Объятия.

      Он раскрывает свои руки для объятий, а в ответ она отшатывается от него, словно какое-то Ужасное Чудовище распахнуло перед ней крылья. Пусть бояться нечего, но для Аманды это кажется неправильным. Иккинг улыбается и смотрит на неё нежно, как тогда старший брат, пришедший спасти свою маленькую принцессу, которая спряталась под одеялом, от грома. Поэтому всё ей и кажется неправильным. Брат, когда был нужен ей, ушёл...       а Иккинг?       Иккинг же тоже вечно рядом не будет. Он же тоже может раствориться. Навсегда. Аманда этого ведь и боится. Она слишком сильно обросла шипами недоверия, дабы вновь поверить, что кто-то останется с ней рядом, не бросит, но...       — Аманда, ты чего? — Удивляется Иккинг, заметив на бледном лице замешательство.       ... заслужила ль она этого? Аманда знает, что нет, но он неверующий в её убеждения мечтатель готов доказать обратное. Она уже устала его убеждать в другом, а он нет. Аманда знает: её поступку нет никого оправдания. Она убила. Она — убийца. Почему он решил раз смогла сделать в один, то не сможет и в другой?       — Почему..? — Горько срывается с девичьих уст. — Я же одна из охотников. Почему они тебе кажутся противными, жестокими, а я — нет?       — Ты ведь сама говорила, что не с ними, а просто ведомый человек «в этом сборище бугаев», — отвечает Иккинг.       Аманда отворачивается от него. Чужая нежность — враждебна. Мягкими могут быть только родные люди, как мама и папа... а он — незнакомец, коего она когда-то в лесу повстречала, позже ещё один раз и ещё... много, в общем, раз... и разве он может быть к нежным? Это ведь неправильно. Иккинг положил свою ладонь на её плечо: невесомо и аккуратно, словно боялся разбить многовековой фамильный сервис. Тело Аманды слегка подрагивает, колени подкашиваются.       Почему что для других обыденность, для неё неправильно..?       Да и что в этом мире правильно?       — Почему ты решил, раз я убила в один, то на второй раз силы не найду? — На её вопрос Иккинг только мягко смеётся.       — Потому-что ты сожалеешь о содеянном, — отвечает он, поворачивая её к себе, смотря прямо ей в глаза. В его очах бушует океан из всех самых тёплых чувств, на которое Аманда, по её мнению, не имеет право. И сейчас... глядя на него в ответ, она готова была заплакать, но держалась, поджимая губы.       Иккинг притянул её к себе. Нежно, словно опасаясь как-то навредить ей. Аманда утыкается лицом в его грудь, тихо всхлипывая. Она тоже человек. Она тоже имеет право на слёзы и смех. Она тоже имеет право забыться в чьих-то объятиях. Пусть Аманда выросла, но она всё ещё та маленькая девочка, которая боится водорослей, думая что они утащат её на дно морское. Пусть ей и пришлось рано понять, что такое ответственность. Пусть. Но сейчас, сейчас, когда он нежно перебирает её локоны и шепчет ей слова, наполненные нежностью и любовью, Аманда готова откинуть на задний план все свои предрассудки.