени. Я не буду настаивать на симметричном шаге, если для вас это будет чересчур. — Спасибо, мне вполне комфортно быть «Мистером Рацио». Пауза. Скруллум кивает. — Хорошо. После всего, что было сказано за эти пять с половиной недель, их прощание как будто бы взывает к жесту. Но Рацио смущается предложить рукопожатие. Он кланяется и всё ещё думает об этой упущенной возможности, когда идёт по коридору в маске для защиты от взглядов исследователей-зевак. Чтобы разобраться в своих мыслях, Рацио совершает прогулку по Зоне Изоляции, задумчиво прикасаясь к подбордодку своей маски, сопровождаемый лишь звуком своих шагов и шорохом одежды. Он не понимает, что за неловкость он почувствовал, когда хотел протянуть руку Скруллуму, но в конце концов так и не решился. О чём это было? Что же, не секрет, что межличностная близость не является его сильной стороной. Рацио знает, как излагать идеи, как задавать правильные вопросы, как дать понять, что что-то возможно или невозможно. Он знает, как направлять других, как сосредоточивать их внимание, как произносить суровые истины. Как утешать. Ему никогда не приходилось практиковать другие способы общения, потому что ему всегда было очень комфортно быть одному. Если ему нужно с кем-то поговорить — он говорит сам с собой или со своей резиновой уточкой. Он самостоятельно выходит из всех кризисов и может справиться со всем в одиночку. Одиночество является фундаментальной онтологической и трансцендентальной структурой человеческого существования. …Но тогда почему он так изменился за последние недели? Его асситентка не первая, кто заметил это в нём. Рацио и сам обратил внимание. Он стал спокойнее, и хотя по-прежнему с удовольствием и указывает на вездесущие огрехи чужой логики в своей категоричной манере, раздражения в его критике почти нет. Он довольно часто улыбается и смеётся; он шутит. Даже его потребность во сне уменьшилась, но в то же время Рацио чувствует себя более энергичным, чем когда-либо. Его организму словно не терпится каждое утро проснуться и, пройдя привычную физическую тренировку, начать ещё один день плодотворного сотрудничества. «Мой партнер» Как только правитель Планеты Скруллум проявил особый интерес к его скромной персоне, Рацио сразу поставил под сомнения бескорыстность его намерений. Он идеалист, но далеко не доверчивый дурак. Однако же существовало множество возможных причин, объяснивших бы интерес Скруллума к тому, чтобы начать проводить с ним время — от того, что он является видным членом Гильдии Эрудитов и до того, что он выдающийся эксцентрик сам по себе, — и Рацио просто не мог оценить важность этих и других возможных факторов, хотя бы и развлечения и скуки, которые могли все одновременно повлиять на Скруллума. Точно так же, как он, со своей стороны, изначально хотел узнать больше о методах исследования и ресурсах, используемых на Космической станции «Герта», а также составить представление о способностях и возможностях Скруллума, чтобы иметь возможность оценить его как следует и суметь предсказывать его поведение в будущем. Однако, даже если отношения, которые они развили в течение месяца с лишним, по своей сути являются просто взаимным экспериментом, его собственное удовлетворение было и остаётся реальным. На короткое время Рацио смог почти совсем забыть о существовании посредственности, невежества, глупости. Интеллектуальные амбиции казались безграничными, а знания — неиссякаемым богатством, словно выпадающим из рога изобилия. Вот уж действительно, то была «неописуемая радость». Ощущение значимого обмена не могло не возникнуть в нём после целой жизни, проведённой в окружении тех, кто повторяет, не думая, кто пропускает информацию через свою систему, не обрабатывая её, кто просто произносит слова, не проявляя ни понимания, ни перспективы, ни желания что-то делать, совершенствоваться, прогрессировать, развиваться… И в отличие от этой привычной ему интеллектуальной безнадёжности, последние недели жизни Рацио были полны блестящих дискуссий и захватывающих исследований. Шестерни его разума и разума Скруллума переплетались, вращаясь вместе с одинаковой скоростью, вплоть до того, что на сегодняшний день они уже состоят в трёх больших совместных исследовательских проектах и полудюжине инициатив поменьше, идеи которых пришли к ним спонтанно — будь то за ужином или за во время одного из бильярдных матчей. Но оставаться в башне из слоновой кости — не его судьба. И ему следует видеть вещи в их правильных пропорциях, а не преувеличивать или уменьшать их из сентиментальных соображений. Ему многое нужно сделать. Вскоре он погрузится в медицинский случай и забудет об этом странном опыте. А дальше будут его собственные исследования и его ученики, Эоны ему в помощь… Как всегда, Рацио находит утешение в словах мудрецов, черпая из цитат, оставленных древними. Он говорит себе вслух: — Non sibi sed omnibus, — и эта фраза столь же прекрасна, сколь правильна, но кроме того она напоминает ему и о состоявшемся между ним и Скруллумом разговоре на классическом языке (от самого которого он получил огромное удовольствие). Внезапно в его сердце снова возникает жжение, и Рацио кладёт правую руку на грудь туда, где она обнажена в вырезе, и закрывает глаза. Как обычно, тёплое прикосновение в этой области заставляет его мозг решить, что тело испытывает объятие, и снижает уровень кортизола. Мрачная отстранённость, в которой Рацио стоит возле окна лаборатории, заканчивается, когда знакомый голос, наполненный беспокойством, спрашивает его с расстояния примерно десяти метров: — Мистер Рацио, всё в порядке? Рацио слышит, как при этом учащается сердцебиение под его рукой. Он открывает глаза за алебастровой маской и медленно убирает руку с груди. Скруллум уже видел, как он стоит в таком положении; было бы ещё более показательным попытаться скрыть этот жест сейчас. Более того, он не хочет ему лгать. Рацио полуоборачивается к своей компании и говорит: — У меня просто был личный момент. Ему не нужно спрашивать, откуда Скруллум узнал, где его найти. В конце концов, ему даже удалось выследить его, когда Рацио пытался незаметно сбежать с космической станции во время своего первого визита. — Извинения: Мне следовало сообщить о своём присутствии раньше. — Да, я бы это оценил. Чем я могу помочь вам? — Рацио намеренно избегает обращения к Скруллуму по имени ли, или как к «Мистеру». Он не спешит и снять свою маску. — Ответ: Пусть ваш пациент и получит медицинскую помощь от человека, который горячо и полностью вложит себя в его благополучие, просто невозможно предсказать, как долго вы будете отсутствовать. По этой причине, если вы всё ещё полны решимости уйти через 9 часов и 3 минуты, я хотел бы пригласить вас провести некоторое время вместе со мной за пределами Космической станции «Герта», чтобы придать незабываемое окончание настоящему этапу нашего совместного исследования. — О, я бы приветствовал небольшую смену обстановки, — с иронией отвечает Рацио, — но с этой идеей возникает небольшая проблема. Мы не можем просто гулять вместе на всеобщем обозрении. Наше совместное появление вызовет в сознании общественности нежелательные спекуляции по поводу соответствующих организаций, которые мы представляем, как я уверен, вы можете себе хорошо представить. — Я прекрасно осознаю важность конфиденциальности для обоих наших фигур. Именно поэтому я хотел предложить провести несколько часов в природном заповеднике. — Природном… заповеднике? Рацио полностью поворачивается к Механическому Аристократу и одним отточенным движением снимает с себя маску. — Утверждение: Это чудесное место, которое мне нравится посещать в свободное время. Однако его название мало что вам скажет, поскольку рассматриваемой планеты нет в общедоступной галактической базе данных. Рацио закладывает руку за спину и задумчиво касается подбородка. — Хм. И я полагаю, что просить вас раскрыть мне информацию о маршруте телепортации было бы бессмысленно. — Боюсь, что так. В Рацио возникает и тут же проходит смутное представление. Скруллум ощущается им безопасным. Рацио усмехается. — Означает ли это, что правитель планеты Скруллум покажет мне свой тайный сад? Скруллум смеётся, с ноткой облегчения, и движение его головы заставляет кисточку его монокля слегка покачиваться. — Ха-ха. Вы можете сформулировать это и так. — В таком случае, как мог бы я отказаться от столь редкой чести, — отвечает Рацио со своей обычной иронией, но при этом он улыбается и глубоко внутри чувствует себя тронутым. — Показывайте путь. — С удовольствием. Однако, учитывая тот факт, что ваше тело органическое, нам необходимо исключить возможность сильных аллергических реакций на инопланетные раздражители, — объясняет Скруллум, жестикулируя рукой, — именно поэтому я пришлю вам список веществ, против которых у вас должна быть вакцинация или иным образом приобретённый иммунитет. Если чего-то не будет, я попрошу своё контактное лицо из заповедника дать рекомендацию, что можно с этим сделать. Кроме того, вам понадобится обувь, подходящая для длительных прогулок, солнцезащитные очки, солнцезащитный крем, бутылка воды и, возможно, некоторые другие предметы. Остальное устрою я. — Инструкции ясны. Когда мы встретимся и как долго мы там пробудем? — Что касается встречи: скажем, через сорок минут. Мы могли бы провести там один или два часа. В последнем случае мы даже могли бы стать свидетелями местного заката. tbc.