Невозможная история

      Ночь давалась легче всего. В саду наконец-то смолкали нескончаемые трели птиц и спадала невыносимая жара. А воздух обретал неуловимую прозрачную чистоту. День изматывал его, своей назойливой солнечной жизнерадостностью, которая словно подгоняла куда-то. «Ну, давай же, давай! Делай что-нибудь, беги! Не сиди на месте! Быстрее!» Это здорово действовало на нервы. Ночь не понукала, она обнимала своими прохладными пальцами и тихонько нашептывала ласковые сказки. Лечила, успокаивала. Уже не нужно было спешить и что-то делать. К чему-то стремиться, что-то достигать, преодолевать и прыгать выше головы. Лишь яркий экран монитора и тишина. Раньше он включал музыку, совсем тихо, так чтобы просто создать настроение. Но в последнее время и она волновала его, поэтому он перестал искать в своём плейлисте любимые песни и просто слушал как в саду колышутся от ветра ветки акаций. Тоже своего рода музыка…       Лирику он больше не писал, хоть на экране и горели ряды строчек. Теперь это была проза. Проза и больше ничего. Ровная, последовательная… Без эмоциональных взрывов и болезненной глубины. Он словно устал испытывать что-либо. Надорванное сердце жаждало лишь тишины.       С рассветом он укладывался в постель, полностью измотанный и сразу проваливался в сон. Чтобы проснуться как раз к закату, когда самые тяжелые солнечные часы оставались позади. Иногда вместо экрана монитора он выбирал прогулку и почти с удовольствием окунался в прохладу и свежесть деревенских улиц. Если было не слишком поздно, шёл в сторону местного супермаркета, который был здесь и закусочной, и почтой, а иногда даже выполнял роль банкетного зала для свадеб и юбилеев. Многих местных он знал. Большей частью это были старики, иногда их дети и внуки приехавшие погостить. Простые люди, которые даже телевизор смотрели не так часто, что радовало… Можно было не переживать, что кто-то узнает. Но он всё равно слегка сторонился их. Был вежлив, доброжелателен, если приходилось завести короткий разговор, но спешил поскорее уйти, при малейшей возможности. Некоторые, правда, были особо дотошными… — Ты бы кусты-то подровнял, — посоветовал очередной местный дедуля, который на беду оказался поблизости, когда Джинён выбирал зелень и помидоры.- Видел твой сад — совсем зарос. Да и ветви надо подвязывать, дикий виноград не на шутку разошёлся, доберётся до дома и пиши пропало. — Спасибо за совет, — Пак вежливо склонил голову, обдумывая как бы поскорее убраться от словоохотливого старика подальше. — Совет советом, — крякнул старик, — Так ведь тебе инструменты нужны. Есть инструменты-то? — Конечно, — соврал Джинён. В старом сарае за домом возможно и лежала какая-то утварь, но он об этом ничего не знал. Ему было не интересно. Он даже не спрашивал прошлого владельца, как ему управляться с садом. Дом он купил три года назад, когда понял, что больше не может выдержать шумный Сеул. Казалось, что собственные мысли стараются перекричать гвалт чужих голосов. А ведь когда-то ему это даже нравилось… Когда он жил не один. Когда весь мир звучал по-другому. — Могу подсобить, — не отставал дед, — У меня и секатор новый есть и шпалеры… — Спасибо, но всё в порядке, не беспокойтесь, я сам, — Джинён сгреб в охапку нужные овощи и начал отступать в сторону кассы. — Молодежь нынче такая самостоятельная, — вздохнул старик, — Вот мой внучок тоже всё сам, да сам… Я ему говорю, давай помогу, всё-таки опыт, да где там… Уже сорок лет с землёй вожусь, так нет, ему лучше знать. По науке, говорит, всё надо делать. — Наука — это хорошо, — на всякий случай согласился Джинён и оглянулся в поисках кассира. Но как назло, тот куда-то отлучился. — Хорошо-то хорошо, — не унимался дед, — Так ведь пока он всё по линеечке, да с замерами, я бы уже пошёл, бороздку копнул, семена бросил и всё. — У вас опыт, — покивал Джинён, он уже жалел, что выбрал именно этот день для похода в магазин. — Да…- то ли согласился, то ли задумался старик. Джинён, пользуясь заминкой, сгрузил всё на кассу и принялся хлопать по карманам. Вот теперь и чёртова карта куда-то запропастилась! День явно не задался. Сначала его разбудил этот надоедливый тонсен из агентства, а теперь решил добить общительный старикашка. Пак не выспался, забыл позавтракать и превысил свой лимит общения на недели вперёд. А возможно на месяц… Люди по фамилии Хван точно приносят с собой несчастья. Он тяжело вздохнул. — Торопишься куда-то? — посочувствовал старик, от него явно не укрылась нервозность собеседника, — Где только этого прохвоста носит? — недобро зыркнул он на пустое место за кассой. И вдруг неожиданно зычно гаркнул: — Ёнсон! Покупатель у тебя! А ты прохлаждаешься! Час от часу не легче… Так можно и нервный тик заработать. Джинён помянул недобрым словом сегодняшнее число, и весь этот день, который пошёл не по плану. Может это расплата за любимое лакомство? Ох, не стоило покупаться на подачку. Не стоило! Чуял ведь… Один раз откроешь дверь и твой дом мгновенно превратится в проходной двор, а соседи тотчас решат завести с тобой дружбу. Или опозорить на весь магазин… — Ёнсон! Клиент! Слышь?! — хрупкий с виду старичок обладал поистине мощными легкими. Где-то в алкогольном отделе зазвенели бутылки. Джинён поморщился и вновь проклял про себя Хёнджина. Но проклинай, не проклинай, а тонсен всё-таки заслуживал и некоторого уважения. Джинён ещё помнил, что это такое — удрать из-под крыла бдительного менеджера. Очень сложно, практически нереально, пока не испытаешь на собственной шкуре — не поймёшь. Хёнджин совершил настоящий подвиг. Вот только зачем? Зачем ради встречи с ним, Паком, идти на такие жертвы? Скучно жить? Ха! Айдолам скучно не бывает… он ещё помнит что это такое. Когда даже в туалет можно попасть только по расписанию. Тут только два варианта, либо Хёнджин слишком сильно хочет стать актёром и поэтому настаивал на уроках, либо он безбожно наврал, пытаясь получить что-то другое. Знать бы что… — А вон он, идёт, — хлопнул Джинёна по плечу старик и Пак вздрогнул от неожиданности. Не стоит погружаться в свои мысли, когда рядом всё ещё кто-то есть. — Ёнсон, чего за кассой-то не сидится? — обратился дед к крупному высокому парню, который неторопливо тащил за собой через торговый ряд целых две перегруженных тележки. — Так товары разложить тоже надо, — басовито отозвался Ёнсон, — Вы же знаете, харабоджи. — Какой я тебе харабоджи, — обиделся старик, — Называй аджосси, говорил же уже. — Харабоджи, вам уже восемьдесят, — с укором отозвался Ёнсон и направился к кассе. Вежливо кивнул Джинёну и протиснулся в кресло, которое под ним вмиг превратилось в игрушечное. Ёнсон обладал поистине впечатляющими габаритами. Джинёну пришлось изо всех сил подавить в себе желание броситься на помощь несчастному, слишком уж тесно сдавили парня подлокотники, а кассовый аппарат подпёр живот. Но Ёнсон, похоже, чувствовал себя нормально. Он развернулся в кресле (Джинёну послышался скрип воздушного шарика), щёлкнул кнопками и с ожиданием уставился на Пака. — Что там у вас? — Вот, — кивнул Пак на кассу. — Кабачки, помидоры, брокколи, клубника… баклажан.- принялся разбирать товары Ёнсон. — Баклажан, — тупо повторил за ним Джинён, он напрочь забыл, для чего ему нужен этот странный загадочный овощ. — Рагу делать собрался? — неожиданно подсказал старик.- Или в кимчи-чиге добавишь ради эксперимента? — Эксперимент, — снова повторил Джинён. Интересно, а встречу с Хёнджином он назначил тоже ради эксперимента? Или совесть замучила, мол, сдобные кругляши сожрал, не подавился, а Хёнджину даже спасибо не сказал. Вот и получается, что завтра придётся стать учителем. Радует что только на один день. Наговорит парнишке какой-нибудь чепухи с дешёвых театральных курсов и выставит с чистой совестью. Что просили — то и получили. Всё ведь верно? «Точно!» — Джинён тряхнул головой, отгоняя от себя навязчивые мысли, — «Кто сказал, что ему и завтра удасться сбежать? Может быть сам не придёт.» Кассир настороженно переглянулся со стариком. — С вас двенадцать тысяч, — мягко обратился он к Паку, словно боялся ненароком прервать внутренний диалог, — Наличными или картой? — Картой, — отмер Пак, но тут же вспомнил, что не смог её найти. Он на всякий случай обшарил карманы ещё раз и тяжело вздохнул. — Видимо забыл. — Наличные? — невозмутимо отозвался Ёнсон. Джинён добросовестно выгреб из карманов несколько монеток в пятьсот вон и один завалившийся шарик печенья, выложил на кассу. — Боюсь этого недостаточно, господин… — Знаю, — краснея от натуги, а ещё больше со стыда, Джинён продолжил обшаривать свою одежду. — Обронили? — предположил Ёнсон. — Ой, да, запиши на его счёт, — отмахнулся старик, — Потом заплатит. — Мы тут не заводим счетов, — строго отозвался Ёнсон, — Если вам нужны продукты, господин Пак, необходимо предоставить оплату в той или иной форме… — Да-да, — Джинён принялся прощупывать подкладку худи, в надежде, что карта всё-таки завалилась внутрь. — Господин Пак? — Ладно, — сдался Джинён, — Можете убирать, завтра лучше зайду, — он с сожалением глянул на упаковку с клубникой. — Давай я заплачу! — заволновался старик, — Что это за сервис такой, если постоянным клиентам даже счёт оформить не могут.- он с осуждением покосился на парня-кассира. — Даже не думайте! — возмутился Джинён, не хватало ещё, чтобы за него платил сосед, который наверняка живёт не богато.- Я сам заплачу, завтра. Карту найду и заплачу. — А как же ужин? — забеспокоился дед, — Что ты собираешься есть? Джинён попытался припомнить какие припасы остались дома в холодильнике и повёл плечом. — Да есть у меня… — А знаешь что? — вдруг резко просиял старик, — Приходи-ка к нам! Поужинаешь в кругу семьи, моя жена жаркое сварганит. Как надо, по особому рецепту. И с кабачками, и с баклажаном твоим любимым. — Простите, — вежливо склонил голову Пак, — Но у меня работа, сегодня вечером совсем нет времени. — Да плюнь ты на эту работу! — в сердцах воскликнул дед, — Успеешь ещё наработаться. А сегодня лучше отдохни. Придёшь, покушаешь, мы с тобой соджу хорошенечко навернём. — Всё бы вам наворачивать, — проворчал насупившийся кассир, ему явно было завидно слушать такие разговоры, его-то на соджу никто не приглашал, — Вечно жена ваша жалуется… — А ну, цыц! Малой ещё мне нотации читать! — заткнул его старик и с надеждой глянул на Пака, — Придёшь ведь? Джинён смущенно глядел на деда, очень не хотелось невежливо отказывать, но ведь заводить дружбу с соседями он точно не собирался. Это могло повлечь за собой определенные риски. Его могли узнать, могли начать шантажировать или попытаться использовать. — Давай, решайся, — старик легонько похлопал Пака по плечу и тот невольно отшатнулся, давно никто не прикасался к нему. Да ещё так фамильярно. Вот так поддашься уговорам, пойдешь на ужин, а там того и гляди ещё семьями заставят дружить… Хотя какая семья у Пака? Но уж лучше так, чем каждый день напарываться на неуемный соседский энтузиазм. Старика. Его жены. И возможно внука… Джинён мысленно содрогнулся. Нет, таких земных радостей ему точно не нужно. — Я…- начал он, пытаясь на ходу придумать отговорку, — Гостя жду! — пусть старик не думает, что Джинён так уж одинок.- Тонсен должен из Сеула приехать, — конечно, Хван обещал быть завтра, но ведь это так, детали. — Так вместе приходите, — не растерялся старик. Час от часу не легче… — Он у меня застенчивый, чужих боится, — Джинён принялся потихоньку отступать к выходу, пора бы и домой, раз уж клубники не видать как своих ушей.- Так что мы уж как-нибудь так, сами… — Да приходите. У нас тихо, спокойно, никто мальчонку твоего не тронет, — принялся утешать дед. — Вам самим будет скучно, он у меня почти не разговаривает. Не умеет, — Джинён уже не знал как отвязаться.- Отсталый он у меня слегка, странненький… Вам точно не понравится. Дед явно собирался возмутиться, мол понравится, только приводи, но высказаться так и не удалось. Где-то снаружи оглушительно завизжали тормоза, раздался грохот. А потом железный лязг. Будто кто-то прошёлся граблями по листу из жести. Все как по команде обернулись, но за стеклянной дверью ничего подозрительного не обнаружилось. — Это ещё что такое было…- прошептал дед. Ёнсон, который до этого молчал и лишь меланхолично перекладывал оставленные на кассе овощи, безрадостно хмыкнул: — Похоже, кто-то вывеску снёс… «Какой-нибудь обдолбанный наркоман», — предположил Джинён. Но тут же пожалел о своем предположении, потому что стеклянная дверь вдруг отъехала в сторону и на пороге показался виновник лязга и грохота. Его тонсен. Не Хван, конечно, а тонсен настоящий, из родной группы. Некогда родной, тут Пак бы особенно подчеркнул. Хотя к Конпимуку Бхувакулю он испытывал и по сей день очень нежные чувства. Парень он был особенный. И эту особенность можно было заприметить издалека. Не зря этого длинноногого тайского принца мать назвала БэмБэмом в честь любимого мульт-персонажа, БэмБэм был так же силён. Если не физически, то морально. Конечно, на обдолбанного наркомана или на умственно отсталого он не тянул, но людей мог шокировать в радиусе нескольких метров. Потому что обладал искромётной харизмой, которая всегда бежала впереди него и практически орала благим матом. Сегодня жертвой этой искромётности, судя по всему, стала вывеска… — Прошу прощения, я там слегка подпортил вам какую-то железяку, — вместо приветствия выдал Конпимук и снял с носа тёмные очки в золочёной оправе, — Кто тут хозяин? Шокированный Ёнсон молча вскинул руку. — Вот карта, — Бэм лёгким и непринуждённым движением выудил из кармана серебристый прямоугольник, — Спишите с неё сколько нужно на ремонт. И не мелочитесь. — О, привет, хён, — повернулся он наконец к Джинёну. — Чего припёрся? Я тебя не ждал, — хмыкнул вместо приветствия Пак. — Ну, как же, сегодня четверг, — ничуть не обиделся на грубый тон Бэм. — Уже? — удивился Джинён. Бэм частенько навещал его, но он никогда не запоминал в какие именно дни. Конпимук лишь вздохнул, он знал своего хёна лучше чем кто-либо, поэтому снова переключил внимание на присутствующих. — Это для хёна? — кивнул он на россыпь овощей. Старик и кассир синхронно кивнули. — Упакуйте тогда, пожалуйста, я возьму.- улыбнулся Бэм. Обрадованный Ёнсон тут же засуетился, отбивая товар и распихивая зелень по пакетам. Старик долго внимательно разглядывал Конпимука, потом задумчиво крякнул и уточнил: — Это он что ли психованный? — А? — не понял Бэм. — Твой хён сказал, что ты немного того, — серьезно пояснил дед. — Кхм, кхм, — перебил Пак, — Машина открыта? — ему стало ужасно неловко за свои слова. — Открыта, — отозвался Бэм и поспешно добавил, — Ты иди, я всё принесу. Джинён кивнул и поспешно направился к выходу. Хотелось поскорее скрыться от пронизывающих взглядов. — Даже не попрощался, — обиделся старик. — Вы его извините, — улыбнулся БэмБэм и добавил вкрадчивым шепотом, — Это он у меня слегка не в себе. Старик и Ёнсон лишь настороженно переглянулись.

***

      Если бы Джинёну давно, во времена трейни, сказали, что Конпимук Бхувакуль останется его единственным другом, который будет навещать его по четвергам и подвозить до дома на своей тачке, он бы рассмеялся. В то время БэмБэм не был похож на сияющего принца. Он был маленький, хрупкий и сам нуждался в заботе. Но Джинён никогда не умел заботиться о младших. Бэма он не опекал, не приносил ему угощения и не был с ним добрым. Другие хёны с грехом пополам выполняли свои обязательства, а единственное на что был способен Джинён — это мимоходом потрепать по голове. Поэтому он не понимал, за что БэмБэм так ему благодарен? Почему так прилежно выполняет этот еженедельный ритуал. Они никогда не были близки. Наоборот, в пору трейни Джинён был той ещё язвой. Он жестоко подшучивал над младшими, высмеивал их слабости и не раз доводил Бэма до слёз. Во всяком случае Пак помнил только это. Но, похоже, память Конпимука хранила совсем другие воспоминания. Люди вообще забавно устроены — помнят плохое, которое стоило бы забыть, и хорошее, которого и в помине не было. Неожиданно в мысли ворвался знакомый торопливый голос: «Джинёни, но ведь всё было…» Пак даже головой потряс, стараясь прогнать непрошеного гостя. Глянул мельком на Бэма, который теперь прилежно вёл машину не отрывая взгляда от дороги, видимо боялся напороться на ещё какую-нибудь вывеску. — Как наши поживают? — спросил его Пак, чтобы отвлечься. — Да как обычно, — усмехнулся Бэм, — Ёнджэ с Югёмом гнёздышко обустраивают, Джексон новый трек записывает в Америке, Джебом делает вид, что счастлив с новой девушкой. — Новой? — насторожился Пак, было приятно хоть за что-то зацепиться, — А куда старая делась? — Не в курсе, не слежу, — дернул плечом Бэм, вышло несколько раздражённо, но Джинён и не думал его за это осуждать. Когда-то у Бэма с лидером был роман, но потом Джебому приспичило полностью изменить свою жизнь. И он принялся подгонять её под нужные ему стандарты. Идеальные стандарты, в которые, по всей видимости, не вписывался Конпимук Бхувакуль. Со всеми своими золотыми цепями, маникюром и подведёнными розовым глазами. Что ж, по мнению Джинёна Им Джебом жил в прошлом веке… В рамках, которые уже давно никто не соблюдал. — Есть ведь ещё кое-кто, — напомнил Бэм, — Почему про него ты не спрашиваешь? — он метнул на Пака быстрый взгляд. — Мне это неинтересно, — прошептал Пак и отвернулся к окну. Есть темы, которые лучше не задевать. Если не хочешь вновь потерять душевное равновесие. Под шинами зашуршал гравий, Бэм свернул на подъездную дорожку. — Иногда мне кажется, что ты нарочно не говоришь о нём, будто надеешься, что таким образом он исчезнет, — Бэм притормозил и глянул на Джинёна своими ярко-накрашенными глазами, — Только ведь он есть, хён. От этого никуда не деться, — он заглушил мотор и распахнул дверцу. Первым шагнул на улицу. Джинён так и остался сидеть на своём месте, настроение резко упало. Захотелось выгнать Бэма и поскорее остаться в пустом доме. Он даже представил как сделает это. Вот сейчас выйдет, накричит и скажет убираться. И обиженный Конпимук больше уже никогда не переступит порог его дома. Больше никогда не привезет еды и не будет опекать нерадивого хёна. И к лучшему! Он должен быть один! — Бэм, — он захлопнул за собой дверцу и остановился рядом с тонсеном. — Зачем тебе тогда его фотография на каминной полке? — Бэм явно не собирался закрывать тему, — Если ты так его возненавидел, мог и её выбросить. В интернете и так полно его снимков. Джинён медленно набрал в легкие воздух. — Но нет, ты её бережёшь, пыль вытираешь, разговариваешь… Почему? — в глазах младшего вспыхнули злые огоньки. Джинён даже растерялся, того и гляди это его из дома выпрут. — Откуда ты…- сдавленно произнёс он. — Слышал, — отмахнулся Конпимук, он будто сам застеснялся своей вспышки, отвернулся, нетвердой походкой направился к багажнику. Принялся выгружать покупки. Джинён по инерции зачем-то пошёл за ним, ноги двигались на автомате. — Я ведь при тебе никогда…- начал он. — В прошлый раз, — хмыкнул Бэм, — Когда я готовил на кухне. — Я даже не замечал, — он с ужасом попытался вспомнить, что ещё делал при тонсене, но в голове царила полная пустота. Даже ладони взмокли. Вот так и становишься беззащитным, если допускаешь кого-то слишком близко. — Лучше бы позвонил ему и поговорил, — проворчал Бэм, он сгрёб три пакета сразу и со злостью поволок к дому. — Я не могу! — Джинён выдернул у него из рук самый большой пакет и понёс сам, — Не могу! Я скорее сдохну чем… — Но с портретом же разговариваешь! — Он там другой! — выпалил Пак, — Другой, понимаешь? Тот что был в самом начале! А с тем который сейчас…- Джинён замолк. Так и есть, он разговаривает только с тем Марком, которого знает. А тот незнакомец из Лос-Анджелеса совсем чужой. У них нет ничего общего. Больше…       В полной тишине они занесли продукты в дом, закрыли машину. Бэм больше не сказал ни слова. Он больше не обвинял и не злился — словно погас. Потерял интерес. Джинён тоже молчал, но растревоженное сердце отчаянно долбилось по рёбрам. Разговоры о старшем не проходят бесследно. — Иди, сядь в своё кресло, — распорядился Бэм, легко определив на глаз его состояние, — А я тебе что-нибудь принесу. — Кофе? — прошептал Пак. — Молоко, — вздохнул Бэм, — Только молоко. Ты мне ещё пока нужен. — Сильно? — усталым голосом осведомился Джинён. — Не очень, — усмехнулся Бэм, но глаза остались грустными.