Уязвимо

Лу упирается локтями в бёдра, слегка постукивает ногой, справляясь с нервами. В голове сотни голосов и мыслей, в голове круговорот событий, произошедших недавно. И вопросы нескончаемым потоком валяться на неё, заставляя тяжело вздыхать. Она стала участником событий, втянутая не только своей работой, но и друзьями, которым без сомнения доверила бы свою жизнь. Теперь сомнения появились. Лу прячет лицо в ладонях, старается отдышаться, насильно заталкивая и выталкивая воздух из лёгких. Думает об убитых ею людях, вспоминает спасённых ею гражданских, видит лица Тома и Ирмы, перекошенные ненавистью и злобой к верхушке, к чистым. Напоминает себе: я могла их убить. Они могли стать её случайными жертвами, она могла стать их палачом, и государственные сми, имеющие связи в каждой структуре, определённо воспользовались бы её историей, выставляя Лу героем, предавшим друзей ради Приора, ради Церкви, во имя единства и будущего. Она прикрывает глаза. Ничего не произошло, был шанс спасти их, была возможность изменить будущее. Лу отвлекается на стук, смотрит перед собой и видит кружку с парящим над ней паром. Переводит взгляд на чужую руку, затем выше, встречаясь взглядом с карими глазами, спокойными и немного расслабленными. Не то, что раньше, полными странной опаски и подозрения, напряжения, которое ощущалось во всём. Марк ничего не говорит с того момента, как впустил её. Даже в стенах собственной квартиры он передвигался так - быстро, молча и бесшумно, словно тень - но было немало деталей, выдававших его комфорт. Немного растрёпанные волосы, прикрывающие лоб, домашняя одежда, которая никак не соотносится с ним - Лу всегда казалось, что он даже спал в форме Корпуса Содействия - его походка и движения тела, расслабленные, немного медленные, почти ленивые. И взгляд, лишённый привычной задумчивости. Довелось бы ей когда-нибудь увидеть его таким, как не сейчас? Лу не знала, как и не знала, зачем пришла сюда. Они говорили только по работе и после его откровения в кабинете Приора не виделись вовсе. Но она пришла к нему, словно не было других вариантов, а были ли они? Иво пообещал ей сделать всё, что было в его силах, чтобы помочь её друзьям, и теперь был занят подготовкой к предстоящим событиям. И Даниэль была рядом с ним, как и всегда. Кей отправился к своей бабушке, чтобы провести с ней, возможно, последние свои дни. И Йонас…ему хватало новостей о том, в чём замешана сестра и лучший друг. Девушка давит из себя ядовитую улыбку, притягивая кружку. Греет холодные пальцы, пронизанные непрекращающимся тремором. Лу хотела поехать к матери, но думать о том, что она пришла к ней ради последней встречи, ради последней неловкой беседы, ради последней ласковой улыбки и взгляда, полного нескончаемой любви к ней…она не хотела, чтобы эта встреча принесла боль. Мама бы поняла всё с одного взгляда, и это бы сломало их обеих. Лу вспоминает детство, полное маминых ласковых слов, обещаний. Она никогда не была сильной, иногда едва могла говорить из-за сильных эмоций, но ради дочери была готова пойти на многое. Защищала и оберегала, как могла, и даже готова была бороться за возможность не отдавать дочь в интернат, не имея ни сил, ни власти, ни денег. Но с интернатом Лу повезло, она повстречала ребят. Влилась в компанию, стала своей, а теперь что? Она прижимается губами к ободку кружки и делает глоток. Горячая жидкость обжигает язык, горло, заставляет морщиться и помогает отвлечься. Лу переводит взгляд со своего отражения на Марка. Понимает, что всё это время он неотрывно смотрел на неё. Он не возмущается, не поучает её, не задаёт лишних вопросов и, кажется, даже не ждёт её откровения. Наверное, он может понять её? Поэтому молчит. Или ждёт, когда она уйдёт сама? Но сам Марк не знает, чего хочет и пытается найти ответ, но методы дознания, бесчисленные пособия по работе и опыт, наработанный за все годы службы, не помогают понять, что происходит. Что творится с ним, когда она приходит к нему в своей привычной яркой одежде, режущей глаза на фоне формы КС и нарядов чистых, когда прижимается к нему всем телом, обнимая так, словно цепляется за него из последних сил, когда громко и прерывисто дышит ему в плечо, сжимая ткань его водолазки в кулаки, и молча просит его о чём-то. Вспоминает, как пальцами огладил её скулы, утешая, как вдыхал запах волос, убеждаясь в реальности происходящего, как свободной рукой придерживал её, помогая устоять на месте. Словно они оба ждали этого момента, но не понимали до сих пор. Но теперь у них не осталось времени для того, чтобы объясниться. И только исход их борьбы мог определить, какое будущее их ждало. — Когда всё закончится, — неожиданно начинает Лу, убирая от себя кружку, — ты думал о том, чем бы хотел заняться? Марк чувствует, как простой, казалось бы, вопрос заставляет его судорожно выдохнуть. — Я знаю, что ты продолжишь работать, но, помимо работы… Она не рискует сказать «что будет с нами», «мы могли бы», «я хочу поговорить о нас». Марк бы тоже не рискнул, тем самым давая ложную надежду. — Посетил бы окраины Нью-Пари в качестве выходного, — отвечает Марк, убирая от себя кружку. — Из-за природы? — он кивает, — Тебе ведь тогда понравилось. Тогда ему понравилось только ночное небо, полное звёзд, каких не увидишь в центре, полном искусственных огней. Но даже то впечатление, связанное с простым человеческим восхищением, было перечёркнуто напоминанием человеческой жестокости. Зелёная трава, синее полотно неба, украшенное созвездиями, оранжевое пламя огня, - всё это превратилось в затемнённый уголок уборной, обезображенный следами пуль и крови, хранящий тысячи костей тех, кто работал в лаборатории, кто жил там и ждал своего часа быть использованным, того, чей рисунок хранила Лу до сих пор. — А ты? — вопрос тонет в звенящей тишине, но помогает вырвать Лу из воспоминаний и мыслей, общих для них двоих. — Поехала бы к маме, чтобы помочь с переездом. Лу допивает чай и глубоко вздыхает, выпрямляясь. Раздумывает над чем-то пару мгновений и медленно скользит взглядом по журнальному столику к Марку. Обводит его всего, словно пытается найти что-то или запомнить, следит за каждым движением рук и ног, за тем, как поднимается и опускается его грудная клетка, обтянутая тканью водолазки. И Марк, наблюдающий за ней, сжимает челюсти, щурясь. Он понимает, что именно она делает. — Играете с выдержкой, Рид, — и голос его, неожиданно хриплый и низкий, заставляет Лу взять себя в руки, сосредоточиться на реальности. На это не было времени. Она поднимается с дивана, подбирая лежащую рядом куртку. — Спасибо, Жонсьер, за всё. И идёт к двери. Лу не ждёт от Марка ничего, ни попытки остановить её, ни просьбы остаться, хоть и в тайне от него и от себя надеется. Марк знает, что Лу не позволит ни себе, ни ему показать свою привязанность сейчас, даже если им двоим это необходимо. Но они оба дают друг другу обещание встретиться вновь и поговорить, когда всё закончится.