Красный, как кровь

Джонни знает, что ввязался в опасную жизнь, когда начал работать адвокатом на один из крупнейших кланов якудза в Японии. На самом деле это влечёт за собой кучу проблем, но грязные деньги — всегда хорошая прибыль, и он не может отрицать, что создал на них себе очень комфортную жизнь. Тем не менее, когда в три часа ночи в его дверь раздался громкий стук, Джонни не сильно удивился. — Иду! — кричит он, всё ещё сонный, стараясь не споткнуться на лестнице, по пути торопливо натягивая трико и включая везде свет. Стук не прекращается, дверь почти слетает с петель, пока Джонни раздражённо не распахивает её, но его тут же охватывает шок, когда видит Кенши — тяжело опирающегося рукой об косяк, с головы до ног залитого кровью. — Кенши? — начинает Джонни, но его тут же прижимают к стене и крепко целуют. Японец нередко появляется на пороге дома адвоката посреди ночи. У них уже давно завязалась интрижка втайне от их общего работодателя — в основном потому, что, насколько члены якудза притворяются семьёй, настолько же все готовы воткнуть клинки в спины друг друга при первой возможности. Однако впервые Кенши приходит к нему в таком виде — будто в одиночку сражался с целой преступной империей. Джонни невольно стонет в поцелуй, когда якудза беззаботно бросает свою катану на пол и прижимает его к стене коридора. На вкус Кенши как кровь, и пахнет тоже кровью. Руки адвоката сжимают влажный воротник пиджака японца, пока тот вылизывает его рот и прижимает их бёдра друг к другу. Реакция Джонни мгновенна. Его тело помнит их привычные движения и вспыхивает необузданной похотью от давления тела Кенши. Они не виделись уже неделю, с тех пор как Кенши отправили на какую-то миссию — он никогда не рассказывает детали Джонни из-за опасности, которую может представлять эта информация. Юрист всегда протестует, что он не девица в беде, которую нужно защищать. С Кенши это никогда не срабатывает, однако в таких случаях как сегодня Джонни действительно заслуживает объяснений. — Что случилось? — спрашивает он, разрывая пылкий поцелуй и сглатывая привкус меди, глядя на мужчину. — Борьба с вредителями, — вот и всё, что говорит якудза, прижимаясь ртом к бледной шее Джонни и прикусывает, посасывая кожу, пока на ней не начинает образовываться синяк. Вместо жалоб на то, что Кенши уходит от ответа, Джонни издает опасный животный звук, который взывает к чему-то первобытному где-то глубоко внутри него, когда он чувствует как пульсирует его плоть в трико. Кенши знал, что адвокат задаст миллион вопросов, когда он появится весь в крови на пороге его дома, — а Джонни знает, что у японца есть планы помешать ему это сделать греховными движениями губ и рук, и это срабатывает, до тех пор пока Джонни с силой не хватает его за челюсть, чтобы прервать поцелуй и заставить мужчину посмотреть на него. — С тебя кровь течёт, — как ни в чём не бывало констатирует адвокат, рассматривая Кенши. Всё его лицо и волосы забрызганы кровью: одна сторона волос зачёсана назад, скорее всего, он провёл кровавой ладонью по прядям, его нижняя губа рассечена наверняка от удара, а вверху на правой скуле — длинный порез. Джонни слегка сжимает челюсть мужчины, и якудза не шипит, но его верхняя губа приподнимается, обнажая клыки от боли. — Не моя, — бормочет японец, убирая руку Джонни с лица, наклоняясь для ещё одного жадного поцелуя. Адвокат знает, что отчасти он лжёт, потому что, когда Кенши проводит ладонями по его обнаженной груди, они оставляют тёплый и скользкий след свежей крови. Но поцелуй слишком хорош. У Джонни кружится голова, он чувствует что-то похожее на лихорадку в венах, когда пальцы японца опускаются чуть ниже его пояса. Боже, ему так тесно в трико. Всё его тело дрожит, мурашки пробегают вверх-вниз по спине, и от прикосновения Кенши адвокат почти забывает о своём деле, почти. Он делает медленный, глубокий вдох и кладёт руки на плечи партнёра, создавая небольшое пространство между ними. — Кенши, мне нужно тебя подлатать- — Нет. Для него стало шоком когда его руки одёрнули, заставили поднять их над головой, когда Кенши навис над ним — глядя на него полностью чёрными расширенными зрачками, поскольку он всё ещё находился под воздействием адреналина после боя. Он сжал оба запястья Джонни одной рукой, а большим пальцем другой коснулся уголка его губ. — Позволь мне взять тебя, — хрипит якудза, и все возражения Джонни вылетают в окно. Адвокат наклоняется вперёд, чтобы сократить расстояние между их губами, причмокивая и посасывая влажный язык, в то время как похоть в глазах сменяется желанием тела. Ему так нравится Кенши, не только его сексуальное тело или идея трахнуть кого-то опасного — поэтому когда японец так умоляет, он просто не может сказать «нет». Якудза, не теряя времени, стягивает с него треники и швыряет их вместе с нижним бельём на пол. Скользкая от крови рука обхватывает ноющий член Джонни, и он бесстыдно выгибается, его внутренности оживают и наполняются безумным чувством, которое он не может контролировать. Он подавил стон, когда Кенши начал поглаживать его член, кулак умело двигался вверх-вниз, пока адвокат не стал беспорядочно извиваться от таких прикосновений. — Трахни меня, пожалуйста, Кенши, хочу, чтобы ты был внутри меня, — выдыхает Джонни между стонами, предвкушение скребёт внутренности его тела, как дикий зверь, пытающийся вырваться на свободу. Кенши царапает его челюсть зубами. — Ещё нет, — говорит он низким хриплым голосом и переворачивает его. Освободив запястья, Джонни упирается ладонями в холодную стену, в то время как Кенши одновременно прижимает его к ней ещё и лицом, а бёдра тянет на себя, заставляя выгибаться себе навстречу. Адвокат с удовольствием выполняет невысказанную просьбу, но вдруг руки на его теле исчезают, и он сразу же чувствует холод и незащищенность. Джонни открывает рот, чтобы задать вопрос, но прикосновение влажного языка к его заднице, мгновенно заставляет замолчать. Это лёгкое царапанье щетины по его ягодицам и входу, когда Кенши набрасывается на него, как на десерт, которым можно насладиться — облизывая, посасывая и засовывая кончик языка внутрь, прежде чем отстраниться и сделать это снова. — О, чёрт! Да, вот так! Кенши издал стон при звуке хриплого голоса Джонни, такой горячий и рычащий в его дырочку, и бёдра Джонни инстинктивно дернулись в ответ. Якудза отстраняется, чтобы засунуть два пальца глубоко внутрь и согнуть их под прямым углом. Низкий стон, сопровождаемый хриплыми, пьянящими звуками, вырывается у Джонни с каждым движением пальцев — Кенши знает, как прикасаться к нему, растягивать его и трахать. Адвокат чувствует, как что-то горячее стекает по его бёдрам, и понимает, что это кровь Кенши помечающая его кожу. Это так грязно, и он не может сдержать стон, пока немного смущённо покачивает бёдрами, а его горячее лицо сильнее прижимается к холодной стене. Он бы покраснел от этого зрелища, если бы мог видеть, как пальцы якудзы окрашивают его внутренности в кроваво-красный, но он ничего не видит, кроме стены, слегка запотевшей от его горячего дыхания, и это итак ошеломляет. Кенши вводит третий палец, проникая ещё глубже, прижимая их к простате, и тело Джонни сжимается и извивается. — Кенши, Кенши, Кенши, — повторяет он, как мантру, и мольба делает своё дело, когда японец вынимает пальцы, становясь на шаг ближе к тому, чтобы трахнуть его до потери сознания. Возникает ощущение лёгких касаний губ, скользящих вверх по его позвоночнику, а затем юрист слышит, как Кенши выдыхает довольное «Хорошо» ему в затылок. Якудза снова переворачивает его и наклоняется, чтобы взять его за ноги, позволяя им обхватить себя за талию, чтобы поднять Джонни. Адвокат даже не взвизгивает от удивления, ведь привычка другого мужчины грубо обращаться с ним ему уже давно знакома. Он только цепляется за шею Кенши, пока якудза ведёт их в ближайшую комнату, его ботинки оставляют кровавые отпечатки на деревянном полу. Они входят в кабинет Джонни, куда тот приглашает своих клиентов для обсуждения абсурдных дел, и Кенши усаживает юриста на тяжёлый стол из красного дерева, прежде чем одним движением смахнуть все бумаги и прочие предметы, чтобы они грохнулись на пол. Джонни ложится спиной на прохладную деревянную поверхность, приподнимаясь на локтях, и наконец-то видит, в каком состоянии они находятся. Кенши проделал большую работу, раскрасив его тело в красный цвет, будто он холст для рисования, Джонни может видеть, как каждое прикосновение якудзы осталось на его коже. Кенши поднимает ногу Джонни, чтобы закинуть её на плечо, пока взглядом скользит по его обнажённому телу, ненадолго задерживаясь на виде члена, прижатого к прессу. Японец облизывает внутреннюю сторону его колена, проводя языком по кровавой дорожке, и Джонни прикусывает губу, стараясь не хныкать, в то время как его член дёргается на животе. Адвокат протягивает руку, чтобы зацепиться пальцами за петлю ремня Кенши, но тот немного двигает бёдра вперед, как бы опуская его ладонь. — Сними их, блять, сними, — Джонни нетерпеливо дёргает Кенши за брюки, возясь с пуговицей. Японец помогает ему, наклоняясь, чтобы снова жадно поцеловать его. Рука Джонни перемещается, чтобы погладить поясницу Кенши под рубашкой — слишком интимный жест для двух мужчин, совокупляющихся как животные на офисном столе, но, возможно, им это подходит. Якудза хватает его за задницу, и адвокату приходится прикусить губу, чтобы сдержать стон, когда член скользит между его ягодицами и немного задерживается на краю его дырочки. Они прерывают жаркий поцелуй, Кенши слизывает мольбы с языка Джонни, пока выпрямляется, а затем толкается внутрь одним глубоким толчком. Адвокат откидывается на стол, хватаясь за его края, поскуливая и глубоко вдыхая, сжимая член якудзы. Кенши замирает, как только полностью входит в него, ожидая, пока Джонни привыкнет, ведь несмотря на всю грубость и силу, Кенши всё ещё заботится о нём. Но Джонни это не устраивает, ведь он целую неделю жаждал возвращения Кенши, и немедленно начинает двигаться на его члене, трахая себя, чтобы выразить так свою точку зрения. Это провокация, вызов для Кенши, чтобы тот удержал и взял его сам. Якудза наблюдает за ним, как безмолвный зритель, его глаза голодны от вида как его член входит и выходит из Джонни от неглубоких толчков. — Ты собираешься трахнуть меня или пришёл ко мне на порог весь в крови только чтобы... — слова юриста обрываются резким вскриком, когда Кенши обхватывает руками своё бёдро и бедро Джонни, дёргая его вниз навстречу грубому толчку. — Жадный, — выдыхает он с насмешкой, — Я намерен брать тебя медленно, когда ты выглядишь так, словно создан только для моего члена. Кенши плавно двигается вперёд уверенным, но всё ещё медленным и контролируемым движением. Джонни пытается подтолкнуть его, прижимая к себе ногой, но Кенши непреклонен, продолжая несильно покачивать бёдрами, дразня его дальше. Это грязно, это сводит с ума, и юрист убьёт Кенши, если не умрёт раньше сам. Джонни так твёрд, что ему больно — каждое греховное скольжение Кенши внутри него сводит с ума, но даже мысль о том, что он остановится, наполняет таким отвращением, что его тело беспокойно дрогнуло. Он тянется рукой вниз, пытаясь погладить себя, но ему даже не удается провести кончиками пальцев по твёрдой плоти, прежде чем Кенши ловит его руку. — Нет, — он рычит низко, угрожающе, тянет Джонни за обе руки к себе, почти отрывая его спину от стола. Он наклоняется и выдыхает ему прямо в ухо: — Тебе нельзя прикасаться к себе. Я буду трахать тебя в своём темпе, так что лежи и принимай это как хороший мальчик, слышишь? Кенши знает, как заставить свой голос звучать как идеальное сочетание угрозы и соблазна. От этого по спине Джонни пробегает дрожь, пока он напрягает мышцы вокруг члена якудзы, чтобы упрямо настоять на своём. — Посмотри на себя, — голос Кенши понижается до уровня, который Джонни может описать только как бархатистый с оттенком тьмы, — Такой отчаянный и жадный до моего члена. Ты же знаешь, я могу заставить тебя кончить вот так. Я единственный, кто может прикасаться к тебе, поэтому ты будешь вести себя хорошо и делать то, что я говорю, да? — Блять, — выдыхает юрист, его внутренности сжимаются от обещания. Он просто извивающийся комок адреналина и похоти в мужском обличии, — Да, да, пожалуйста. Кенши целует его, позволяя Джонни языком погрузиться внутрь его рта. Юрист хнычет под ним, и Кенши отводит бёдра назад, пока почти не выходит из него, и погружается обратно так, чтобы задеть простату. Резкий стон вырывается из Джонни, он запрокидывает голову назад, разрывая их соединённые губы, и всё его тело подпрыгивает с каждым безжалостным толчком в него. Стол издаёт звук, похожий на стон Джонни, угрожая рухнуть вниз при раскачивании, и юристу плевать, сломается ли он — главное, чтобы это произошло только после того, как он достигнет потрясающего оргазма. Они могут играть в игру, кто победит, а кто будет наказан, но это именно то, чего хочет Джонни — так же сильно, как Кенши нравится контроль над ним, ему нравится разрушать самоконтроль Кенши. Джонни издаёт нуждающийся стон, его ничто не удерживает, кроме железной хватки Кенши на его предплечьях, притягивающей Джонни глубже и грубее навстречу его толчкам. Адвокат ничего не может сделать, кроме как принимать каждый электризующий удар в своё чувствительное местечко, удовольствие пронзает всё его тело. — Посмотри на меня, — говорит Кенши мягко, но достаточно требовательно, чтобы Джонни понял, что он говорит серьёзно. Юрист открывает глаза, моргает, чтобы сфокусироваться на мужчине, вместо того чтобы потеряться в ощущениях от темпа, который ему постоянно навязывают. Кенши напряженно выдыхает — низкий, первобытный звук, почти рычание вырывается сквозь слегка стиснутые зубы, и Джонни видит, как в его глазах сгущается тьма, которая, несомненно, могла бы сожрать его заживо. — Я близко, — мяукает Джонни, выгибая спину над столом от захватывающего дух ощущения, когда их тела прижимаются друг к другу. Кенши отпускает его руки, прежде чем навалиться на него. Джонни не успевает пожаловаться на перемену, потому что его тут же прижимают к низу живота, как раз в тот момент, когда пальцы обхватывают точки пульса под его челюстью. Джонни почти в бреду, у него начинает кружиться голова от прилива крови, комната расплывается в разноцветных очертаниях, а давление на его внутренности усиливается с каждым движением члена внутри него. Кенши наклоняет голову набок, чтобы прикусить мочку его уха, прежде чем издать самый грязный звук, который юрист когда-либо слышал. — Джонни... Сильная дрожь сотрясает тело Джонни, а затем, когда давление на его тело ослабевает, он кончает длинными горячими полосами на себя и стол, рассыпаясь на кусочки в объятиях якудзы. Ему кажется, что он тонет в море удовольствия, и каждый толчок Кенши в его чувствительные внутренности посылает очередную волну блаженства по его телу, будто он кончает снова и снова. Руки Кенши хватают его за бёдра, чтобы оторвать нижнюю часть тела от стола, и после нескольких сильных, глубоких толчков якудза кончает в него с громким стоном, прижимаясь лбом к его груди. Японец осторожно опускает Джонни на стол и полностью наваливается на него, обоим кажется, что под их кожей проходят электрические искры. Адреналин постепенно снижается, и когда они заканчивают наслаждаться послеоргазменной негой, юрист ведёт Кенши в душ, смыть всю кровь с их тел. Как только якудза перестаёт выглядеть так, словно только что сошёл со сцены фильма ужасов, Джонни начинает осматривать его раны. (Кенши попытался отмахнуться со словами «Я в порядке», но адвокату было достаточно злобно взглянуть на него, чтобы продолжить начатое). Помимо порезов на лице, у японца порез и на левом бицепсе — к счастью, не такой глубокий и больше не кровоточащий. Однако Джонни возится с костяшками пальцев на обеих руках, кожа на них содрана, и кровь, кажется, не перестает сочиться из них. Джонни достаёт свою увесистую аптечку, когда они садятся вместе на кровать, и он протягивает руку через якудзу каждый раз, когда вытирает кровь мочалкой и выжимает её в жестяную миску на прикроватной тумбочке. — Так ты собираешься мне рассказать? — спрашивает адвокат, как только заканчивает тщательно бинтовать кисти Кенши, его пальцы мягко массируют раненые костяшки пальцев, чтобы успокоить. Он не сразу получает ответ. Джонни переходит к порезу на его лице, протирая его дезинфицирующим средством, молча ожидая, пока внутренний спор собеседника закончится, и только когда заклеивает скулу лейкопластырем, Кенши начинает говорить. — Оябун хотел моей смерти. Джонни в шоке уставился на Кенши. Японец продолжает, — Думаю, он, наконец, решил, что угроза которую я представляю, слишком велика чтобы терпеть, поэтому послал людей устроить мне засаду. Мысли адвоката разбегаются в разные стороны, всё на мгновение забывается. Кенши — сятей-гасира в клане, теперь уже, видимо, был им — младшим лейтенантом на арене якудза. Над ним только два офицера более высокого ранга, не считая главного босса, и Джонни понятия не имел о недоверии и осторожности Оябуна по отношению к Кенши или даже о том, почему тот рассматривал его как угрозу. Но что сбивало с толку больше, так это то, что Кенши пережил нападение с минимальными повреждениями. — Сколько? — спрашивает Джонни, затем замечает, как расслабленно и беззаботно японец сидит на его кровати, словно якудза не переворачивают город с ног на голову, чтобы найти его, будто не осталось людей, которые могли бы выследить его. — Ты уничтожил всю штаб-квартиру? — юрист выпаливает на одном дыхании, глядя на мужчину так, словно впервые видит его. Кенши пожимает здоровым плечом, — Ещё остались люди. Джонни кажется, что его брови полезли на затылок, — Оябун...? — Всё ещё жив. Прячется от меня где-то, скорее всего. Из уст Кенши продолжает сыпаться всё больше шокирующей информации, и адвокат слышал много ужасающих историй от этого мужчины, но это, пожалуй, самая худшая. Японец, по сути, в одиночку разрушил преступную империю, а теперь просто сидит на простынях из египетского хлопка, будто Оябун не может пойти по его кровавым следам до дома адвоката. Едва сдерживая дрожь, Джонни пристально смотрит на японца, — В следующий раз предупреди меня, прежде чем снова принимать глупые решения. — Если бы я сказал тебе, ты бы забеспокоился, — отвечает Кенши, звуча абсолютно невинно. — Да нихера! Я бы сражался рядом с тобой, и ты бы вообще не был ранен. — Тогда у нас не было бы этого потрясающего секса- Джонни прерывает его, схватив за повреждённый бицепс, и Кенши переходит на японский, шипя от боли. — Считай это предупреждением, самоуверенный ублюдок, — рычит адвокат, затем отпускает японца, чтобы потянуться за бинтами. — Ты жесток, — удручённо бормочет якудза, но протягивает Джонни руку, чтобы тот перевязал рану. Кенши наблюдает за процессом, взгляд мелькает по адвокату, как сверкающее лезвие, когда Джонни заканчивает разрезать бинт ножницами и закрепляет конец. Они молча смотрят друг на друга. Адвокат протягивает руку и проводит пальцами по тёмным влажным волосам Кенши, пытаясь найти что-то, что поможет ему заземлиться и успокоить нервы. — Я скоро уеду, — тихо говорит якудза, слегка меланхолично, наслаждаясь прикосновениями Джонни. — Куда? — Не знаю. В Америку? Джонни вздыхает, — Мне очень нравится это место. Уверен, что не найду в Штатах жильё такого класса за такие деньги, — говорит он, собирая остатки бинтов и закрывая аптечку. — А ещё я недавно переделал кухню, кстати говоря. А теперь мне придётся переезжать? Японец не отвечает. Джонни бросает на него любопытный взгляд и замечает застенчивую улыбку на лице мужчины. — Что? — Ты поедешь со мной? — спрашивает Кенши, его улыбка превращается в ухмылку — и это был человек, который безжалостно убивал и искупал в крови половину города. Джонни закатывает глаза при мысли о том, что они когда-нибудь расстанутся — будто он это допустит. Они оба по-своему глупы. — К сожалению, ты сделал меня своим сообщником, придя ко мне домой. Теперь тебе от меня просто так не отделаться. Без предупреждения Кенши хватает его за лицо и целует в губы. — Боже! Ты такой сентиментальный романтик, — Джонни отшатывается только ради драматизма, но чёрт его дери, если его сердце не трепещет. — Как будто ты не такой же, — хихикает японец, всё ещё прижимая к себе лицо Джонни. — Эй! Ты пришёл ко мне — словно я тот, кого ты хотел увидеть перед смертью. — А ты жертвуешь своей карьерой ради меня. Адвокат не может сдержать глупую улыбку, краснея в тёплых, забинтованных руках Кенши. — Ой, да пошёл ты.