Связь

      Если честно, я не думала, что он согласится встретиться. Все же, такая ситуация... Я бы вряд ли пришла, а если бы и сделала это, то явно не для того, чтобы мирно и цивилизованно все обговорить. Ощущаю себя до ужаса виноватой...       Улицы сменялись одна другой с невообразимой скоростью. Я старалась идти медленно, но все равно слишком быстро пришла на место встречи. Раньше на полчаса. Хотя, это в большей степени из-за того, что я слишком быстро распрощалась с Аканэ. Я готовилась к долгому разговору, чтобы в случае чего не убегать от него со словами "ой, у меня еще встреча, извини, все эти важные обсуждения оставим на следующий раз". Ну бред же.       Тем не менее, вот я, стою у одного из столбов, силясь не опереться на него спиной, потому что никто не знает, когда в последний раз его чистили. Нет, конечно, этот предмет декора улицы находится в хорошем состоянии, но все равно проверять не хочется.       Молодой человек пришел ровно в назначенное время. Завидев меня, тот помрачнел и сжал пальцы в кулаки. В светло-серых глазах, не совсем характерных японцам, плескалась боль. Это было видно даже издалека. На сердце образовалась неприятная тяжесть, а к горлу камнем подкатило чувство вины.       — Привет... — неуверенно поздоровалась я, не спуская с парня глаз. Тот встал в метре от меня.       — Здравствуй, Ивасаки-сан, — подчеркнуто официальным тоном поздоровался он. — Могу я полюбопытствовать, зачем ты меня позвала? — От этих слов я замерла. На душе заскребли кошки. Он спрятал былые чувства, засунул их под маску отчужденности, и теперь был готов колоться своей подавленной обидой, делая вид, что ничего не произошло. Вот только глаза не лгут. Парень слишком честный, слишком живой. Он не похож на Аманэ или Цукасу, чьи неживые глаза способны лишиться эмоций или изобразить ту, что совсем не отражает их истинное состояние.       Для меня его глаза выглядят, как кровоточащая рана. Рана, которую нанесла я. Я не знала, куда себя деть от нахлынувшего чувства вины. Я столько ему наговорила... Да, не так плохо, как могла бы, но точно произнесла много лишнего. Тем более, влюбленные люди могут воспринимать любое слово в штыки, особенно, когда дело касается их чувств.       — Каоши... — начала я, но тут же была перебита:       — Для тебя Саругаки-сан, — все таким же излишне спокойным голосом произнес одноклассник. Я почувствовала, как кончики моих ушей неприятно загорелись. Было стыдно. — Тебе ведь так больше нравится, правда, Ивасаки-сан? — он по-птичьи склонил голову вбок, словно с любопытством, вот только напряженная поза давала понять, насколько больно ему самому даются эти слова. Больше тянуть нельзя.       — Прости меня, — произнесла я, положив одну руку себе на плечо. — Я не должна была говорить тебе всех этих слов. Они сделали тебе необоснованно больно, — в этот раз я даже не пыталась оправдаться. Забила на то, что у меня не было выбора, забыла про то, что меня буквально заставили произнести нечто такое, иначе Каоши вряд ли бы дожил до завтрашнего дня. В данном конкретном случае виновата я сама, и мне же расплачиваться.       — Надеюсь, этот Юги позаботится о тебе лучше, чем я, — едко парировал Каоши. Он еще ни разу не отвел от меня взгляда. Все также смотрел исподлобья, из-за чего мне становилось очень неловко.       — Юги... — я невольно коснулась пальцами губ, подавив нервный смешок.       — Надеюсь, этот ублюдок тебя любит, раз уж ради него ты сказала нечто такое, что я ожидал услышать от тебя в последнюю очередь. Я даже не мог представить, что между нами настолько огромная пропасть для тебя.       Я усилием воли заставила себя улыбнуться.       — Юги... Да, у нас с ним все хорошо. Я счастлива с ним, — тихо произнесла я, пытаясь быть как можно более убедительной. Ведь сама я в свои слова не верила, но Каоши знать об этом было нельзя. Ведь иначе он начнет докапываться. Кто знает, какие выводы он сумеет сделать и что попытается совершить? По крайней мере, он не будет лезть ко мне и моим призрачным делам, пока я в них счастлива. Если я начну ныть о том, что мне плохо и вообще ничего не клеится, он может прийти к выводу, что мне этот Цукаса вообще не нужен и он просто привязал меня к себе. Это повлечет за собой лишние уговоры, возможно, что на территории школы. А там у стен есть уши. Нет, конечно, такая теория очень недалека от истины, но однокласснику, влюбленному в меня по уши, знать о ней не обязательно, ради его же безопасности. Если он скажет мне что-то лишнее, а Цукаса это услышит...       — Зачем ты позвала меня сюда? Неужто ради того, чтобы извиниться? — в его голосе отчетливо слышалось неверие.       — Каоши-кун, и нет, не перебивай меня, пожалуйста, — тут же прервала открывшего было рот парня, хотевшего вернуть разговор к официальным обращениям, которыми я совсем недавно оперировала, делая ему очень больно. — Каоши-кун, я хочу, чтобы ты меня выслушал. Ты мне друг. Да, я сказала, что это не так. Да, я сказала, что мне плевать на тебя. Но правда в том, что кроме как с тобой и Нэнэ-чан я ни с кем не общаюсь. И на территории школы я не смогу тебе говорить ничего хорошего, и скорее всего, даже разговаривать с тобой. Звучит странно и эгоистично, но такие дела. Да, я приношу тебе глубочайшие извинения за то, что не могу принять твоих чувств, за то что разбила твое сердце и сейчас говорю такую муть. Ты хороший парень, и при других обстоятельствах, уверена, что не прошла бы мимо... Ты найдешь еще себе такую же хорошую девушку, как и ты сам. Уверяю, я не стою твоих стараний. Я не предел твоих мечтаний. Я лживый и неприятный человек, с которым лучше не иметь дел. Как видишь, я из себя ничего не представляю.       — Ацуко-чан, что за дичь ты мне втираешь? — с наездом спросил Каоши, схватив меня за руку и посмотрев на меня рассерженным взглядом. — Я люблю тебя, как ты этого не понимаешь! Лживый и неприятный человек? Ацуко-чан, да ты единственная, кто бы решился вот так подойти только для того, чтобы извиниться и все объяснить! Сколько я тебя знаю, ты никогда не пыталась никого обидеть и удовольствия от этого ты бы уж точно не получила! Да, мы знакомы меньше года, но... Я наблюдал за тобой. За тем, как ты относишься к людям. И уж не знаю я, кто такой этот Юги, но раз после знакомства с ним ты пришла к таким полоумным выводам, то я уже могу судить о нем, как о плохом человеке. Ведь ты не плохой человек!       Он схватил меня за плечи и чуть ли не сорвался на крик. По телу прошла мелкая дрожь, а сердце предательски заныло. Это все неправильно. Не должно было быть так. Эта ситуация не должна была произойти.       — Каоши-кун, я... — тот отпустил меня и резко развернулся, зашагав в обратную сторону от меня. Лишь на расстоянии двух метров одноклассник остановился.       — Я тебя не прощу, Ацуко-чан, можешь не пытаться. И этого ублюдка я тем более не прощу. С этого дня мы чужие люди, — его плечи один-единственный раз дернулись, прежде чем он выпрямился и ушел.       Встреча прошла скверно. Настолько, что я себе и представить не могла. Хотя нет, наоборот, она прошла согласно моим самым страшным ожиданиям. В голове роилось слишком много мыслей, среди которых были лишь сомнения. В этот момент я поймала себя на мысли, что мне не хочется быть любимой. Мне не хочется, чтобы люди ценили меня. Все слишком сложно, я... Я хочу, чтобы меня ценил и любил он, но признания от других причиняют лишь голимую боль.       Мне кажется, меня преследуют сплошные неудачи. И это в очередной раз подтвердилось на следующий день.       Я сидела на уроке и слушала учителя. Сегодня мы проходили очередное японское классическое произведение, которое я не знала, так что опыт прошлой жизни мне не помог. Да и вообще, в этом году он мне уже не сильно-то помогал. Вот в начальной школе — да, ну, может быть, в средней еще, но с переходом в старшую все стало значительно сложнее.       Мои глаза то и дело смыкались. Безудержно хотелось спать, а монотонный голос учителя заставлял меня хотеть этого с двойной силой. Парта казалась настолько удобной... Как назло, ночью я почти не спала из-за переживаний по поводу Каоши. Я думала о том, как он себя чувствует, как сильно я на него повлияла и что ждет его дальше. Думала, что встретив его сегодня, хотя бы узнаю, в каком он состоянии. Но Саругаки сегодня не явился. Учитель сказал, что он заболел, но мне в это плохо верится. Должно быть, вчерашний разговор сильно на нем сказался.       В полудреме я почувствовала, как мягкие руки обвились вокруг моей шеи, несильно, но ощутимо обнимая. От приятного прикосновения по коже пробежались мурашки. Я что-то тихо неразборчиво промычала, склонив голову на плечо правой руки, нагло используя ее в качестве подушки и лишь через несколько мгновений широко открыла глаза, вдуплив в ситуацию. Я не дома и это не сон.       До боли знакомые пальцы и рукава темного хаори тут же бросились мне в глаза. Где-то на сердце натянулась нить связи. И вновь она ждала этой встречи, каждый раз улучшая мое состояние при его виде. Черт. Неужели он не мог найти чуть более подходящего момента!? Мне захотелось взвыть, потому что на уроке отшить его у меня ой-как не получится!       — Соскучилась? — протянул Цукаса с довольной улыбкой на лице, и хоть я ее не видела, я понимала, что она есть. Я никак не отреагировала на его слова. Вместо ответа я подняла руку и когда учитель отреагировал на сей жест, отпросилась в уборную. Конечно, ушла я совершенно не туда, предпочитая более уединенное место. Во всяком случае, теперь меня не посчитают сумасшедшей.       — Неужели ты не рада меня видеть? — разочарованным тоном спросил призрак, все это время следовавший за мной.       — Долго ты собираешься продолжать эту клоунаду? — мрачно поинтересовалась я, проигнорировав его жалобу.       — О чем это ты? — Цукаса чуть склонил голову вбок и приложил палец к нижней губе, словно действительно был в недоумении.       — Ты пользуешься мной и преимуществами связи, — я сжала пальцы в кулаки и отвела взгляд. Сердце камнем замерло в груди и я ничего не могла с этим поделать.       — Геля-чан, ты предначертана мне судьбой..! — он взял меня за руку и что-то с улыбкой вещал, но я тут же выдернула ладонь из его цепких пальцев и отшатнулась на пару шагов назад.       — Нет никакой судьбы! Это чертово желание, вот и все! Связь — это не то же самое, что красная нить судьбы* — Цукаса на несколько секунд сделал задумчивое лицо, возведя глаза к нему, прежде чем вновь расплылся в улыбке и потянул ко мне руки.       — Тогда, это ведь твое желание, Геля-чан, — прошептал он, схватив мои запястья и проведя по ним большими пальцами. — И я ведь исполнил его, верно?       — Не исполнил, — я вновь попыталась выпутаться из его хватки, но в этот раз Юги был куда настойчивее. И вновь призрак оказывается гораздо сильнее меня. Внешне маленький и хрупкий, а на самом деле чудовище. Сердце болезненно сжалось от сдерживаемой обиды. — Я повторяю, ты всего лишь пользуешься мной!       — И кто же мне запретит? Ты? — насмешливым тоном уточнил парень, отчего я почувствовала себя неловко, но от слов не отступилась, злостно глядя ему прямо в переливающихся блеском драгоценных камней глаза. — Признай, Геля-чан, тебе нравится мое внимание.       Он припал губами к моей шее, и я вновь дернулась, пнув его по висящей в воздухе ноге, успешно толкнув призрака.       — Зачем ты пытаешься бороться? Все равно без меня ты не сможешь жить. Дурочка, тебе становится плохо всякий раз, когда меня нет рядом, так почему бы не перестать?       — А для чего ты держишься за эту связь, а, Цукаса? — я решила, что лучшей защитой в данном случае послужит нападение, а потому, сама с наездом обратилась к призраку. Только вот, моя фраза ничуть не выбила его из колеи. Кажется, что это вообще невозможно.       — Я же уже говорил, я давно мечтал найти тебя, с того самого момента, как узнал о существовании связи, — с улыбкой на лице пояснил Юги, ожидая от меня реакции. Сердце дрогнуло, а кончики пальцев забились в легком треморе. "Давно мечтал найти тебя..."       Нет, это подмена понятий. Он мечтал найти соулмейта или кого-то в этом духе. Ему было плевать, кого искать. Не обязательно меня.       — Ты любишь меня? — сдержанным голосом спросила я, глядя Цукасе прямо в глаза.       — Уже второй раз спрашиваешь. С чего бы это? — ехидно поинтересовался тот в ответ.       — Вот именно поэтому я не хочу с тобой даже видеться! Ты видишь во мне лишь "судьбу", игрушку, которой можно воспользоваться и выбросить! Я уже настрадалась из-за тебя! Мне больно, Цукаса, больно! Как же ты не понимаешь!?       — Геля-чан, в последнее время ты очень нервная, — заметил тот все таким же любопытным голосом. Только вот, в этот раз он сквозил холодом, отчего по коже пробежали нервные мурашки. — Но знаешь, мне нравится это выражение лица, — Юги погладил меня по щеке, и цепким взглядом прошелся по каждой черточке, заставляя меня поежиться.       — Не трогай меня, — прошипела я, нахмурившись.       — Как интересно, — протянул тот. В янтарных глазах появился нездоровый блеск, а где-то на дне неприятной дымкой зашевелилась копоть. Садистский настрой перемешивался с личным вызовом, создавая гремучую пугающую смесь чувств, которые я никогда бы не хотела испытывать на себе. Да вот только, обратного пути уже не было. — И как планируешь меня остановить?       — Я тебя заставлю пройти через адскую муку, где ты будешь буквально лезть на стенку, с одной лишь мыслью: побыть хоть одно мгновение рядом. Связь заставит твое состояние ухудшаться, голова перестанет функционировать должным образом, а эмоции и чувства полностью перейдут под ее контроль. Ты еще не знаешь, какого это встретиться со мной и потерять таковую возможность, — я со всей неприсущей себе дерзостью взглянула в глаза Цукасе, а руками ухватилась за ткань на его плечах, сжав ее для пущего эффекта. Конечно, он не внемлет моей угрозе. Я это знала наперед.       — Ты мне угрожаешь, Геля-чан? — пустая улыбка накрыла его губы, а взгляд стал действительно страшным. Призрак стал напирать, заставляя меня отходить назад, пока я не уперлась спиной в стену. Он прижал мои плечи к холодному бетону, а сам навис чуть выше, пользуясь своей способностью зависать в воздухе. Сжал их настолько, что я болезненно вскрикнула, на что Юги зажал мне рот левой рукой. — Тише-тише, или ты хочешь позвать на помощь? Со мной так нельзя, ты сама это знаешь. Ты уже получала предупреждение. Второго такого не будет, — он прищурился, взяв полный контроль над ситуацией.       Одной рукой, Цукаса неспешно начал развязывать бинты на моей шее, пока его взору не открылись немного побледневшие синяки. Довольно ухмыльнувшись, наблюдая за столь прекрасной, по его мнению, картиной, тот приподнял мой подбородок вверх. Я оттолкнула духа, но это не сильно мне помогло. Наоборот, лишь ухудшило мое положение. Юги перехватил мои руки и зафиксировал их над головой. Для этого ему нужна была всего одна рука, и даже так, он с силой сжимал мои запястья, но выглядел настолько непринужденно, словно вообще не напрягался.       Я зажмурилась, не в силах смотреть на него. Хотелось заорать. Закричать, что есть мочи. Вот только, вторая рука все еще зажимала рот. Да даже если бы этого не было, крик мне бы не помог. Юги плевать, будут ли свидетели его домогательств или нет. В конечном итоге, люди его в любом случае не увидят, а заметив меня в таком состоянии подумают явно не о том, что происходило. В конце концов, обо мне начнут ходить слухи, а этого мне бы хотелось меньше всего. Проблема мало того, что не решится, так еще и усугубится моей ужасной репутацией в школе.       Цукаса склонился к моей шее и провел языком по одному из болезненных синяков. Сердце пропустило удар, а щеки с ушами сильно заалели. Я протестующе замычала, прежде чем выгнуться от пронзившей меня боли. В этом самом месте я почувствовала, как сжимаются его зубы, прокусывая нежную кожу. Я неосознанно вскрикнула, а из глаз брызнули слезы.       Меня обуяли странные чувства, словно я была меж двух огней. Мне было плохо и больно, я чувствовал себя униженной, никчемной и использованной игрушкой в чужих цепких пальцах. Безысходность охватила меня, давая понять, что я никуда не смогу убежать. И плевать, что я неприлично долго отсутствую на уроке.       Но с другой стороны в душе поселилось чувство легкого восторга. Очередные проделки связи, которую интересует только слияние во всех проявлениях. Я испытывала дикий стыд за то ненормальное удовольствие, которое получила от подобного жеста. В голове даже пронеслись мысли о том, что он выбрал именно меня... Что он сотворяет это все только со мной.       Эти мысли боролись с паникой здравого рассудка, я потерялась, не зная, куда деваться от смущения, вины и отравляющей безысходности.       — Мне так нравится, когда ты плачешь, — прошептал на ухо Цукаса, прежде чем и его немного прикусить. Я все еще не могла ничего произнесли. Лишь тихий вскрик боли и неодобрительное мычание — все, что мне было дозволено. — Ты моя, Геля-чан, и я не позволю никому у меня тебя отобрать.       До конца урока я в классе так и не появилась. Оставаясь все там же, я чувствовала себя совершенно разбитой, когда Юги меня покинул. Он оставил еще несколько меток на руке и основании шеи. Это должно было послужить доказательством его власти надо мной. То, что Цукаса способен делать то, что хочет и никто его не остановит.       Наревевшись вдоволь, за пять минут до конца урока я вышла из абсолютно пустого кабинета, где уже никто давно не учился, а потому он всегда оставался открытым и направилась в сторону библиотеки. Уроки у средней школы уже должны были закончиться. Вряд-ли у них их так много, что, несомненно, играло мне на руку. Ну, хоть где-то мне повезло.       Сил не хватило даже на саркастичную усмешку. Я не смогла ему сопротивляться, а за протест поплатилась. Мне нужно было куда-то спрятать это все. Ни кофта с капюшоном и длинным рукавом, ни старые бинты уже не спасали. Тем более, все это нужно было обработать. Не хватало еще инфекцию занести.       Я направилась к единственному человеку, к которому могла обратиться за подобного рода помощью. Яко-сан я в любом случае не найду, она пропадает непонятно где, Ханако мне ничем не поможет, да и не хочется мне с ним связываться, в класс возвращаться — плохая идея, а у самой бинтов не хватит на это все нечто. Нужно все-таки стащить из домашней аптечки, а лучше купить лишних новых. Но а пока что, мне действительно нужно как-то это все скрыть.       — Здравствуйте. Цучигомори-сан, вы здесь? — спросила я, стоило зайти мне в библиотеку. В конечном счете, мужчина прекрасно знает все обо мне, и даже если не помнит каких-то деталей моей биографии, то я все равно не смогу его удивить чем-либо.       — Можешь, как и все, называть меня Цучигомори-сенсеем, — ответил мне преподаватель, выйдя ко мне. Переведя на меня усталый взгляд, тот резко изменился в лице. Глаза его чуть расширились, увидев мое не самое прекрасное состояние.       Зареванное лицо, которое я каждые две секунды утирала рукавом кофты, один из которых был загнут так, чтобы оголять ту часть, где располагался свежий укус с характерным кровоподтеком, "боевые ранения", видные даже издалека, пошатывающаяся походка и мертвенно-бледный оттенок кожи, не считая покрасневшего от переживаний лица.       — Пожалуйста, помогите мне обработать.