Приручи меня.

      Вегас утробно рычит, ощущая плотно забившую разум ярость, раскаленными клыками прокусывающую виски. Перед глазами плывет из-за напряжения, пелена застилает взор, позволяя всем не интересующим его фигурам потеряться во тьме. Он ощущает в ладони холод своего ствола, а на коже чуть выше — горячую кровь, узорами обводящую запястья и вздутые вены на руках чуть выше. Проходя дальше, он лавирует между пыльными строительными материалами, вовремя выглядывая, чтобы выпустить пули в головы мешающих ему якудза. Выглядывая вперед, устремляя взгляд туда, где за открывшейся проржавевшей дверью уже виднеется он, Вегас повторяет злобный оскал, окрашивая им свое лицо.       Это, кажется, третий раз, когда Пит ослушался его.       Вегас перебирает в голове эти моменты, двигаясь, словно в замедленной съемке. Игнорируя разлетающиеся в разные стороны чужие головы, которые сносятся с плеч встающих на его пути людей, словно ягодки с кустарников, он идет дальше. Слушая свист пуль, оглушающий грохот и звуки падающих тел — идет дальше.       Пит стоит прямо там — в окружении трупов. Через проломленную крышу на него падает свет, ослепляющий, обводящий его фигуру ореолом, подчеркивающий каждую каплю крови, стекающую по длинной бледной шее — и Вегас шумно прогладывает ползущее по гортани желание вцепиться в эту шею зубами. Пит медленно поворачивает голову в сторону Вегаса — и когда их взгляды пересекаются — на его лице появляется кровожадная улыбка. Ямочки двигаются — и в них попадает кровь, в эту сводящую с ума глубину нежных щек затекает вязкая кровь — и Вегас быстро перешагивает валяющиеся под ногами трупы, стремясь к нему, чтобы убедиться, что эта кровь, плывущая по любимому лицу принадлежит не Питу.       Если это его кровь — тогда он оживит каждого мертвого якудза в этом помещении — чтобы убить их во второй раз.       Пит поворачивается к нему корпусом, показывая другую сторону белой рубашки, пропитавшейся пятнами крови насквозь, и руку с длинным мачете в ней. Вегас сглатывает противный привкус во рту, подходя ближе.       — Как тебе вид? — спрашивает Пит, указывая на растекающиеся лужей крови трупы под их ногами, когда Вегас почти врезается в него своим телом.                                            Вегас сразу же находит чужие губы своими, и чтобы почувствовать себя живым — и ощутить, что Пит тоже жив — он начинает вылизывать его рот, прикусывая и мешая на их губах привкус железа и горького табака, осевшего на языке. Пит открывает рот, послушно принимая чужой язык, пальцами вцепляясь в руки Вегаса, до одури больно сжимая. Вегас жадничает, обводя языком ряд ровных зубов Пита, сцеловывая с его губ все его естество. Распространяя по его губам собственный мрак, текущий по венам, он вжимается в Пита, прогоняя от себя кошмары и целуя его, влажно посасывая губы. Целует так — словно завтра никогда не настанет, под тихие голоса других телохранителей, которые оставляют их наедине и расходятся со склада.       Вегас отвлекается лишь тогда, когда Пит болезненно стонет, выпуская воздух из прокушенных Вегасом губ. Отвлекаясь от жаркого рта, Вегас устремляет свой взгляд на тело Пита, чтобы наконец убедиться. Начиная быстро перебирать его рубашку, руки, пальцами обводя щеки и шею, он быстро ищет любые повреждения. То, чего он боится больше всего на этом блядском свете — каждый раз, когда Пит не слушается и лезет на рожон — это заставляет Вегаса сходить с ума.       Вегас плотно сжимает губы, замечая то, как Пит улыбается, наблюдая за его действиями темными омутами зрачков. Ему определенно нравится такой Вегас, такой его взгляд, старающийся просканировать каждый открый участок кожи, говорящий: скольких еще мне нужно убить, чтобы ты был в безопасности?       — Ну, убедился? — спрашивает Пит, когда Вегас протяжно выдыхает, не заметив никаких ран.       Он весело улыбается, словно прямо сейчас его не ждет суровый выговор — и из-за этого Вегас не знает, что сказать. Похвалить за то, что он влез и расправился с несколькими десятками головорезов одним мачете? Наказать за то, что он влез?       — Ты опять ослушался меня. — все, что хотел сказать Вегас, оборачивается краткостью слов, которые он старается произнести с укором и злобой.       Надеясь, что когда-нибудь Пит поймет, что последнее, чего хочет Вегас в своей жизни — это его смерти от шальной пули, когда он влезает в эту грязь, не позволяя Вегасу разобраться с ней самому. Точнее, этого он не хочет, не будет хотеть никогда и разорвет в клочья любую угрожающую Питу опасность, которая посмеет появиться на горизонте.       — Да. — легко соглашается Пит, вдыхая воздух, пропитанный сталью, поднявшейся над головами пылью и шумным дыханием Вегаса, который совсем близко.       — И все?       — А что еще? — спрашивает Пит, убирая мачете и вытирая грязные ладони о штаны.       Вегас удивленно выдыхает, ощущая горечь кислоты, живущую под ребрами. Каждый раз — когда Пит не слушается — это словно скребет по ребрам, выводя кривые царапины из беспокойства и злости на хрупких костях.       — Я просил тебя не лезть в это. Мы справились бы и без тебя, ты…       — Вегас. — прерывает Пит, подняв руку и уложив ее на заднюю часть шеи Вегаса, кончиками пальцев цепляя отросшие на затылке волосы. — Ты знаешь, что я никогда не буду сидеть дома и дожидаться тебя, размышляя — убьют ли тебя сегодня и принесут мне по кусочкам — или ты все-таки вернешься домой целым. Я хочу участвовать во всем, что с тобой происходит. Не заставляй меня сидеть дома, словно я принцесса в башне.       Смысл его слов ударяет Вегаса прямо в грудь, туда, где сердце продолжает неистово колотить по ребрам, вырываясь наружу. Вегас опускает голову и Пит подается к нему навстречу.       Их дыхания смешиваются и Пит прижимается ко лбу Вегаса своим, пропитывая их сердца спокойствием и осознанием, что в этот раз они снова выжили. Пит выжил — он ослушался — но он снова рядом, и вкус его губ на губах Вегаса очень реальный, дотягивающийся до его рецепторов, прожигающий язык и каждую частичку его ослабевшего тела.       Голос Вегаса становится хриплым и сбитым, когда ему удается заговорить:       — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. Ты и Макао.       — Я знаю. — с улыбкой проговаривает Пит, поглаживая его по щеке.       Тепло разливается по телу, прощупывая участки кожи, каждый из который тянется навстречу Питу. Он весь в крови — не своей, к великому счастью Вегаса, он весь испачкан пятнами пыли и грязи, и Вегас думает о том, что им стоит принять ванную, когда они вернутся домой.       Но у него есть еще слова, которое рвутся наружу.       — Пит. — начинает Вегас. — Ты больше не телохранитель. Ты не обязан ездить за мной повсюду так, как ты таскался за Кинном, чтобы спасать его задницу.       — Да. — прерывает Пит. — Но я спасаю твою задницу, потому что хочу этого. Не потому, что работаю, как это было с Кинном. Это разное.       Голова Вегаса кружится, столкнувшаяся с полной невозмутимостью Пита и крепкостью его слов, которые пробивают любые барьеры Вегаса, выстраиваемые им годами. Пит хочет защищать его — и это, пусть Вегас и знал об этом факте всегда — все же сносит легкие волной, прожигая их влагой. Пит всегда говорит о чем-то, что является слишком трепетным по отношению к такому, как Вегас. Он всегда подбирает такие слова, чтобы полностью обезоруживать его каждый раз — делая это снова. Ресницы Вегаса трепещут, и он пытается нормализовать дыхание за то время, которое они стоят рядом, в молчании.       — И все-таки. — выдыхает Вегас, почти отступая. — Ты ослушался меня, хотя я говорил тебе быть дома.       — И что? — на языке Пита вспыхивает вызов, и его голос принимает интригующую интонацию. — Накажешь меня за это?       Его заигрывающий тон заставляет Вегаса распахнуть глаза, чтобы внимательно изучить изменившиеся черты лица, которые теперь блестят чистым непослушанием и игривостью, и его сердце, выточенное из стали, в очередной раз трепещет и сдается перед Питом. Вегас протягивает руку и хватает Пита за мягкую шею сзади, сжимая волосы и оттягивая назад. Другой рукой обхватывая тонкую талию, марая ладони чужой кровью, он притягивает лицо Пита ближе к себе — еще ближе.       Вжимаясь в него, проклиная себя за то, что однажды он разучился дышать без Пита, без его голоса и его глаз — Вегас снова целует его, грубо смешивая их дыхания и продолжая начатое. Прокусывая мягкую губу насквозь, давясь теперь уже кровью Пита, которая попадает в рот, пальцами он мнет талию, тонкость которой кружит его разум.       Весь Пит целиком кружит его разум, заставляет его вставать перед ним на колени каждый раз, любить, слушаться, прогонять свой гнев — мысленно умирать за него всегда, когда это требуется.       Вегас умрет за эти умелые руки, за его томный взгляд, которым Пит награждает его в моменте, показав его под дрожащими ресницами — за его солнечные ямочки и безупречное тело, которое Вегас даже не заслуживает. Но судьба уже наградила его им, отдала всего Пита в его огрубевшие руки, которыми он сейчас толкает Пита к стене.       Не позволив его протяжному вздоху вырваться наружу, целует опять, пальцами обводя линии бедер, заключенных в брюки. Это барьер — и это мешает, поэтому Вегас тянет его ширинку на себя, поспешно расстегивая ее. Повернув Пита лицом к стене, он находит губами его нежную шею, обводя ими узоры родинок. Сердце перестает кровоточить тогда, когда ты так дрожишь в моих руках.       Спуская с Пита штаны, Вегас продолжает движения своих рук, желая касаться ими всего и сразу: Пит стонет, вжатый в стену и беспомощный сейчас, отдающий себя всего до дрожи оголенных бедер, которых касается холод и сильные пальцы Вегаса. Плывущие по мрамору кожи линиями и узорами, они оставляют свои следы, метят, дарят наслаждение и боль. Вегас дышит запахом кожи Пита, уткнув нос в его шею сзади, прикусывая за мочку и оттягивая.       — Вегас, ах…       С губ Пита срывается звук, зовущий Вегаса — так умеет только он — и тело содрогается из-за дрожи, вызванной его сбитым голосом. Вегас рычит, прижимаясь ближе, чтобы скользнуть пальцами вглубь ягодиц.       — Хотел, чтобы я наказал тебя, да? — шепчет он замученным от возбуждения и бесконечной любви голосом, пока Пит разрушается прямо в его руках, оставляя свои стоны эхом в пустом помещении, отскакивающим от стен.       — Давай. Давай, накажи меня уже. Я не послушал тебя и…       Голос прерывается, когда Вегас цепляет зубами кожу на шее, проходясь по ней языком после. Пит снова стонет и выгибается, подставляя задницу под пальцы Вегаса, кружащие над ней.       — Не волнуйся об этом. — взбудораженно ухмыляется Вегас между укусами в шею. — Поверь, ты будешь наказан.       — Ах, черт, блять.       Пальцы входят глубже насухую, проталкиваясь в жаркое нутро, заставляя Пита прикусить кровящие губы. Но это так — как нравится им обоим, и Вегасу снова кружит голову до полнейшей лихорадки, поэтому он позволяет Питу почувствовать свое возбуждение, уткнувшись бугорком на штанах ему в молочное бедро. Пустота внутри Вегаса стремительно заполняется каждым стоном, который срывается с губ Пита, проникая прямо в душу Вегаса, разрывая ее в клочья.       Вегас двигает двумя пальцами внутри, быстро и смазанно, растягивая узкий проход. Руки, касающиеся тела Пита, горят, словно облитые лавой, и Вегас с трудом сдерживается, чтобы не растопиться прямо здесь, словно воск. Когда внутри становится свободнее, пальцы осторожно выходят, последний раз крепко сжимая ягодицу и звонко шлепая.       Пит глухо стонет, тогда, когда у Вегаса срываются все тормоза. Мыслимое и немыслимое стирается, любые чувства обращаются прямо к Питу, который бьется в его руках, дрожащий и нуждающийся. Слабый и удерживаемый рукой, он подставляется под его движения, подрагивая и ожидая. Вегас быстро стягивает свои штаны, тут же упираясь твердым членом о вход, больше не желая сдерживаться. Стук собственного сердца доходит до горла, и душа Вегаса сгорает, обращаясь пеплом, когда он входит до конца.       — Ахх… Вегас.       Пит зовет его — и Вегас начинает двигаться. Размашисто и быстро вбиваясь в хрупкое тело, он кусает Пита в плечо, в шею, целует спину и мнет его в своих руках, словно тряпичную куклу. Запах кожи травит дыхательные пути, сводя с ума мгновенно. Пустое помещение наполняется звуками их бесконечной любви и тоски друг по другу, разум Вегаса крошится, разрушенный плывущими перед глазами пятнами.       На горле смыкаются стальные пальцы асфиксии — дышать тогда, когда Пит сжимается вокруг него — невозможно.       — Пит. — на грани сознания и помутнения шепчет Вегас нежной коже, к которой припадает губами. — Открой рот.       Пит слушается — и на его языке оказываются пальцы, когда Вегас глубже раздвигает сердце его персиковых губ, проникая в жаркий рот. Стараясь сохранить ритм толчков, все же больше переходя на животный, он выбивает из горла Пита слабые хрипы и стоны, и его пальцы во рту Пита чувствуют эту вибрацию.       — Да, блять… Ты такой узкий, как и всегда. Только для меня. — шепот Вегаса уносит их обоих к звездам, стирая все, что могло бы стать преградой между ними. — Ты такой непослушный. Только мой. — Твой.       Прямо рядом с растерзанными телами других мафиози, вдыхая запах соленого дыма и чужой отвратительной крови, они отдаются друг другу, наплевав на все.       Только так. Никак иначе. Ты травишь мое сердце своими сладкими стонами.       Вегас толкается сильнее, слушая звонкие шлепки и ощущая дрожь тела в своих руках. Тогда, когда перед глазами ярко мерцает, и Пит, кажется, что-то говорит сквозь пальцы в своем рту — Вегас бурно изливается прямо туда, где горит пожар, глубоко внутри него. Его руки дрожат и он изо всех сил пытается держаться, сжимая тело в своих руках и крепко обхватывая его горячими ладонями. Ощущая, как на коже растворяются брызги лавы, когда он замечает сперму Пита на стене напротив — который излился чуть раньше, чем он.       Воздух режет горло, и конечности пытаются подвести, но Вегас терпит бушующую в теле слабость, медленно натягивая на Пита штаны, чтобы потом натянуть их и на себя. Пит, которого он разворачивает и прижимает к себе, тяжело дышит ему в шею, давясь воздухом. Мягкое дыхание касается кожи и Вегас наконец улыбается, чувствуя ползущие руки Пита по своей шее.       — Ну? — тихо спрашивает Вегас спустя пару минут, данные им на то, чтобы прийти в себя. — Думаешь, посмеешь ослушаться меня еще раз?       Пит какое-то время молчит, нарекая их обоих сумасшедшими — зависимыми друг от друга. Пустое помещение озаряется пламенным закатом, проходящим сквозь дыры в крыше, который ложится на мягкие скулы.       — Думаю, ради такого я могу ослушаться тебя еще разок. — улыбкой щекочет шею Вегаса Пит, наконец дав ответ.       И Вегас понимает, что Пит просто плавает в его венах, являясь ядом, оседает на языке сладостью, забирается под ребра, глубже в грудь — лишая кислорода — оставаясь непослушным навечно. Возможно, Вегас накажет его еще один раз.