Останови меня

      Дорога простиралась вперёд длиннющей, нескончаемой лентой. Серой и мокрой. Такой же пустой, какой хотелось видеть сознание. Лобовое стекло заливал дождь, такой же сильный, как нервный срыв, наступающий на пятки Титова. Он выжал на спидометре 190, будто это бы сбросило с него лишний груз и мысли, но худое тело только лишь вжало в кожаное сидение чуть сильнее.             Больно.              Рука, исходящая мелкой дрожью, отойдя от руля, опустилась в карман брюк, нервно вынимая оттуда полупрозрачную баночку с таблетками. Крышка с характерным хлопком слетает вверх и падает куда-то в ноги. Титов даже не пытается искать её.       Больно.       Целая горсть белых пилюль падает в рот и заливается чистым виски. Что бы сказал доктор Дениса, глядя на него сейчас? Что бы сказала его мама?       Мама..       Янтарные капли стекают по острому подбородку, и оставляют темные, плывущие пятна на футболке. Виски жжет горло и давит на язык, растворяя горькие таблетки. Денис мог бы поклясться прямо сейчас, что его никто не вспомнит, случись что.       Не вспомнит, так же, как эта шлюха не вспомнила, когда залезла на другого.       Не вспомнят и все те, что старательно пытались звать себя друзьями Титова. Лизали ему зад и ботинки, а сами кляли отборным матом, закидываясь очередной наркотой на деньги Дениса. Он знал. Он всё это знал.       За собой он оставит собственное приложение и, дай бог, грязную пепельницу в пустой квартире. Разберутся.              Больно.       Кажется, что эти блядские таблетки совсем не помогают. Голову как обухом прикладывает к рулю, но тормозить Титов не собирается. Не в его принципах. Лишь бы не закрыть глаза слишком рано, Ден закуривает, прижимая тлеющую сигарету к влажным, потрескавшимся губам, оставляя на ней мелкие кровавые пятна.              Гнетущее и полное опустошение давило изнутри, опускаясь от самого горла к животу, и заполняя все пространство в теле. Оно тяжёлым грузом тянуло конечности и голову к полу, заставляя то и дело вскидывать лицо с мокрой челкой вверх, лишь бы хоть немного видеть трассу из под торчащих светлых прядей. Денис чувствовал себя загнанной в угол мышью. Той же мышью, повешенной и сдохшей в чертовом холодильнике чьей-нибудь сраной квартиры в захудалом районе Москвы. И никто не вытащит его отсюда.       Блять.       Титов оставил машину брошенной на обочине трассы. Он никогда слишком сильно не задумывался о ценности денег и средств, которые раскидывал на право и на лево. Он никогда не нуждался в них. А его болезнь опустила привязанность к материальному на самое дно. Туда же, где сейчас находился сам Денис.       Лицо и тело тут же залило большими, тяжёлыми каплями, стучащими и по чёрному, лакированному капоту, и по траве вокруг. Футболка за доли секунды облепила тощее тело. Ден даже не смог зажечь сигарету заново, держа тлеющий окурок во рту. Дым и виски стали тем единственным - способным наполнить его изнутри.       И даже этого он лишился сейчас.       Шатаясь между деревьев - от ствола к стволу - он добрел до воды. Гладь ее шумела и исходила серой, такой же как тяжёлое небо, рябью.       "Утопиться бы."       Пронеслось в туманной голове лишь на мгновение. Но он - Денис Титов - пришел сюда не для этого. Его методы были изощрённее.       Скоро небо переменилось. Сквозь густые, чернеющие тучи проступили теплые лучи - редкие, но действительно теплые. Солнце щекотало нос и щеки - такие холодные от ливня, что теперь напоминал о себе лишь мелкими дождинками, стекающими по зелёной листве. Лес вдохнул полной грудью. Воздух - такой глубокий, свежий - который, казалось, можно было пить, заполнял лёгкие, заменяя горький дым. И даже становилось легче.       Но всего этого Денис уже не видел. * * *       Титова найдут на деревянном пирсе у озера с пулей в голове. Худого и одинокого - такого же, как и при жизни. С одним лишь исключением -       - теперь он уверен в том, что ему совсем никто не нужен.