Возвращение домой

Кунг Лао судорожно дёргается, пытаясь встать.Черт. Он совсем не чувствует ног. Лао мычит сквозь сжатые чуть ли не до трещин зубы, пытаясь встать. Тело ужасно болит, а в нос бьёт металлический запах крови, похоже исходящий от него самого. Точнее от огромной и свежей раны опоясываюсьщей его торс. Внутри бушует ярость и гнев. Как же так получилось? Как это произошло? Буквально минуту назад они спина к спине с Рейденом продирались сквозь целую армию врагов, геройствуя во благо Царств и вписывая свои имена в историю, а сейчас он лежит на пыльной земле с привкусом горечи поражения и крови на языке. Поверженный юноша никогда не думал что будет так жалко проживать последние минуты своей жизни, захлебываясь своей же кровью. Нет, он не может позволить себе быть таким беспомощным. Кунг Лао не прекращает попыток встать, но выходит лишь дёргаться. Он шипит, чувствуя как отойдя от болевого шока начинает страшно резать в области раны. Пальцы ног, казалось, уже превратились в анимелую вату, но Лао не смотря на раздирающую боль и жжение в глазах от наступающим слезинок продолжает биться, как рыба в тесном аквариуме. Биться из последних сил, параллельно впадая в отчаяние из-за своей немощности и безысходности. Резкое ощущение тепла на своей коже заставляют его остановиться. Мазолистые кончики пальцев едва касаются его руки. – Лао – Сдавленно хрипит Рейден , заставляя того рвано повернуть голову в свою сторону . Они тут же встречаются взглядами. В глазах Лао испуг и отчаяние, ярость, обида, настоящая буря. Челюсть его предательски дрожит, а грудь быстро вздымается. Он видит перед собой ни чуть не менее окроваленного Рейдена. В его глазах неповторимая и свойственная только ему мягкость, схожая с умиротворяющей нежностью майского дождя и дикое желание укрыть, спрятать Кунг Лао, лишь бы он не видел того что с ним сделали, не видел своего изувеченного тела, которое навсегда останется таким божественно-совершенным в глазах Рейдена и будет навеки запечатано только там, больше нигде. Рейден пострадал не меньше, поплатившись за свою смелость распоротой грудью. Но он нашёл в себе силы протянуть руку чуть сильнее, касаясь ладони Кунг Лао своей. Хоть его одежда в районе груди стала ярко красной, он продолжал хрипло шептать: – Я рядом, Лао, я здесь, видишь? Я с тобой. Кунг Лао смотрит в блестящие глаза напротив в полном смятении. Пальцы не слушаются, но он из последних сил сжимает родную ладонь мертвой хваткой, буд-то бы это его спасение, трос за который нужно ухватиться, чтобы выжить. – Что же теперь ? – отчаянно шепчет Кунг Лао, ища ответ в глазах напротив. Рейден смотрит на него и печально улыбается разбитыми губами, шепча самые теплые слова, так буд-то все в порядке, буд-то все будет хорошо. Лао знает что ничего хорошо уже не будет и это их последняя встреча, но верит, ему хочется верить, улыбаясь в ответ. По виску бежит горячая слеза. Рейден бережно поглаживает его ладонь кончиком пальца. – Я горжусь тобой, – он делает прерывистый вдох – и благодарен Лорду Лю Кану, за то что дал нам возможность пройти это путь вместе. Лао улыбыается сжимая ладонь ещё сильнее, горячие слезы оставляют влажные дорожки на загорелой коже. Рейден больше всего на свете хотел бы сейчас нежно расцеловвть каждую царапину на его теле, попытаться исцелить, как может. Кунг Лао смотрит на своего лучшего друга и неозвученные чувства переполняют его, кровожадно вырываясь наружу. Невидимым дуновением ветра, немым криком вырываются из его души ярым желанием нежно расцеловать разбитые губы, саднящий нос и исцарапанные скулы. Кровь предательски подступает к горлу вместе с лихорадочным ознобом и вместо трех желанных слов вырывается лишь хриплое: – Прощай , Рейден. Последний продолжает нежно гладить чужую ладонь несмотря на то что в его собственную вцепились с неистовой силой , стараясь успокоить. Если бы была такая возможность, Рейден предпочел бы забрать всю его боль себе, лишь бы он не мучался. – Нет , Лао, это не конец, мы...Просто мы возвращаемся домой. – Домой ? Лао недоумевает . А Мир перед глазами начинает медленно плавится , растворяться вокруг, расщипляясь на мелкие частички . – Да. В Фэнцзянь, теперь там всегда будет лето, представляешь ?– и только Лицо Рейдена посреди этого блаженного хаоса оставалось четким как маяк в ночи. Он улыбается. Мягко и нежно. Как может только он. На его лицо будто бы падают теплые лучи солнца, когда с щек начинают испаряться царапины и кровавые следы. Гадкий жесткий песок тоже пoднимается в воздух и тает, как хрупкий первый снег, как маленькая горячая слезинка с щеки Рейдена. Агония пеленой застилающая лихорадящий ум отступает и губы Лао, беззвучно шелестящие в бреду лишь одно имя, смиренно тянут уголки в еле заметную улыбку. Непонятная радость и легкость застилают трепещущее сознание . Боль уходит вместе с взмывающими в посветлевшее небо частичками былого поля битвы. Ее сменяет собой шелест молодой травы, приятно щекочущей кожу. Грань между сном и реальностью развеивается, как пыльца с пышных цветов, застилающих поле вокруг. Лао щурит глаза от лучей пробивающихся сквозь листву в мгновение ока возросшего над ними раскидистого дерева. Все вокруг словно сияет и светится. А они буд-то бы лежат в поле после тяжелой работы. Подле них лишь красота родных полей, а напротив лишь лицо Рейдена. Такого прекрасного и непринужденно улыбающегося среди свежей травы – то что Кунг Лао желает выжечь на внутренней стороне века, чтобы запомнить навсегда, посмертно. Они буд-то говорят но губы плотно сомкнуты. Ладони скреплены между собой крепким, самым надежным в мире узлом. Лао открывает рот, вот-вот желая сказать, что он так хотел озвучить долгое время, но Рейден перебивает его : – Сладких снов, Кунг Лао – улыбка его ничуть не холоднее весеннего солнца, а темные глаза чуть прищурены – Тебе нужно отдохнуть. Да. Отдохнуть.У них наверняка есть часок другой, чтобы поспать. Так ведь? От этих мыслей Кунг Лао легко усмехается, поворачивает голову прямо и устремляет глаза в ставшее чистым небо. И с еле слышным, предназначеным лишь для ушей Рейдена, признанием на губах, закрывает глаза. Мгла отступила, туман рассеялся, пыль осела . Больно больше не будет, теперь будет вечное лето. Они снова дома.