Половина моей души

То, что деймон юного Окделла все еще не обрел окончательной формы, Рокэ понял не сразу. Унары в черно-белых лаикских одеждах выстроились на площади, где полуденные лучи, весеннего, еще холодного солнца золотили кожу южан и волосы северян, и расцвечивали шкуры демонских птиц и животных. В этом выпуске не так много, и трети не набралось их, отмеченных кровью Абвениев и еще не изживших наследия сгинувших зверобогов. Неуклюже перебирала перепончатыми лапками на плече у Берто маленькая фрегетта — и ничто не могло открыть лучше, насколько сердце племянника уже отдано морю. У ноги Арно статуэткой замерла каданская соболица. Крутила любопытной головкой скворка виконта Рафле. В сгибе локтя наследника Приддов тоже явственно прятался кто-то. А справа от неуместно взлохмаченного русоголового юного герцога Окделла восседала, доставая ему до груди, вот такая же точно всклокоченная рыжевато-коричневая борзая подозрительно сократившейся за последние пять лет окделльской породы то ли волкодавов, то ли все-таки оленогонов. Солнце высветило грубую рыжеватую шерсть, и Рокэ не различил золотисто-лилового отсвета Искр, что всегда пробегало по вечно меняющимся телам детских деймонов. Каждый раз как звучал горн, собака слегка пригибала бровастую длинную голову и беспокойно переступала передними лапами. Ричард Окделл, уставившись прямо перед собой, казалось, не замечал. Всех унаров уже почти разобрали. Бергеров по традиции возвратят, как того ритуально уже испросил у короля Вольфганг, Арно, как сговорились еще год назад, собирался направиться с эром в Торку. И надорский мальчишка должен был вернуться назад хоронить себя заживо в своих унылых горах. С таким деймоном… В то, что часть душ эориев и их ближайших потомков, воплощенная в «спутников Абвениев», деймонов — демонов, как какое-то время звала их эсператистская церковь, выбирая взрослую форму, выдает суть хозяина с головой, Рокэ не слишком верил. Тибо, помнится, одно время, очень, очень любил форму ласточки и втайне считал ее до сих пор более подходящей, хотя с нынешней ничего общего. Но увы, Рокэ чудилось неодобрение соберано Алваро, а матушкин деймон Каниниус сразу же дал его деймону это имя… Возможно, Кан угадал. А возможно, они с Тибальдом просто хотели порадовать дору Долорес… Да и эта примета, что деймоны, выбравшие форму пса, соответствуют людям покорным, рожденным прислуживать более сильным и дерзким… Ги Ариго назвал имя оруженосца. Кто-то на грани слышимости зарычал. Ричард Окделл переместил руку, обмотанную какой-то белой тряпкой с рукояти кинжала на загривок собаки. Гибко, словно лениво поднялась гепард Лионеля, но пока Феншо приносил клятву, ничего больше не приключилось. Церемония завершалась, все вышло именно так, как желал кардинал. У Дораков деймонов не было уже несколько поколений. Квентин не понимал. Юноша с таким деймоном, повзрослев, пожелает загнать тех, кто гнал самого его дичью. Он не взыщет за унижение — сил не хватит, Надор разорен старательно — но он сделает все, чтобы хоть попытаться. Пушка грянула выстрел. Нельзя таких унижать. — Ричард Окделл, я, Рокэ, герцог Алва… Пусть получит возможность послать к кошкам самого Первого Маршала. Рокэ был бы подобному рад. А потом… потом в Торку. Она прочищает голову, выправляет характер, дает выход для злости. С Вольфгангом только поговорить, чтоб позвал… Юноша поднял голову. Взгляд его заметался смущенно. Потом он сделал шаг. Поднялась и пошла за ним гончая. — Герцог Окделл приносит присягу! Не приносит, конечно, — подумалось Рокэ, — сейчас скажет, мол, спасибо за честь, провалитесь в Закат… Если только не попытается… Юноша постарался вновь стиснуть оружие, напряглась его деймон — женского пола, как стало видно вблизи, в Окделлах все подобное было крайне традиционно. Неужели попробует броситься? Жест по-юношески красивый, и по-юношески же бессмысленно-глупый, у него же семья в Надоре. Запоздало подумалось — а не менее ли безумно отказывать человеку его положения юноше, беспокоящемуся об этой семье? Впрочем, ладно, в глазах вчерашнего унара точно больше не было жажды служения. Удивление было, растерянность была — да — и отчаянье было… Оставь кошкин кинжал, дурак, ты и вынуть его не успеешь! Тень скользнула по старым ступеням от ног Алвы и вниз. «Тибо?» Черный кот, небольшой и текучий как лужа пролитых чернил, замер почти у самого конца лестницы, на предельном для них с Рокэ расстоянии, и теперь с любопытством смотрел в глаза окделльской гончей с места, где ничто не смогло бы уже его защитить. «Тибальд!» Гончая, было остолбеневшая, в свою очередь пошевелилась. Потянулась, принюхиваясь, неуверенно обернулась на юношу… Ричард тоже смотрел на Тибо. Одно слово, движение, одна мысль, и зубы охотничьей псины перекусят изящное тело кота пополам, отпуская на волю Искры, обрывая жизнь Тибо и Рокэ, навсегда прерывая древний проклятый род, оставляя Талиг без защиты. «Возвращайся назад, отойди от нее. Сейчас, Тибо!» Кот уселся и стал умываться. — Герцог Окделл приносит присягу! — повторил герольд на всякий случай. Герцог Окделл отчетливо вздрогнул, вскинул голову, посмотрел в глаза Рокэ — тот встретил его резкий взгляд собственным, выверено скучающим, словно никто из них сейчас не был менее, чем на волос от гибели… Ричард стал подниматься по лестнице, все еще держась за кинжал, словно тот был опорой и помощью. Хмурились темные брови, бледный рот был сурово сжат. Что ж ты выберешь, мальчик? Рокэ только что был уверен, будто выбора у сына Эгмонта на самом деле нет, но с тех пор появилось немало возможностей. Ричард замер на миг, глядя перед собой… — Я, Ричард из дома Окделлов, благодарю Первого Маршала за оказанную мне честь… Внизу гончая начала подниматься по ступеням, осторожно минуя Тибальда. — …Я клянусь исполнять его волю… Деймон юноши также приблизился. Наконец-то вернулся назад собственный деймон Рокэ, но тот смотрел не на Тибо, а на Искры, играющие в жесткой шерсти борзой. Признак детского деймона. — …и в его лице служить Талигу. Отныне бой герцога Алвы — мой бой… Он не верил, что вид деймона выдает человека. И даже при этом он обманулся не меньше. Вида у деймона Дика Окделла все еще даже не было. — …его честь — моя честь, его жизнь — моя жизнь… Кем окажется она потом — половина души его оруженосца? Кабанихой или медведицей? Робкой ланью или верной дайтой? Вороном или ласточкой? Неизвестно. — …Обещаю следовать за ним и служить ему, пока он не отпустит меня… Бранить Тибо было бессмысленно, половина души Рокэ Алвы захотела того, что и сделала — глупо спорить с собственной душой. Душа Рокэ когда-то выбрала форму кота, и он не был так глуп, чтоб пытаться приказывать кошке. «Я спросил, — сообщил Тибальд мысленно, — его деймона зовут Лит». Кем же станет эта Лит скоро? — Первый маршал Талига слышал твою клятву и принял ее, — сообщил очевидное герольд. Рокэ протянул руку, ощутил поцелуй сухих губ и отправил мальчишку занять его новое место. Деймон оруженосца легла у их ног, Тибо снова укрылся под полой длинного плаща, наблюдая за окружением. Рокэ тоже взглянул. Кардинал поджал губы, Штанцлер кинул на юношу за спиной Рокэ слишком уж ободряющий взгляд. Кем он станет спустя три года — Ричард Окделл? Лит вздохнула по-собачьи громко, и шелестом за спиной отозвался вздох юноши, нового оруженосца. Рокэ криво, задумчиво усмехнулся. Очевидно, придется узнать.