Кроваво-кофейный поцелуй

Минуя узкие коридоры, пропитанные запахом курева, жареной картошки и еще бог знает чего, Швондер думал о своих вечных делах: какой-то момент умник, на этаж выше Преображенского, тоже занял непростительное количество комнат. “Как будто одного профессора не хватало, так тут ещё какой-то хер.” — пробормотал под нос Швондер, суя руки в карманы. Все вокруг бесило его, и хотелось пнуть что-нибудь, но он лишь замахнулся ногой в воздухе и сжал в руке свою фуражку. Его команда вся сегодня, как назло, была занята и поэтому со всеми проблемами Швондеру приходилось справляться одному, что было не просто. Уж слишком много нерешённых вопросов и вредных жильцов, жалующихся то на домком, то друг на друга. Спускаясь по лестнице, Швондер взглянул на потрескавшийся желтоватый потолок с мыслью, что часть собранных денег на недавнем собрании жильцов стоит пустить на шпаклёвку этого самого потолка. Шагая по лестнице вниз Швондер занёс ногу слишком далеко и наступил на ребро ступени. Осознание этой ошибки мгновенно вернуло его в реальность из мыслей, окатило сердце ледяной водой, но поздно. Все тело немедленно отправилось в свободный полет. Дважды перевернувшись, стукаясь по ступеням всеми местами, председатель домкома слетел вниз, наконец беспомощно распластавшись у двери чьей-то квартиры. “Аа…” — только и простонал он, лёжа на холодном полу. Боль пронзала все его тело так, что ему казалось, что кто-то сломал все его кости, причем открытками переломами. Голова звенела, точно колокол – во время полета председателю не посчастливилось стукнуться затылком прямо о ступень. Открыв глаза, Швондер взглянул на свои руки, чтобы убедиться, что хотя бы они целы. Они и вправду были целы, но только их было четыре, а не две… Что? Четыре руки? Потряся головой, Швондеру удалось сфокусировать зрение – руки две. Утерев кровоточащий нос и горящую болью разбитую губу, он упёрся руками в пол, стараясь встать. Его ноги совсем не слушались, но ему, как минимум, удалось согнуть одну из них. Присев на полу, он вновь увидел что всех предметов вокруг по два: две двери, две лестницы вниз и две вверх… Схватившись за перила со всей цепкостью, он стал пытаться встать. Все его тело вдруг оказалось каким-то неподъемным грузом, и он едва мог держать его на ногах, ставших внезапно слабыми, будто две спички. Сделав неуверенный шаг в сторону лестницы, что вела вниз, он рухнул на пол. Все его тело итак горело от ушибов, так что боль от нынешнего падения вообще не ощущалась. Свернувшись, не столько от боли, сколько от обиды на обстоятельства, Швондер уткнулся кровавым носом в колени. Он знал, ему надо снова попытаться встать и, по крайней мере, позвонить в квартиру, находящуюся напротив, но сил не было. Его ждали дела, но он просто лежал, ворча и постанывая и от ушибов и от волны беспомощности и какой-то тревоги, нахлынувшей на него. Шаги заставили его поднять голову и утереть выступающие на глазах слезы рукавом кожаной куртки. Кто-то поднимался по лестнице, и в этом человеке Швондер не сразу, но признал верного помощника профессора – доктора Борменталя. Он шел вверх, одетый в темное, прямое как вытянутый цилиндр пальто и шарф. Рядом, на поводке, бежал пёс Шарик, радостно высунув язык, и виляя хвостом. “Неужели..?” — Швондер с ужасом повернул голову в сторону двери той самой квартиры, рядом с который он приземлился. Это же квартира самого Преображенского! Как он сразу не узнал эту злополучную дверь в семикомнатную? Чёрт… Швондер быстро попытался подняться на ноги, когда Борменталь уже стоял напротив с ключом в руках. Румянец немедленно покрыл лицо председателя домкома, но он нахмурился и отвернулся, прячась от удивленного взгляда доктора. Стояла тишина, пока Шарик не прервал ее тихим рычанием, направленным в сторону председателя. Борменталь потянул пса к себе за поводок, затем слегка наклонился над Швондером. — Неужели жильцы тебя решили с лестницы скинуть? — немного улыбаясь спросил Борменталь, и эта его фраза немедленно заставила Швондера сжать кулаки и челюсти в обиде. — Вовсе нет. — только и ответил он. — Тогда будь добр, отойди от моей двери. — попросил Борменталь спокойно и как можно более отстраненно. Хоть он и слегка волновался за состояние упавшего, он вспоминал, что это Швондер, доставивший им с профессором немеренное количество проблем, так что он решил отбросить всю человечность. Лицо председателя домкома выразило озадаченность, даже он не ожидал от доктора такой холодной жестокости и безразличия, хотя он давно знал, что Борменталь сущее зло. Он фыркнул обиженно и отполз немного в сторону, уже не пытаясь встать. Борменталь стал открывать дверь ключом, и Шарик встал на задние ноги, скребясь, словно бы это помогло ему попасть внутрь быстрее. Доктор промедлил и Швондер, на глазах которого стали снова непроизвольно наворачиваться слезы боли, наблюдал за каждым его движением, приподнявшись на локтях. — Встать можешь? — громко и четко спросил Борменталь, и Швондер даже вздрогнул от неожиданности, а Шарик перестал скрести лапами и взглянул на хозяина. — Н… Нет. — отозвался спустя пару секунд тишины Швондер, шмыгая носом, из которого по прежнему лилась кровь. Борменталь обернулся, приблизился к председателю и протянул ему руку, с тихими словами: “Хватайся уже…” Швондер не стал спорить, он просто позволил Борменталю поднять себя и увести в квартиру. Знакомый запах чего-то медицинского сразу ощутился в воздухе – так всегда пахло в квартире Преображенского. Это навеяло на Швондера не самые приятные воспоминания, и он поморщился, с неудовлетворением оглядываясь вокруг. Однако сейчас ему было не до злости, особенно когда один из его “врагов” помогал ему. Вскоре председатель оказался в приемном кабинете на стуле с двумя ватками, воткнутыми в ноздри. Борменталь попросил его подождать, ведь нужно было накормить Шарика. Откинувшись на спинку стула, Швондер прикрыл глаза, глядя на шкаф напротив, уставленный книгами в разного цвета переплетах. С такого расстояния он смог разобрать единственную надпись – искусство операций, и та двоилась в его мутном зрении. Простонав, он закрыл глаза. “Интересно, почему этот черт Борменталь решил мне помочь? Может, он специально меня сюда притащил, чтобы на мне свои эксперименты ставить? Превратит ещё в собаку того и гляди. За ним глаз да глаз нужен…” — подумал Швондер. Не успел он расслабиться и насладиться тишиной прохладного кабинета, как в комнату вошёл Борменталь с тазиком льда. Он молчаливо поставил таз на стол, закатал рукава и со вздохом посмотрел на своего пациента. — Скажи, есть ли у тебя онемение в конечностях, или ощущение растяжения? — спросил доктор. — Немного в правой ноге онемение, а так все в порядке. — признался Швондер, немного пряча ту самую ногу под стул. — Ага, это может быть перелом. Но я не травматолог, сказать точно не могу. Закатай штанину, пожалуйста. Швондер послушался, он наклонился, взялся за штанину, но перед глазами все зарябило и поплыло. Он зажмурился моментально, мучаясь тупой головной болью, словно бы кто-то ему по затылку молотком стукнул. — Все в порядке? — осведомился Борменталь, видя перекошенное выражение лица пациента. — Голова кружится и болит, я затылком стукнулся. — рассказал Швондер, потирая ушиб, все ещё не открывая глаз, ведь когда он смотрел на такой раздвоенный мир, на него немедленно накатывала тошнота. — Вот оно что. — немного обеспокоенно кивнул Борменталь. — Это может быть сотрясение мозга лёгкой степени. Оно должно пройти через полчаса, но вот, это поможет тебе немного. Борменталь обвязал вокруг головы Швондера повязку, смоченную в тазу со льдом. Пациент поежился и сморщился от ощущения холода и того, как капля воды пробежала по его щеке до самого подбородка. Борменталь присел, закатывая штанину онемевшей ноги председателя. — Почему ты вообще… — Швондер затих, слегка закусил свою разбитую губу, и вздохнул протяжно. — Что? — как на автомате спросил Борменталь, с увлечением обматывая ногу Швондера таким же мокрым ледяным бинтом. — Ты хотел убить меня, а теперь помогаешь. Это немного странно. — Швондер не смог сдержать небольшой ухмылки, но острый, как лезвие, взгляд Борменталя заставил его тут же пожалеть, что он вообще что-то сказал. — Во-первых, на твоём месте я бы молчал. — навис доктор над Швондером. — Во-вторых, я врач, и я не могу бросить человека в беде, даже если он такой глупенький. Борменталь слегка щёлкнул Швондера по лбу шутливо, но с выражением удивительной серьезности. Председатель домкома нахмурился, рыча от такого комментария и от щелбана, а на губах Борменталя мелькнула небольшая едва уловимая ухмылка. Словно бы доктор на минуту стал мальчишкой-задирой, дающим подзатыльники и щелбаны, но с таким видом, словно он знаток в этой области. “Вот чудак” — подумал Швондер, скрещивая руки на груди и пялясь куда-то в сторону. — Давай, снимай одежду. — попросил Борменталь, перекладывая что-то на своем столе со звоном. — Зачем? — само вырвалось у Швондера, он повернул голову к Борменталю, но увидел лишь его спину. — Я хочу осмотреть твое тело на наличие видимых травм. Ещё было бы не лишним намазать тебя кремом от ушибов, хотя синяки по-любому появятся, примерно через часа три. — пояснил Борменталь, и Швондер, слушая его, снял с себя сначала кожаную куртку, затем рубашку. Доктор достал из столешницы тюбик с кремом и нанес на руки, затем подошёл к Швондеру сбоку и кинул быстрый, но сосредоточенный взгляд на его спину. Затем он, не говоря ни слова, начал плавными движениями размазывать крем по спине. От этих прикосновений Швондер вздрогнул и сжался, словно его облили кипятком. Он ворчливо промямлил что-то о том, что мог бы сам намазать крем, но затем утих, вслушиваясь зачем-то в тиканье часов. Немного дискомфорта и боли доставляли руки Борменталя, но было очевидно, что это не специально. Он, напротив, старался не давить: его ладони скользили почти воздушно и неосязаемо. Может, это крем обладал согревающим эффектом, а может руки доктора, но, в любом случае, Швондер ощутил тепло. И это тепло подарило ему расслабленность. На него накатила какая-то волна спокойствия и безопасности, смешанная со странной мыслью где-то на задворках создания о том, что наконец нашелся тот, кто мог о нем заботиться… Кажется, именно такого массажа жаждало напряженное тело председателя после трудного рабочего дня Лицо Борменталя все ещё выражало сосредоточенность и серьезность, он не сводил взгляда со своих рук, размазывающих крем в области груди. Смущаясь немного своим положением, Швондер следил за руками врача, украдкой иногда поглядывая на него самого, такого светлолицего, аккуратного, с этой треугольной бородкой и густыми темными волосами. Прикосновение его теплых рук на плечах заставило Швондера сначала ощутить мурашки, а затем слегка податься вперёд, окончательно тая от этой нежной заботы. Борменталь немного посмеялся тихо, словно про себя – он заметил то, как сильно Швондер расслабился и, кажется, наслаждался моментом. Ненависть доктора и его недавнее такое яростное желание убить председателя ушли, сменивший чем-то более снисходительным и спокойным. Он глядел на Швондера, такого несчастного и ворчливого, упавшего с лестницы и не мог не улыбнуться с долей сочувствия. Когда Борменталь отошёл, чтобы вытереть руки полотенцем от крема, к Швондеру вернулось ощущение прохлады и даже повязки показались ему снова ледяными. По приказу доктора он надел обратно рубашку, но кожаную куртку решил пока не трогать. Он также вытащил из носа окровавленные ватки и наконец втянул воздух свободно. Через минуту доктор снова приблизился к пациенту, так близко, что тот, сделав короткий вдох, смог уловить легкий аромат кофе и чего-то ванильного от свитера в котором тот был. Эти теплые руки вновь коснулись Швондера, но на этот раз его головы, они сняли его повязку и отложили в сторону. — Тебе лучше? — спросил Борменталь, заглядывая в глаза Швондера и почему-то не убирая руки от его головы, а перемещая ее к щеке. — Намного... — Швондер покраснел, но прильнул щекой к ладони Борменталя. Настала тишина и председатель опустил взгляд, точно задумался. Ведь действительно, только благодаря помощи Борменталя он сейчас в безопасности. Швондер чувствовал искреннюю благодарность, но не мог перешагнуть свою гордость, чтобы выразить ее, поэтому только сказал: — Не знаю, что бы было, если бы ты не пришел… — Должно быть, ты бы лежал там и умер от потери крови. — заявил Борменталь, но, очевидно, лишь для того, чтобы подразнить пациента. Швондер немедленно фыркнул, сдвинул брови к переносице, отстраняясь от руки доктора. Ему непременно захотелось кинуть колкость в ответ: — Вот всегда так ты. Я бы не умер, председатели домкома бессмертны! — Да ладно? — только и развел руками Борменталь, наигранно-скептически глядя на Швондера. — Получается, человечество уже изобрело бессмертие? Наши с Преображенским опыты по омоложению были бессмысленны? — Ага. — закрыв один глаз ответил Швондер и гордо сложил ногу на ногу. Комната на секунду погрузилась в тишину, прежде чем Борменталь вдруг спросил: — Тоесть если ты бессмертен, то твое сердце никогда не останавливается? — Да, очевидно. — с лёгким раздвоением отозвался Швондер. — Тогда я сделаю кое-что, что все же заставит твое сердце замереть на секунду. Не успел Швондер выразить отказ или согласие, как ощутил горящий поцелуй на щеке, такой обжигающе-нежный, что действительно перехватило дыхание, и он замер в оцепенении. — Что..? — спросил Швондер, потирая щеку, а Борменталь лишь отвернулся и сложил руки на груди. Он сам не знал, затем сделал это, наверное, только чтобы позлить и переспорить Швондера. Обычно такие бездумные поступки несвойственны доктору, но не сейчас… — Ну как? — задал вопрос Борменталь, желая звучать опять серьезно или насмешливо, но его голос неожиданно дрогнул, выдавая волнение. — У меня не замерло сердце. — произнес гордо, но тоже слегка трепетно Швондер, приходя в чувства после такого жеста со стороны доктора. — А вот у тебя сейчас замрет. Швондер поднялся, все ещё красный от поцелуя, в один шаг настиг Борменталя, развернул его и… Забинтованная нога подкосилась, председатель как тряпичная кукла повалился вперед, но был ловко подхвачен доктором. Не в силах сдержать смешок Борменталь поставил на ноги пациента. — Ты проиграл. — Вовсе нет, я ещё доберусь до тебя, наглец! — Швондер, махая руками, уткнулся лицом в ладонь Борменталя, которой тот закрыл лицо. Председатель хотел пойти на крайнюю меру и поцеловать врага в губы, но больная нога разрушила планы, теперь он точно проиграл. Отчаявшись, Швондер прекратил махать руками, как вдруг доктор сам резко убрал ладонь от своего лица. Разбитые губы председателя встретились с его потрескавшимися на морозе кофейными губами. Швондер отчаянно схватился за плечи Борменталя, чтобы не упасть, а доктор, придерживая пациента, слегка поглаживал его по голове, все ещё ноющей от ушиба. Они слились в поцелуе, таком странном и неожиданном, сделанным в попытке переубедить друг друга в чём-то, в чем именно они уже и оба не понимали. Но одно они знали точно – в какой-то мере, они оба жаждали его. Зачем двум врагам целоваться? А леший его знает… Преображенский, вошедший в квартиру по меньшей мере три минуты назад и в щель увидевший творящееся в комнате, решил не мешать. Ему было крайне удивительно видеть, что делают его ассистент и их общий враг в прохладном пустом кабинете, но он решил, что поговорит с Борменталем позже, чтобы не прервать этот сладкий кроваво-кофейный поцелуй.