Дворец Памяти

До встречи с Ганнибалом Уилл никогда не задумывался о таком способе хранения воспоминаний как собственный "Дворец Памяти", в котором бы навсегда сохранились ни только имена и события, но и запахи, взгляды, касания... Впечатления, которые оказывали на Уилла его знакомые, друзья. Приятные мгновения, которые, возможно, никогда не удастся повторить наяву, но которые можно прокручивать в голове бесчисленное множество раз, снова и снова, блуждая по задворкам своей памяти... Хотя нет, по длинным коридорам своей крепости, в которую никто никогда не проникнет. Никто никогда ничего не отнимет. Первая комната Дворца, конечно же, гостиная в его доме. Каменный камин, вокруг которого семь собак спят в своих лежанках, согретые жаром, исходящим от него, в морозную, зимнюю ночь. Уилл, изрядно уставший и эмоционально опустошенный, в любую минуту может подойти к ним, опуститься на корточки, и дотронуться до кудрявой шерсти, такой знакомой и успокаивающей, погладить каждого члена своей семьи и почувствовать как тревога отступает, а её место занимает спокойствие и умиротворение. Это воспоминание навсегда останется самой тёплой и уютной комнатой, его домом, тем местом, в которое действительно хочется возвращаться, тем местом, в котором ты ищешь утешение и поддержку в трудные минуты. И всегда находишь. Только подходя к следующей комнате его Дворца, уже можно было услышать пение птиц, течение реки и, как бы парадоксально это ни было, абсолютную тишину. Спокойствие и уединение. То, чего ему всегда было непростительно мало. Такие моменты хотелось растягивать, смаковать - настолько редки и приятны они были. И не хуже, чем его пушистая семья, справлялись с страхами и переживаниями Уилла. Иногда он даже забывал о цели своего занятия и нахождении там, просто стоял посреди реки и втягивал полную грудь чистого, свежего воздуха. До отказа, будто бы с запасом. Солнце скрывали невесомые облакала, но всё вокруг всё равно оставалось ярким и насыщенным, переполненным светом и теплом. Высокие, поистине роскошные и могучие деревья слегка покачивались от легкого ветерка, который приятно обдувал лицо Грэма, откидывая назад его короткие кудри, которые он не смог спрятать под светло-коричневой кепкой. А губы растягивались в широкой улыбке, самой искренней. Которую очень редко удавалось адресовать кому-либо. Это были две самые светлые и чистые комнаты его Дворца. Воспоминания, к которым не хотелось прибегать слишком часто, чтобы они не потеряли своё очарование. Ведь это были едва ли не самые лучшие моменты в его жизни. Но также во Дворце были и другие комнаты. Не только двери, ведущие к воспоминаниям о домашнем уюте и спокойствии во время рыбалки, но и двери, хранящие внутри себя частички других людей. То, что усиленно врезалось в память и навсегда там осталось, без возможности бесследно исчезнуть. Дверь, за которой были сокрыты воспоминания связанные с Джеком Кроуфордом, была такой же массивной и несгибаемой, как и он сам. Качественная, сделанная на совесть, из тёмного дерева. Но при этом абсолютно лишённая индивидуальности, совершенно обычная - дверь как дверь. Она нужна для того, чтобы выполнять свою работу: быстро, эффективно, и, желательно, безоговорочно. И она с этим справлялась, а значит, ничего другого от неё и не требовалось. Сама комната была чуть ли не точной копией его кабинета. Первым, на что падал взгляд при входе внутрь, был рабочий стол Джека. Несмотря на то, что вещей на нём было предостаточно, все они находились на своих законных местах, там, где и должны были быть. Ни намёка на беспорядок, всё под контролем. Кипа чистых бумаг справа, папки с бесчисленными нераскрытыми делами - слева. Посередине его ноутбук. Чуть правее центра стола стояла золотая табличка с выгравированной на ней надписью: "Глава поведенческого отдела, Джек Кроуфорд". Как бы то ни было, Джек гордился своей должностью, тем, что делает и как он это делает. Он готов был пожертвовать чем угодно и кем угодно ради достижения заданной цели, и он совершенно не был против того, чтобы другие люди видели в нём эту черту, уважали его за это. Джек, в первую очередь, хотел вызывать уважение и преданность у людей, а не страх. Чтобы его подчинённые и коллеги разделяли его виденье и истинно верили в то, что делают, чтобы так же как и он были готовы приложить все усилия, на которые способны и даже больше, если потребуется. Вот только получалось у него это далеко не всегда. Возможно, Мириам Ласс была последним стажёром Кроуфорда, которая видела в нём мастера своего дела, а не вечно гневного босса, который требует невозможного, да побыстрее. Человека, готового выжать последние соки из своих подчинённых. У Уилла были все основания для того, чтобы считать его таковым. И он правда считал, и даже стрался держаться подальше от Джека, да только получалось у него это примерно также, как у Джека получалось говорить шёпотом. Несмотря на их многолетнее общение, и даже нечто похожее на дружбу, комната Джека во Дворце Уилла была очень официальной и вещей, связывающих их друг с другом, было немного. В углу комнаты-кабинета стояло два кожаных кресла кремового цвета. Те самые, на которых они сидели и дожидались момента, когда Джек будет готов заговорить. Казалось бы, весьма невинный жест поддержки, но для Уилла это был очень широкий шаг на хрупком мосту понимания и своеобразного прощения Джека. Тем самым он хотел сказать, что разделяет своего начальника-Джека от своего друга-Джека. И он даже почти понял Уилла. Эти кресла определённо заслужили своё нахождение здесь. Помедлив ещё минутку, осмотревая остальные элементы интерьера, Уилл всё же двинулся дальше. Следующая комната была хранилещем воспоминаний связанных с Аланой. И если комната Джека напоминала его кабинет, то комната Аланы едва ли напоминала хоть что-то конкретное. Одна её часть была тропинкой, по которой Уилл вместе с Аланой выгуливал своих собак, во времена их тёплых и доверительных отношений, до всех истерик и недопониманий, а в другой части комнаты, которая действительно была комнатой, находилась каменная стена с камином, в дымоходе которого была пробита дыра. Если он правильно помнит, стараниями энцефалита он пробил её кувалдой, думая, что внутрь попали животные, которые чудесным образом оказались сначала на крыше дома, а потом уже и в самом дымоходе... Ещё он помнит сомнение в глазах Аланы, которое его так обидело в тот момент. Сейчас же, абсолютно здоровый и вменяемый, он понимал, что её реакция была ещё очень даже ничего. Уилл глубже втянул носом воздух. Да, всё тот же цветочный, подчёркнуто женственный, аромат прежней Аланы Блум. Сейчас же она сменила парфюм на более интенсивный и резкий, кричаще дорогой. Он куда лучше сочетался с её новым амплуа, с её тростью, которая тоже была в комнате, такая строгая и чужая. Когда Уилл услышал аромат её новых духов в первый раз, увидел её с тростью, во время их первой встречи после произошедшего в доме Ганнибала (множество воспоминаний нахлынули разом, окатив мощной волной, возникая яркими пятнами перед глазами, взрываясь фейерверками в попытке переключить внимание на себя, но Уилл усилием воли подавил всплывающие изображения и сильней сосредоточился на своей изначальной мысли, концентрируясь практически насильственно), он осознал, что действительно, прежняя Алана умерла у Ганнибала на кухне. Новая Алана была уверенней, опасней и жёстче. Она решительно перечёркивала всё, что было до настоящего момента, не давая своей былой мягкости и нежности права голоса. Либо ты, либо тебя. Вот её новый принцип в жизни. С которым теперь Уилл абсолютно согласен. Грэм в последний раз вдохнул аромат старых духов Аланы, который становился слабее с каждым разом. Забывает. Тяжко вздохнув, Уилл вышел из комнаты. Во Дворце было много комнат, очень много, но он не собирался заходить в каждую. Некоторых людей хотелось забыть навсегда, как будто их никогда и не было. Именно поэтому они запоминались ещё сильнее, к большому сожалению. У Уилла была точная цель, к которой он целеустремлённо шёл. Многие двери были похожи друг на друга, но Грэм был уверен, что эта дверь будет отличаться от всех настолько сильно, что он сразу поймёт, что это она. Хотя, скорее, почувствует. Так и произошло. Эта дверь находилась чуть ли не в отдельном крыле, поодаль от всех остальных комнат. Дорожка, постеленная перед ней, была сделана из тёмно-синего материала, очень качественного и с виду дорогого. Преувеличенно гостеприимная, она как бы говорила "Добро пожаловать, здесь вам будет комфортно". Сама дверь подсказывала, что это всего лишь способ притупить бдительность, но также была невероятна. Поражающе красива. Уилл не отличался изящным вкусом и мало смыслил в эстетике, но не признать, что эта дверь - искусство, было бы тяжким грехом. Лакированная, из светлого дерева, резная. Узоров было много, но все они находились на своих местах, не казались вычурными. Уилл провёл по ней рукой... Сильные ощущения, но ещё недостаточно. Нужно войти. Он потянулся к тёмно-коричневой ручке.