Созерцания звёзд в густой ночи.

По коридору слышится стук небольших каблуков. Юджин старается идти аккуратно, крепко держа серебряный поднос, отражающий мерцание огней из свисающих с высокой потолка люстр. Она идёт медленно, направляясь в комнату молодой госпожи. И для чего же? Вонëн даже не просила... Она робко стучится в дверь — сейчас скромная до невозможности, какой бывает рядом с Вонëн исключительно. Юджин была «с характером», но вместе с этим весьма умелой и покладистой. В этом с Чан они были весьма похожи. Лëгкое «Войдите», и Юджин открывает дверь, издающую тихий скрип. Проходит дальше по комнате, наступая на алый ковёр, и подходя к столику из дорогого дерева в самом центре комнаты — возле дивана из тёмного бархата и потрескивающего камина. — Я принесла вам чай. — С тихим вздохом говорит Юджин, а Вонëн кажется и не обращает внимания, стоя возле широкого окна, за которым открывался пейзаж на густой лес, укутанный ночным одеялом, с узорами блеклых звёзд и созвездий. — Разве я просила? — Наконец произносит молодая госпожа, медленно оборачиваясь к прислуге. На её теле лишь лёгкое платье — подозрительное оповещение о том, что ванну она ещё не принимала. А ведь странно — время далеко за полночь. Хотя Вонëн крайне редко ложилась рано, предпочитая сну французскую литературу или же учёбу. На самом деле о грядущем визите Вонëн знала, но она предпочитала не подавать виду. Узнала об этом ещё в тот момент, когда Юджин соступила с последней лестничной ступени в коридор и зашагала по нему, позвякивая фарфоровой посудой на подносе. — Не просили. Но вы никогда не отказываетесь. — Произносит неприлично громко. Словно разбивает хрусталь на многочисленные осколки, которые склеить невозможно. Разрезает барьер из полотна между ними. Громко, беспросветно — так, как это действительно нужно им обеим. Вонëн усмехается громко, а затем делает несколько шагов ближе. В просторной комнате светло из-за сияющих огней камина, из-за ледяной луны за окном, из-за Юджин, что продолжала держать в руках серебряный поднос. Она стоит возле столика, а затем наклоняется чтобы поставить его на поверхность. Ан часто работала на кухне, тайно воруя для Вонëн её излюбленные пряники, которые отец запрещал есть той после шести вечера. Она любила ухаживать за садом и собирать кровавые розы, любила ходить вместе с ней по тёмному двору, когда все спят и видят уже десятый сон. Сделав шумный вдох — такой глубокий, как давно не было, что грудная клетка словно бы расправляется, Вонëн отталкивается от окна и перемещается к Юджин, не отводя от неё взгляда, и стук каблуков о дощатый пол врезается в уши. — Выпей чай со мной. — Говорит легко и непринуждённо, но чётко и требовательно — так, как говорить могут только принцессы. А Юджин не может её не послушать, потому что сердце замирает в тот миг, когда Чан одним педантичным движением садится в кресло, сложив руки на коленях. Ан кивает, а затем открывает крышку подноса. Две фарфоровые чашки, украшенные золотистыми узорами, стоят рядом с выпуклым чайником. Из его носика льётся горячий напиток, когда Юджин наливает им обеим чай и садится на кресло напротив юной госпожи. Вонëн делает медленный глоток, кончиком языка ощущая приторную сладость. Причмокивает губами, взмахивает волосами и отводит взгляд к одну. Юджин взгляд на неё поднимает, разглядывая идеальные черты лица и родинки, складывающиеся в созвездия. — Сладкий. — Проговаривает Вонëн, делая очередной глоток. Юджин была единственной из служанок, кто знала, как заваривать чай так, чтобы он мог ей угодить. На самом деле, Юджин была по-своему особенной, и не только в этом ключе. Ан молчит, чайной ложкой перемешивая сахарную гущу на дне чашки. Она поправляет свою измятую блузку, а затеи смело поднимает взгляд на Чан — какой же бесстыдный жест! Наверняка другие прислуги за такое отругали бы её. Но Вонён позволяла Юджин слишком много. — Неужели вам не нравится? — Уточняет с лёгкой улыбкой на губах. Вонён отрицательно качает головой, а её сияющие глаза пронзительно смотрят на потрескивающий камин. — Вовсе нет. Он прекрасен, как и всегда. — Она легко закидывает ногу на ногу, ставит чашку на блестящее блюдце и поправляет длинные волосы, запутавшиеся между собой. Приподнимает подбородок, соблазняюще выделяю тонкую шею — как же вульгарно, но и изящно по-своему. Юджин может позволить себе думать о ней в таком ключе. Никакой пошлости, грязи — исключительно восхищение. Юджин была другой: Она смотрела в глаза Вонён без страха, присущего другим прислугам. Она могла сделать замечание, иногда вести себя грубо и требовательно, отчего внизу живота затягивался узел, потому что к такому обращению Чан не привыкла. Ведь все относились к ней как к хрустальной кукле, что была готова сломаться от любого движения. А ведь Вонён была стойкой по-своему. — Спасибо, чай был великолепен. — Проговаривает Вонён, легко касаясь пальцами подлокотников. Она медленно встаёт с кресла, а затем подходит к широкому шкафу. Постепенно её начинает клонить в сон. — Вам стоит лечь спать. Завтра вас разбудят рано. — С тихим и разочарованным вздохом произносит Юджин, забирая за собой серебряный поднос. Она смотрит на худощавый силуэт Вонён. — Спасибо, Юджин. Ан вежливо кивает, после чего скрывается в густой темноте коридора, ощущая на кончике языка приторную сладость, а перед глазами то и дело будет мерещиться лицо Чан Вонён.

***

— Говорят, что когда человек дарит другому букет гортензии, то такие образом он хочет попросить прощения. — Юджин улыбается уголком губ, поливая румяные гортензии в саду. Вонён смотрит на неё со спины, поправляя юбку нежно-розового платья. — Неужели нельзя попросить прощения словами? Какая глупость, делать подобные подарки лишь ради извинения. — Она хмурит тонкие брови, проходя между густых клумб, где посажены самые различные цветы — какие она только пожелает. Пёстрые лучи солнца согревают их лепестки, льющаяся из носика лейки вода утоляет жажду. — Возможно вы правы. — Юджин кивает, а затем отставляет лейку в сторону. Вонён неспешно прогуливается по саду, но от Ан далеко не отходит — острыми каблуками отстукивает ритм по кирпичной кладке, шуршит тканью пышной юбки и вдыхает свежий воздух, перемешавшийся с ароматом цветов. Юджин наконец заканчивает работу, тяжело вздыхая и поправляя пряди волосы, выбившиеся из аккуратной косы. Вонён медленно подходит ближе, протягивает руку и касается робко-робко — так, как не должны касаться принцессы своих подчиненных. Потому что у Вонён есть полное право трогать. Но трогает она только Юджин. Она касается шелковистых волос, медленно стягивая чёрную ленту, стягивающую волосы возле поясницы. Волосы Юджин распластались по спине водопадом, пока Вонён медленно перебирала их в своих тонких пальцах. Аккуратные движения, тихое дыхание — Коса Юджин теперь выглядит аккуратнее, и даже особенно педантичной, потому что она была выполнена Вонён. А Вонён и есть искусство. Юджин поворачивается к ней плечом, осторожно поглядывает, а Вонён аккуратно улыбается пухлыми губами. Возникающее следом молчание выходит мягким, наполненное свистом тёплого ветра и летающих по всему саду мерцающих бабочек. — Спасибо, госпожа. — Ты можешь звать меня по имени. Знаешь же.. — Вонён тихо смеётся, а её ладонь аккуратно обхватывает чужое запястье. Теряется в своих мыслях как в густой воде, пока бережно касается Юджин, желая выразить действиями всё, что не может выразить словами. Ан кивает, а после этого следует тяжёлый вздох — нервный, осторожный и весьма нестабильный. Она опускает на их руки, неприлично касающиеся друг друга. Так, как нельзя касаться. Потому что это запрещено. Потому что между ними должна быть проведена граница формальностей, но Вонён разрезает её как ненужную ткань. Юджин остаётся только подчиниться. — Вонён... — Она заикается, потому что действительно удивлена тому, что позволила себе звать Вонён по имени. И её реакция абсолютно идентична, правда радостно поднятые уголки губ выдают особенное различие. — Да? — Неловко спрашивает, ощущая как рука Юджин мягко касается её кожи. Юджин молчит, поджав губы в тонкую нить. А Вонён не может не улыбнуться. — Нет... не важно. Я просто рада провести с вами время.

***

Госпожа Вонён хранит много секретов. С большими книгами в глухой библиотеке она на "ты" — тайно, раз в неделю, просыпается посреди ночи и на цыпочках, стараясь не шуметь складками ночной сорочки, открывает широкие дверцы из дорогого дерева и прячется между книжных полок, перелистывая пожелтевшие страницы. Юджин о секрете этом прознала давно, но и рассказывать об этом родителям госпожи она не собиралась. Порой жажда знаний Чан действительно вдохновляла и не могла не впечатлять. Вонён сидела за круглым столиком, посередине стоял канделябр, свечи которого рыдали рыжим огнём и стекали восковыми слезами на золотое основание. Помещение утопает в чернильной тьме. Половицы издают болезненный скрип, отчего Вонён может разве что вздрогнуть и замереть на месте от испуга и недоумения. Если её поймают, то отчитают родители, а получать очередное наказание желания у неё не было совершенно. Благо, её тревоги и опасения развеялись моментально, когда вместо разъяренных родителей показалась Юджин. Вонён счастливо улыбнулась и облегченно выдохнула, приложив ладонь к груди, ощущая, как сильно бьётся её сердце. — Юджин, ты меня так напугала! Ан улыбается неловко, пальцами сжимая края белоснежного фартука. Она осторожно подходит ближе, неуверенно заглядывая в лежащую на столе книгу. Что-то на французском, знаниями которого Юджин, к сожалению, не обладает. — Прошу прощения. — Ан тихо вздыхает, а затем на её лице проскальзывает серьёзность. — Читать так поздно вредит здоровью. Вонён закатывает глаза — бесстыже и нагло, так, как принцессам делать не положено. Юджин удивлённо смотрит на неё пару секунд, а затем тихо смеётся. Вонён действительно была поразительно особенной. — Ну и что? — Вонён хмурится, а затем отрицательно качает головой. — Родители заставляют меня так много учиться, что у меня нет даже минутки свободного времени! — А эта книга?.. — Заинтересованно спрашивает Юджин, наблюдая как щёки Вонён краснеют, а глаза начинают невольно метаться по комнате. — Это не для учёбы...Просто французская литература... Ничего важного. — Затем следует тихий и весьма неловкий вздох. Вонён поджимает губы, явно недовольная собственной ложью. — Французский роман. Юджин улыбается, думая о том, как же превосходно выглядит Чан с этим румянцем на бледных щеках и подрагивающими ресницами. — Интересно? — Что? — Я спрашиваю... Нравится ли вам этот роман. Вонëн несколько раз удивлённо моргнула, а затем закивала головой, крепко сжимая в ладонях корешок книги. — Да, очень! Здесь такой интересный сюжет... Юджин села за стул напротив Вонён, пока та отложила книгу в сторону и начала пересказывать сюжет, иногда посмеиваясь, иногда сердито хмуря брови, а иногда и вовсе тяжело вздыхать. Ан улыбалась, разглядывая черты лица молодой госпожи, и думая о том, какая же она всё таки особенная.

***

Их ночные встречи во дворе, далеко за полночь, когда никого нет — настоящий позор для Вонён, и честное бескультурье для Юджин. Но удержаться они не могут, а потому Чан тайно подкладывает записки с назначенным временем, когда Ан подходит к ней чтобы поправить выбившиеся из причёски пряди волос. — Луна сегодня особенно прекрасна, не правда ли? — Вонён осторожно подходит сзади, устремляя взгляд на тёмно-синее небо, где звёзды сверкают влюбленным блеском. Юджин оборачивается, наблюдает как фигура госпожи выходит из тени, окутанная в лёгкое пижамное платье, а шелковистые волосы водопадом стекают по спине. Сложив руки перед собой, Юджин кивает, смотря на небо. Молчание между ними, натянутое словно тетива, не кажется неловким или же неправильным, скорее как раз наоборот — в плавности изысканных черт и скрывается настоящая правда. — Несомненно. — Юджин улыбается уголками губ, переводя взгляд на Вонён. Глаза в глаза, с немым желанием обнять, коснуться, переплести пальцы и быть вместе. Вдвоём. — Мне нравится смотреть на звёзды. — Честно признаётся Вонён, а затем приподнимает ладонь, чтобы указать на целое скопление из золотых звёзд. — Мне нравится искать созвездия, читать о них и искать скрытый смысл. Юджин не может оторвать взгляд от мерцания ночного неба. Она внимательно следит за пальцем Вонён, когда та указывает на очередное созвездие, рассказывая о нём и при этом улыбаясь так, как почти никогда не улыбается — искренне. — Это одна из причин, почему ты так часто посещаешь библиотеку? — Юджин говорит тихо, неуверенная в том, что действительно может обращаться к Вонён на "ты" и по имени. Вонён широко улыбается и смеётся. — Да, я думаю да. Юджин нервно поправляет складки фартука. А вид звёздного неба, до прозрачности синего, словно бы стеклянного, открывающийся с горы, где сейчас стоит замок династии Чан, действительно удивительный. Может быть дело в этом ледяном ветре, а может и в самой Юджин, но Вонëн никогда не чувствовала себя так умиротворенно, как сейчас: стоя под покровом густой ночи, и крепко сжимая чужую ладонь между своих пальцев.