когда дьяволу становится скучно

Воланду снова наскучило сидеть в аду, поэтому он решает опять посетить Москву и продолжить изучать местное народонаселение. За ужином он спрашивает у Коровьева, как известно, тот все знает о всех новинках и трендах на Земле: «Скажи-ка мне, любезный Фагот, в каком образе мне предстать перед людьми в этот раз?» — Мессир, зная вашу слабость к истории и литературе, мне кажется, вы бы хорошо смотрелись в роли преподавателя в одном из местных университетов, в прошлый раз вы ведь представлялись профессором, так к чему нарушать традиции? — Прекрасно, дельная мысль Фагот, пожалуй так и поступим, начинайте подготовку к моему появлению в Москве. В это же время Миша Булгаков, которого все в группе называли «мастер» из-за ника в социальных сетях, и, учившийся на истфаке в МГИУ, сидел на кухне своей общаги и курил уже третью сигарету. Стоит сказать, что историю он любил, особенно тяготел к древней, однако сейчас никаких эмоций кроме смеси злости и отчаяния он не испытывал, а все из-за препода по пресловутой истории древнего мира, который не хотел ставить ему зачет. Вообще отношения с ним у Миши не сложились сразу же, т.е. с первого курса, когда он еле как закрыл у Латунского сессию, думая, что больше его не увидит. Как же он ошибался, поэтому, когда Осип Семенович снова вошел в аудиторию на втором курсе, Мастер, уже было подумал отчислиться к чертям собачьим. Хорошо, что рядом была Марго, которая все равно никогда не дала бы ему это сделать. Маргарита, его милая муза, ставшая для Миши самым близким человеком в этом городе, общаге и группе в универе. Когда они только познакомились, попытались встречаться, но быстро поняли, что любовь и нежные чувства между ними скорее братские, чем партнерские. Они стали друг для друга той самой опорой и поддержкой, человеком, к которому в любое время можно прийти и выложить все, что на душе. Утром понедельника по пути в корпус, а Булгаков учился в самом обшарпанном, стоящим сто лет без ремонта, а не в том красивом, куда относил документы, захватив в Старбаксе кофе для себя и Марго, Миша бодрым шагом зашел в аудиторию и сел на излюбленное место на предпоследнем ряду. Со звонком вошел Латунский, с лицом не предвещавшим ничего хорошего. Он начал разбор последней домашки, где нужно было написать эссе на свободную тему, но связанное с исторической личностью. Разобрав парочку работ своих любимчиков, которым Осип Семенович конечно поставил отлично, он переходит к остальным работам, которые его не устроили. Спустя пятнадцать минут вбегает Маргарита, она, к слову, никогда не приходила вовремя, хотя всегда пыталась. Садясь к Мише, она говорит: «Спасибо за кофе, мой незаменимый мастер». – и нежно целует его в щеку. Наконец препод, дойдя до работы Булгакова, берет ее в руки и с нескрываемым презрением произносит: — Михаил Афанасьевич ну это уже ни в какие рамки! Ваше эссе о Понтии Пилате просто полнейший бред, вы хоть сами понимаете о чем пишете? Если сильно захотеть тут можно приплести оскорбление чувств верующих, а вот такие сомнительные работки не внушают к вам доверия. — Знаете что Осип Семенович, а не тронулись ли вы умом за столько лет преподавания? Я давно говорил декану, что ваша неприязнь переходит все границы, с меня достаточно этого фарса, — сказав это, Миша собрал вещи и вышел из аудитории, повернув в сторону деканата. В деканате тем временем творились немыслимые простому человеку вещи. Декан факультета истории Лиходеев Степан Богданович, медленно потягивал виски и рассматривал откровенного содержания фото на ноутбуке. Вдруг со стуком открылась дверь и в нее вошел импозантный мужчина в элегантном черном пальто и шляпе, держа в руке трость. — Добрейшего дня, уважаемый Степан Богданович, — проговорил тот, с акцентом на шипящие звуки. Должно быть какой-то немец, подумалось ректору. — Да и немец в том числе, услышав мысли, — произнес вошедший. — Кто вы такой? Что за чертовщина? — испугавшись проорал Степан, – я же наказывал Варенухе никого не впускать. — С чертовщиной то вы угадали, только я покруче буду, вы верно уже додумались о том, кто я, однако зовите меня просто профессор Воланд, мы ведь с вами уже заключили трудовой договор на должность преподавателя истории древнего мира сроком на три месяца, — проговорил незнакомец. — Что? Какой такой договор? Ничего я с вами не заключал, я бы точно запомнил иностранных профессоров, желающих здесь работать. И что же вам нужно еще помимо этого? Пришли по мою душу? — заикаясь от страха промямлил Лиходеев. — Нет, помилуйте, ваша гнилая душонка мне без надобности, просто устройте меня на работу, оповестите остальных преподавателей о приезде иностранца для обмена опытом, — любезно ответил дьявол. — У нас на кафедре уже есть отличный преподаватель этой дисциплины — Латунский Осип Семенович, поэтому станете преподавать историю религий, там как раз открыта вакансия, — сказал декан. Вдруг позади раздался издевательский визгливый смех, «Помилуйте, мессир, этот полоумный предлагает Вам такое, можно я потом подшучу над ним на пару с Бегемотом?» — растягивая гласные прокричал долговязый человек, одетый в клетчатый костюм. — Нет, Фагот, этот человек пока нам нужен, может позже, когда мы закончим здесь, вы с ним наиграетесь, — пригрозил ему сатана. Что же касается Латунского, до нас дошли слухи, что он пренебрежительно относится к некоторым студентам и переходит на личности при оценке работ, поэтому мы отправим его в принудительный отпуск, скажем в Ялту. — Да что же вы такое говорите? Как так можно посреди бела дня отослать человека невесть куда? — неуверенно произнес Степан. — Все возможно, милейший, особенно если учесть ваше пьянство на рабочем месте, просмотр порнографии и откровеннейшее пренебрежение рабочими обязанностями, — практически прорычал Воланд. — Исполняй мою волю Фагот, — приказал тот и стуча тростью вышел за дверь. С негодованием Миша буквально летел в деканат и, не обнаружив секретаря на месте, сразу направился к кабинету Лиходеева. Только он потянул за ручку, как его буквально вытолкнули обратно, пошатнувшись и начав было падать, мастер не понял как оказался в кольце чужих рук, прижавших к себе. — Простите, что практически сбил вас с ног, милейший, — с акцентом проговорил незнакомый мастеру мужчина, одетый в изящное черное пальто, а руки, которые его держали были в кожаных перчатках. — Ничего страшного, — сказал Миша и поднял глаза на мужчину, на мгновенье утопая в удивительных глазах напротив, дело в том, что один был зеленым, а второй будто черным полностью, отмерев и выпутавшись из рук, он продолжил говорить, — это мне не следовало вламываться без стука, — еще раз взглянув на незнакомца и заметив усмешку на губах, мастер смутился и отпустил глаза. — Хорошо, хорошо, если вам так угодно, — вкрадчивым голосом проговорил мужчина. — Тогда до скорых встреч, — добавил тот и, постукивая тростью с лакированной головой собаки, удалился из приемной. Мастер не успев ни слова сказать в ответ, простоял ошарашенный минут пять, затем вышел, так и не попав к декану. В тот самый момент на паре у Латунского неожиданно исчезает сам Осип Семенович. Причем для студентов это выглядело, как будто ему позвонили по телефону, он вышел и больше не вернулся в аудиторию. На самом деле Фагот одним щелчком отправил преподавателя в Ялту в одних трусах. Удивленная Маргарита вышла с пары и отправилась на поиски мастера. Встретившись во внутреннем дворике, любимом месте для курения, прямо около таблички «Не курить на территории университета» они одновременно проговорили: «У меня есть новости, просто какой-то разъеб». Закурив, Миша кивнул Марго, мол давай говори, что там у тебя. — Ты прикинь, Миш, мы сидим после твоего грандиозного ухода с пары, Латунский бубнит свою лекцию, а потом резко у него звонит телефон, он выходит и больше не возвращается. — Чего бля? Он же никогда не отвечает на звонки во время пар, для него же это время для знаний, без всяких отвлекающих телефончиков. Действительно очень странно. Но у меня вообще хуй пойми что, затягиваясь продолжает Миша, вбегаю короче к Лиходееву, а меня с ног сбивает, выходящий оттуда мужик. — Мишань, нуу пока ничего удивительного, вполне в твоем стиле исполнение, — смеется Маргарита. — Погоди ты прикалываться, — буркает мастер. — Он поймал меня, чтоб я не упал, прям прижал к себе и смотрел своими невозможными глазами. — Даа, Миш, «невозможные глаза» уже успел краш словить на мужика незнакомого? За тобой глаз да глаз нужен ловелас, — девушка начала еще громче смеяться. — Вообще не смешно, Марго, не цепляйся к словам, а он и правда даже не назвал своего имени, просто ушел, почему-то бросив «До встречи», а еще у него трость была странная с собачьей башкой и вроде немецкий акцент, — пояснил парень. — Мне это кажется очень криповым, — задумавшись, сказала подруга. — Ладно, не бери в голову, пошли в общагу, надо еще в пятерочку зайти за хлебом. Неспешно прогуливаясь по университету, Воланд прислушивался к тому, о чем болтают студенты. «Ты слышала, мастер в очередной раз поругался с Латунским, на этот раз из-за эссе про Пилата и даже ушел посреди пары?» — проговорил какой-то парень. «Ну пиздец, опять они сцепились, а мне сказали Осип Степанович потом вышел и его больше никто не видел», — ответила студентка. Этот таинственный мастер и его эссе о Понтии Пилате заинтересовало дьявола. У выхода его уже ждала черная ауди, за рулем которой ждал Коровьев. Садясь в машину, Воланд проговорил: «Мне срочно нужно прочитать последнее эссе некого мастера из этого универа, жду выполнения к вечеру. — Будет сделано, мессир, — прокаркал демон и свернул во двор дома по улице Садовая.