Неугодные, или Особенности национального командообразования

Кровавая лужа в человеческий рост, в которой к тому же виднелись некоторые фрагменты плоти, выглядела малоприятно, но интригующе. — Леопольд Леопольдович! — позвал Яков, останавливаясь у края багрового пятна. — Взгляните-ка… В кустах позади послышалось пыхтение — передвигался доктор для своего возраста и состояния довольно-таки бодро, но лесные прогулки его, как всякого городского, быстро утомляли. Однако при виде фронта работ всю его усталость, а заодно и хмель, как ветром выдуло — прояснел взгляд, сделались экономно-чёткими движения… Яков наблюдал за ним с удовольствием — нравились ему люди, которые делают что-либо первоклассно. — Это не человеческие останки, — уверенно заявил Бомгарт. — Это Ovis Aries, овца домашняя. Обернулся, глянул на Якова поверх стёкол очков и добавил: — Но вы ведь и без меня это знали. — У меня было подозрение, — поправил Яков, невольно улыбаясь: взъерошенный, перемазанный, был сейчас доктор похож на вылезшую из драки ворону, и со строгим взглядом это сочеталось в высшей степени комично. — И я рад, что оно подтвердилось. — А мне теперь в таком виде по лесу шарахаться прикажете? — Бомгарт потряс окровавленными руками. Яков хмыкнул и, шагнув к нему, наклонился и отцепил с пояса флягу. — …и не вздыхайте так тяжко, это не последний самогон в вашей жизни. — Смиренного алкоголика обидеть может каждый, — пробурчал Бомгарт, всё же позволяя полить остро пахнущую жидкость себе на руки. — А всё же, Яков Петрович, отчего вы так спокойны? Будто знаете что-то, да молчите. — Прежде всего, Леопольд Леопольдович, — Яков вытряхнул из фляги последние капли, — это моя работа — сохранять спокойствие (тут Бомгарт хмыкнул, вероятно, припомнив пару моментов, идущих вразрез с данным тезисом; но благоразумно смолчал). Однако вы правы: у меня действительно есть основания полагать, что сегодня Дарина не умрёт. — Но с аудиторией вы ими не поделитесь, — не спросил, а констатировал Бомгарт. — Воздержусь пока, — кивнул Яков: за деревьями слышались голоса — подходили остальные участники поисковой экспедиции, а им эта информация была уж точно ни к чему. А, кроме них… — Леопольд Леопольдович, не в службу а в дружбу — успокойте общественность, а я проверю ещё кое-что, — торопливо проговорил Яков, следуя взглядом за мелькающим за деревьями белым пятном. — Что? Да разве ж они… Яков Петрович.! Но он уже не слушал, торопливо шагая в глубину леса. — Оксана? — И года не прошло, — беззлобно фыркнула мавка, выглядывая из-за берёзы. — Что случилось-то, что вы тут всем селом? — Девица пропала. Пошла гулять с пастухом, загулялась до вечера. Наутро он вернулся с помрачнением рассудка, а её след простыл. Есть, что сказать об этом? — Кроме того, что бедные они оба? Нет, нету. Я ж ночами с Колей занимаюсь, а не по лесам брожу. — А сёстры твои? — А они вообще из омута не выходят. Не нужно им это. Им уже, — она вздохнула, отвела погасший взгляд, — кроме как пить чужие жизни, ничего не нужно… — Начинаю понимать Александра Христофоровича, — проворчал Яков. — Что толку верить в нечистую силу, ежели она расследованию ничем не помогает? — Это кто не помогает?! — взвилась Оксана, мигом забыв про свою меланхолию. — Да вы… да я… да Коля.! — …до сих пор не увидел ничего, что помогло бы нам вычислить Всадника. Как и ты. Вот как увидите, тогда вернёмся к этому разговору, а до тех пор… Его прервало шипение, исходящее будто сразу со всех сторон, а не из уст одной некрупной неупокоенной: — Зарываешшшься, Яков Петрович… я ведь и всссерьёз обидетьссся могу… Он переступил, скрывая этим движением готовность выхватить клинок из трости, и бестрепетно улыбнулся, глядя в злые белёсые глаза утопленницы: — На правду, Оксана Остаповна, не обижаются. Она оскалилась, качнулась вперёд… и пропала, оставив после себя запах речной воды с лёгким призвуком тлена. Яков мрачно усмехнулся и повернул обратно. Так, а что это там за гомон? А, это Николай Васильевич изволят очередное видение смотрение… любопытно, это Оксана так оперативно за дело взялась, или сам сподобился? — Что случилось? — для порядка спросил Яков, наклоняясь к бесчувственному юноше. — Руку зачем-то в эту гадость сунул — да и упал! — пожаловался Леопольд Леопольдович. — А мне и отпоить нечем — вы же всё вылили! — Ничего страшного, сейчас… Гоголь дёрнулся и вскинулся, загнанно дыша. — …очнётся, — бодро договорил Яков и выпрямился, ища взглядом нужного человека. — Вакула Силович! — Здесь я, — кузнец-богатырь шагнул вперёд, глянул исподлобья — к Якову он с первого дня отнёсся настороженно, впрочем, как и все в Диканьке, но проблем не чинил, а порой и оказывался полезен. Как сейчас: — Скоро начнёт смеркаться, и продолжать поиски я смысла не вижу — только риск потерять ещё кого-то. Так что собирай людей и веди обратно в село, а мы с господами столичными ещё походим, подумаем. Кузнец нехотя кивнул. — Сделаю, господин Гуро. Яков обвёл взглядом общественность: — Все слышали? За Вакулой в село шагом марш! Леопольд Леопольдович, вы тоже — всё, что могли, вы сделали, благодарю. Доктор, который в это время напару с Бинхом поднимал Гоголя, обернулся и посмотрел на Якова с каким-то непонятным выражением — не упрёк, не обида… Посмотрел, сказал «всегда пожалуйста» — и пошёл прочь. — Вы его обидели, — тихо констатировал Гоголь. Яков обернулся к нему, изумлённый до крайности. — Это чем же? — Он ведь ваш друг. А вы с ним как с инструментом — попользовались и убрали на полку до следующего раза. — Вы так считаете, Николай Васильевич? — обыкновенно, когда Яков начинал говорить таким тоном, собеседники почитали за благо немедленно взять слова обратно, но Гоголь всё ещё держался за Бинха и от того, вероятно, сам себе казался очень смелым, поэтому кивнул и не отвёл взгляда. — Что ж. — Яков мысленно досчитал до десяти. — Я разберусь с этим позже. А на текущий момент у нас ещё есть дела. Например, разобраться с вашим новым видением, которое, надеюсь, поможет нам найти если не Всадника, то хотя бы пропавшую девицу. Итак — что вы видели? Гоголь страдальчески скривился: — Давайте сначала… уйдём отсюда, — и дёрнул рукой, которой касался останков. За деревьями снова мелькнуло белое. Яков ничтоже сумняшеся повернулся туда и спросил: — Оксана Остаповна, здесь поблизости ручья не найдётся? — Найдётся! — вот что в мавке было хорошо, так это отходчивость. Точнее даже, неспособность долго задерживаться в одной эмоции. — Идите сюда!