Время возмездия: 1000 и один способ убить дьявола

Тоджи Зенин был в состоянии оцепенения два раза. Первый раз случился в тот момент, когда солнце ещё не взошло над горизонтом, а туман только начал рассеиваться перед десятилетним мальчиком. В тишине зимнего утра, когда даже сам ветер казался замерзшим, мальчику, впервые услышавшему подобные слова, казалось, что время замерло. Тоджи родился в уважаемом клане и считался претендентом на наследование главы. Его отец, глава клана, сидел на заснеженной траве и смотрел на своего третьего сына, который был подвергнут избиениям со стороны старших братьев. Взгляд отца скользнул по небольшому шраму на губах мальчика. Дьявол. — Тоджи, — произнёс отец, не обращаясь к нему по фамилии, потому что маленький мальчик не заслуживал такой чести. — Ты сам дьявол. Истинная сущность отброса, у которого нет прав на что-либо. Для десятилетнего мальчика, выросшего в атмосфере любви и заботы, до этого момента, когда он был проклят богиней, эти слова были ошеломляющими. Для одного из принцев одного из самых уважаемых кланов, близких к императору континентов, пророчество казалось чем-то смешным. Почему всё должно зависеть только от способностей? Об этом думал десятилетний мальчик, лежащий один на холодной земле и едва сдерживающий жажду, запихивая в себя горсть снега. Он хотел отомстить, и спустя пять лет смог этого добиться. Путь Тоджи Зенина от принца, презираемого всеми, до могущественного воина был полон испытаний. С одиннадцати лет он начал приручать проклятых существ, с двенадцати стал осваивать искусство меча. В тринадцать он впервые смог отомстить старшим братьям, победив их в честном поединке во дворе, где они когда-то жестоко избивали его, оставив с ранами, шрамами и страхом. Единственным свидетелем этих событий оставался его отец, осознавший, что своими же руками создал настоящего дьявола. Четырнадцатилетний Тоджи больше никогда не испытывал страха перед смертью и кровью. К его пятнадцатилетию он уже возглавлял отряды войск и сражался с другими магами, не прибегая к технике, как другие. Хоть и окружающие смотрели на него с презрением и предрекали, что благословение, полученное от недальновидного императора, приведёт к падению империи, Тоджи ощущал себя живым только во время битв, держа в руке меч и веря в свою победу. Тоджи выделялся своим особым стилем боя, где каждое движение было точным и предварительно спланированным, словно он знал заранее, как ударить своего противника. Он предпочитал носить черное кимоно, что подчеркивало его строгость, а шрам на губах придавал ему еще большую загадочность. Он стал расчетливым и безразличным к чему-либо, кроме крови и убийств, и нашел удовольствие в контроле и осквернении того, чего он никогда не станет в этой эпохе. Несмотря на проклятие богини, лишение всего и невозможность стать новым главой клана, в его жизни не было места ничему и никому, кроме его самого. Он стал воплощением «дьявола» для простого народа и лучшим бойцом для императора. Зенин ощутил это второй раз, когда он находился на грани шока и удивления. До наступления рассвета оставалось всего несколько часов, и сон так и не приходил. Вместо этого он продолжал размышлять о словах первого принца. Один из вечеров, когда он оттачивал свой меч, к нему пришел отчаявшийся принц с просьбой убить младшего брата. Император значительно ослаб, но не решался передать свое место ни одному из претендентов, поскольку не считал ни одного из них достойным своей роли. — Я, может быть, глуп, друг мой, но из всех людей именно я знаю своего брата хорошо, и уверен, что он приведет империю к краху, став правителем континентов. Иногда ему казалось, что его роль воспринимается не как воина, а скорее как наемника. Он всегда выделялся своей жестокостью, которая пугала даже саму императорскую семью. — Признаюсь, я удивлен, ваше высочество, — начал он, откладывая меч. — Думал, что вы собираетесь играть честно, учитывая благородство императорских кровей. — Не смеши меня, Тоджи. Благородства никогда не было у нас, — ответил принц, подчеркивая свои слова. Тоджи мог бы возразить, мог бы сказать, что его принятие в дворец стало одним из проявлений благородства, но он предпочел промолчать. Разговоры по душам ему казались бессмысленными. Для Тоджи империя, её будущее и трон были безразличны. Он стремился лишь к своей выгоде, и убийство принца, который казался ему враждебным, было для него легкой задачей. Убийства, измены и интриги были его повседневностью, но он всегда требовал преданности от других. Сидя за столом в своем поместье, Тоджи вращал кольцо, насильно отобранное у него отцом, когда вдруг произошел магический скачок, и перед ним внезапно появилась девушка. Появилась из воздуха. Это был второй раз за двенадцать лет, когда он ощутил то самое смятение. Пусть и внешне Зенин оставался спокойным, внутри него с каждой секундой появлялись вопросы, на которых и не находились ответы. Очередной розыгрыш принца? Он решил подождать, пока девушка успокоится, перестанет стонать, прежде чем заговорить. Ему показалось, что она слишком вызывающе выглядит в своей странной одежде. Ее испуганный взгляд и кровавая рука вызвали у него любопытство. — Где я нахожусь? Манера речи была грубой, голос хриплым и утомленным, но глаза выдавали ту непоколебимую уверенность в том, что она спрашивала. Это казалось даже забавным, учитывая, что в этом мире немногие не знали о империи Хэйан. Темноволосая девушка с шрамом на шее совсем не напоминала тех благородных дам, которых он видел во дворце принца. Она также не напоминала многочисленных служанок в его поместье, лица которых он едва запомнил. Впервые он рассматривал женщину как наемника. В ней была сила, это чувствовал Зенин. Он ощущал, что у нее такая же кровавая история, как и у него самого. Девушка не могла произнести ни слова, даже встать ей оказалось трудно, и она упала прямо перед ним, лишившись сознания. Впервые Зенин не знал, что делать дальше. Информация всегда была ценной, ее можно было использовать как рычаг власти, но он не знал, обладает ли она какой-либо властью в этой стране. Попасть во дворец, защищенный магическими заклинаниями, было нелегко, но она смогла. Тоджи Зенин, правая рука первого принца, дьявол на поле битвы, решил узнать все, что можно, и от ответов зависела ее судьба. Ведь даже в мире, где беспощадная война и интриги царили, не все были такими, как казались снаружи. *** Она молила лишь об одном — вернуться в тот момент времени и уничтожить все пальцы до того, как началась ожесточенная битва. Но судьба и время только рассмеялись в ответ и отправили ее обратно в эпоху, где процветала императорская династия, а двуликий демон восседал во главе всех и истребил всё живое. Эстер Фэн не имела представления о нем — не о его имени в те дни, не о его могуществе, и не о разделении его силы на части, запечатанные в различных уголках мира. Это было неудачей невиданных масштабов, и злость сжимала ее скулы настолько сильно, что казалось, сейчас они разорвутся — Итадори. Ты так долго жил с ним внутри себя. Неужели ты ничего не узнал о нем? Мальчик лишь вздохнул грустно и улыбнулся, качая головой. — Скорее всего, — ответил он, — Сукуна Ремён контролировал меня больше, чем я его. — Странно, ведь тело принадлежит тебе. — У него всегда были свои планы и расчеты, — продолжил Итадори. — Он знает, что говорить, и он предсказывал, что эпоха Хэйан скоро процветет с новой силой. Это был запомнившийся разговор между ней и Итадори, и тогда она не понимала, что имел в виду пятнадцатилетний мальчик. Если у демона всегда есть свои планы, рассуждала она, то он обязательно учтет и ее. Интересно, когда у него день рождения? Может быть, завтра? О, она смогла бы найти выход из этого помещения и подарить самый лучший подарок двуликому демону. Может быть, для начала принесла бы голову его преданного слуги Урауме, а потом сожгла бы его самого до тла. Это было бы зрелищем. Смотреть, как он извивается, охваченный ее огнем, медленно умирая. Может быть, она бы так же оторвала ему голову, как он сделал это с Маки. Мозгов у двуликого демона явно не было, и он бы в любом случае радовался бы такому подарку. Хотя нет. Она бы разделила его тело пополам, как он сделал когда-то с Сатору, и оставила бы на земле, смотрела бы сутками, как он подыхает. Эстер Фэн подарит ему такой подарок, который он запомнит на всю жизнь. Она продолжала упорно размышлять, и при мысли о его смерти неудержимо засмеялась до слез, потому что это приносило чувство облегчения. Она чувствовала себя живой. Это было ее единственной целью. Причиной, по которой она совершила рывок в прошлое, и раз судьба решила сыграть с ней, то она будет играть по ее правилам. В этой бездне не было ни капли света — ни проблесков луны, ни проблесков солнца, даже факелов. Эстер ощущала, как оковы магии держат ее запертой, и понимала, что не сможет вырваться. В памяти всплывал образ того мужчины, которого она видела в последний раз, и он казался ей странно знакомым, словно они уже встречались где-то раньше. Раны продолжали мучить девушку, но больше всего волновала жажда. Жажда, которая медленно, но уверенно выветривала последние капли силы из ее истощенного тела. Звуки капель воды недалеко от нее сводили ее с ума. Чтобы не сойти с ума, она вспоминала каждую деталь ритуала, но не могла понять, что могло пойти не так. В сумке, которую посчитали ненужной ерундой, хранились пергаменты с заклинаниями для непредвиденных обстоятельств. Но тот мужчина, оставив ее сумку висеть на ее плече, казался ей болваном. Она никогда не теряла бдительности, всегда была сторожевым псом, и теперь, глупо потеряв сознание перед незнакомцем с важными артефактами и орудиями для убийств, она осознавала свою ошибку. Ее сердце замерло в ужасе. Сколько ее собираются держать здесь? Как много времени прошло с того момента, как она так глупо потеряла сознание? — Вовсе не так, — возразила Эстер, пытаясь восстановить свою уверенность, — скорее, этот болван не смог открыть, и решил оставить как есть. Она разговаривала сама с собой, пытаясь успокоить собственные нервы, когда вдруг услышала удивленный голос в помещении: — Что это значит, «болван»? Эстер вздрогнула от испуга, и в темноте она не могла разглядеть никого, но она уже чувствовала чужое присутствие. — Умный человек, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие. Она всегда была бдительным сторожевым псом. Скрип недалеко, и наконец ослепительный свет озарил комнату. Глаза Эстер зажмурились от внезапной вспышки боли, и оковы, сдерживающие ее руки, освободились. — На востоке сейчас так говорят? — спросил мужчина, стоявший перед ней. Он был выше и крепче нее, что поразило Эстер. Ее глаза постепенно привыкали к свету, но тело все еще дрожало. Он что, считает, что она пришла к нему с востока? Может, подыграть ему? Незнание вещей сводило с ума. Она отступила от него и начала нервно теребить ремешок сумки. Она осознала, что в таком состоянии она не способна защититься. Если у него нет магических способностей, ей повезло. Она сможет сбежать до того, как… — На двери стоит защита. Дотронешься, и тебя отбросит настолько сильно, что голова разобьется в щепки. Даже не думай, — предупредил. Эстер осознала, что у него точно есть способности. Ее держали внутри магического вакуума, и она не чувствовала привычную для себя силу. Она попыталась сконцентрироваться на своем дыхании, сосредоточившись на тяжелых шагах. Пять шагов назад и звук металла. Шипение. Скольжение. — Перед тем, как что-либо сказать, подумай хорошо, — мужской голос был острым, словно лезвие, — и даже если ты просто неуклюже выплюнешь слова, твой язык может быть просто отрезан. Эстер вздрогнула от страха, увидев перед собой темноволосого мужчину с шрамами. Но ее страх не был вызван змеей, которая постепенно обвивала ее левую ногу, скользя языком по потертым джинсам. Забытые воспоминания всплывали в ее сознании, и она ощутила удивление, когда он внезапно повернулся к ней лицом. Ее глаза, привыкшие к свету огня, наконец смогли разглядеть его контуры. — Тоджи Фушигуро? Тоджи Зенин оставался неподвижным, его взгляд пронзал ее, словно исследуя каждый уголок ее души. Эстер с трудом сдерживала дрожь, ощущая, как пальцы судорожно сжимают ремешок сумки. Если это не он? С одной стороны, она испытывала облегчение, видя перед собой образ отца Мегуми — это значило, что она не осталась одна. Но что-то было не так. Это было чувство, связанное с его длинными темными волосами, манерой поведения или отчужденным выражением лица. Она никогда не общалась с ним лично, но видела его во время битвы за Сибую. Она запомнила, как он пожертвовал собой ради сына. И это был другой Тоджи. — Шрам не украшает девушку, но я могу добавить ещё один, — прозвучал его голос. — Поэтому, помни, прежде чем открывать рот. Ее вырвало. Казалось, в желудке не было ничего, но кислотная рвота продолжала выходить из нее, а змея, не смотря на происходящее, плотно обвила талию девушки и оказалась перед ее лицом с высунутым языком. Она, черт возьми, совершила прыжок назад в прошлое на несколько столетий и все, о чем она думала все это время, так это убийство двуликого и жажда. Ей хотелось назад. В тот день, когда Сёко курила сигарету, Сатору лежал на диване вместе с Сугуру, а Нанами Кенто готовил для них карри. Она бы отдала все сейчас, чтобы не оказываться в этом месте сейчас. В одно мгновение послышался щелчок, и высунутый язык змеи был отрезан. Талия была освобождена, а среди лужи рвоты и ее собственной крови оказалась туша животного. Это было нехорошо. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, насколько серьезен я, болван.