Летняя гроза

Темные дождевые тучи закрыли собой потрясающее звездное небо. В глухом лесу довольно спокойно, особенно в чаще. Птицы не пели, волки не выли. Ветер легко колыхал листья деревьев, которые чуть-чуть покачивались от его несильных порывов. У небольшого озера, где водилась рыба, тоже на удивление очень тихо. От того и беспокойно. Близилась ужасная гроза. Обычно, чем ближе гроза, тем меньше спокойствия было в лесу, однако сегодня было по-другому. «Кто в проклятый лес попал - заблудился и пропал! Кто найдет кровавый след, для того выхода нет!» Да, надо сказать, этот лес был очень странным сам по себе. И действительно, в этом лесу нередко пропадали люди. Жители Висконсина обходили проклятый лес стороной, не позволяя приезжим даже думать о лесном походе. Каждый, кто заходил в лес дальше десяти метров, бесследно исчезал. Бывало, если повезёт, со временем можно было отыскать изуродованное до неузнаваемости тело, а если нет, оставалось только гадать, что стало с тем, кто рискнул на свою голову заявиться в пролятый лес. Полиция пыталась обыскать лес, чтобы найти причину, по которой сотни людей пропадали бесследно, но результаты не могли порадовать. Пропадать стали даже полицейские. Кого-то находили мертвым, а кого-то не находили вообще. В общем, как можно было понять, местечко мрачное. Днём в лесу было ещё ничего, а ночью оттуда доносились странные, необъяснимые звуки. Те, кто жили рядом с лесом, жаловались на частые душераздирающие крики и невыносимо громкие вопли. По ночам, после полуночи, было невозможно спать. Люди жаловалась на отчётливо слышные стуки в окно, в дверь. Кто-то говорил, что по ночам была плохая связь и отказывала техника. А один мужчина с пеной у рта доказывал, что однажды увидел в окне жуткого подростка с ненормально широкой улыбкой. По словам пострадавшего, незнакомец был не старше двенадцати-тринадцати лет, имел дикий, безумный взгляд, которым будто просверливал насквозь, кровавую улыбку и огромный кухонный нож. После такой встречи мужчина предпочел навсегда уехать из Висконсина и никогда больше туда не возвращаться. Ни при каких обстоятельствах. Ни-ког-да. Другим пострадавшим оказалась какая-то старушка, что была из тех, кто жаловались на сбой работы техники. В один из дней ей не спалось, поэтому она решила посмотреть телевизор, чтобы заснуть под его шум. То, что бедная, уже давно не молодая женщина, увидела, включив телевизор, повергло ее в неописуемый шок. Вместо привычных новостей на экране виднелся зловещий мальчишка в странном одеянии, похожий на эльфа своими острыми ушами. Из его глаз медленно капала черная, словно нефть, жидкость, что стекала по его щекам и капала на одежду. Сам мальчишка ничего не говорил, нет. Он так же, как и подросток с изрезанным в кровь ртом, молчал, просверливая жертву своим взглядом. Бедная старушка от страха упала в обморок, а на утро избавилась от телевизора, поклявшись самой себе больше никогда не смотреть его. Можно было бы бесконечно перечислять подобные случаи, но, пора остановиться. Случаев слишком много, всех не перечислить. Однако стоит добавить, что население Висконсина значительно уменьшилось. Люди покидали родные дома, чтобы не дай бог не встретить случайно кого-то, от встречи с которым будет потом плохо. Боялись. – Страх... Вот, что действительно интересно. – неожиданно прервав длительную молчаливую прогулку по лесу, который люди называли проклятым, задумчиво сказал Джек, после оглянул быстрым взглядом затянувшиеся тучами небо. – Правда? Чем же? – чуть наклонив голову на бок, с легким интересом спросил Тоби, зевая от усталости. Вдруг прогремел гром. Напарники переглянулись. Надо было поспешить домой или найти убежище, если не получится успеть дойти до дома. – Страх - это интересная реакция нашего мозга на стресс или возможную опасность, верно? – с некой насмешкой в интонации снова спросил Безглазый. – Верно. – ответив, Роджерс предпочел прибавить темп шага, чтобы не попасть под дождь. – Но к чему ты это начал? – Я просто давно заинтересовался этой темой... – несколько уходя от вопроса, ответил Найрас, неловко почесав затылок. – Самое интересное то, что каждый по-разному, даже, бывает, индивидуально, реагирует на стресс... Потому что все люди разные... В отдельных местах мы все взаправду индивидуалисты. – Что-то тебя сегодня потянуло на серьезнейшую философию... – лениво сказал юноша, сворачивая за угол. – Нам следует поторопиться. Не хотел бы я промокнуть... – Мы все равно не успеем, можешь даже не стараться. – равнодушно хмыкнул мужчина, глядя на попытки напарника успеть до начала дождя. – Если будем медлить, то, конечно же, не успеем. Если идти быстрым шагом или ещё лучше - бежать, а не рассуждать на тему, кто и как пугается, то успеть вполне реально. Вот увидишь, успеем! – Ох уж этот подростковый максимализм... – хихикает Джек, тут же добавляя: «и давно ли семнадцать лет ощущается как двенадцать?» – У нас всего два года разница! – возмущается Тоби. – И давно ли девятнадцать лет ощущается как семьдесят пять? Начался ливень. Тяжёлые дождевые капли шумно падали на ветки деревьев, на траву, на грибы. Одежда стала быстро намокать. Повисло неловкое молчание, которое первым прервал Безглазый. – А кто-то говорил, что мы успеем... – Я говорил, что если ускоримся, то успеем! Сейчас уже бесполезно спорить... – тяжело вздохнул юноша, протягивая руку вперёд, чтобы ощутить напор дождя. – До дома уже не успеем, однако здесь неподалеку есть упавшее дерево, на которое мы с Джеффом совсем недавно положили разных веток и листьев, соорудив небольшой шалаш. Там и сможем укрыться от ливня, пока тот не прекратится. – сказав, Найрас взял Роджерса за руку, как можно быстрее ускорив шаг, стремительно перерастающий в бег. Прошло пять минут и вот, странное сооружение, именуемое шалашом, стало виднеться. Упавшее небольшое дерево послужило основой для шалаша. Ствол подняли и наклонили, заставив опереться на другое дерево, а затем положили на него разных веток, некоторые из которых скрепили веревкой, присыпали листьями, а дырки утрамбовали мхом, чтобы влага не проникала в шалаш. Со стороны это выглядело очень даже симпатично и вполне приемлемо. Внутри было довольно тесновато для большой компании, но два человека там могли чувствовать себя достаточно неплохо, хотя топоры всё-таки пришлось оставить снаружи. В шалаше сухо и даже тепло. Летом почти никогда не бывает холодно, но некоторые дожди все равно бывают прохладными. С мокрых волос небыстро стекали капли. Одежда промокла насквозь. – И всё-таки... – сняв маску с лица и положив ее рядом с собой, мужчина устало лег на землю. – Насколько далеко готов зайти человек, испытывая страх? – Думаю, достаточно далеко, чтобы потерять границу между дозволенным и запретным! – несколько возмутился Тоби, поворачиваясь к напарнику. – Слишком уж хорошо я тебя знаю... К чему ведёшь? – Я знал, что ты это скажешь. С тех пор, как Джефф по понятным только ему причинам стал сближаться со мной, я стал за ним внимательно наблюдать. Этот человек полон непредсказуемости и самого настоящего безумства во всей ее красе. – Гм... Знаю такого. – кивнул юноша. – Лично не общался, да и желанием не горю. – Он, находясь в безумии, может натворить что угодно. Безумие притупляет тот самый страх, который зачастую спасает нас от неприятностей. – продолжал Джек, рассматривая потолок шалаша. – Но когда безумие заканчивается, приходит осознание. Осознание того, что ты успел натворить в припадке. Его реакция на его же действия и поступки меня забавляет. Он судорожно хватает себя за волосы, тяжело дышит, смотрит в пол. Бывает, падает на колени, начиная истошно орать, пока я не подойду и не заговорю с ним. – Ну и друзья же у тебя... – удивляется Роджерс, ещё раз убеждаясь в том, что поступил правильно, когда не решился заговорить с Убийцей. – Да, вот с такими общаюсь. – привстав с земли, ответил Найрас. – У Джеффа будто бы одна стадия безумства сменяется другой, в которой ему будто бы плевать, кому вредить: другим или себе. Один раз, находясь в таком припадке, он набросился на меня, пытаясь прикончить. Благо, я сумел выхватить у него нож, иначе мог бы попрощаться с жизнью. Другой раз, он ни с того ни с сего воткнул себе в ногу нож, после чего истерично орал, пока опять же я не пришел. – Я так понимаю, селфхарм - это способ тебя призвать? – усмехнулся юноша. – А если я порежу руки, ты придёшь ко мне? – Ради того, чтобы навсегда избавить тебя от этой дури, приду. Вновь прогремел гром. Ливень все не прекращался. Где-то вдалеке сверкнула молния. Прохладный ветер усилился. – Я же не почувствую боли. Для чего ты мне станешь помогать? – с заинтересованностью спросил Тоби, глядя на напарника. – Резать глубоко я не стану, жить хочется. – Тебе-то, может, и не больно. Мне будет больно от того, что ты себе навредишь. – с привычным спокойствием отвечает мужчина, нежно проведя ладонью по чужой щеке. – И как же ты будешь избавлять меня от «дури»? – Любовью. – с какой-то особенной теплотой говорит Безглазый, чуть заметно улыбаясь. – Только она способна излечить неизлечимое. Избавить от того, от чего, кажется, невозможно избавиться. И вдруг на душе стало как-то непривычно легко. Какая-то давно знакомая пустота в душе заполнилась чем-то иным, незнакомым. Это было приятное волнение, смешанное с любовью и чем-то тягостно желанным. Юноша с особым восхищением смотрит на Найраса горящими глазами, словно осознание тех слов о любви пришло только сейчас. Ненавидеть было всегда проще, чем любить, и Роджерс это знал. После убийства отца в жизни Тоби произошли существенные изменения. В тот роковой день его жизнь просто поменялась на сто восемьдесят градусов. И все. Рутинную, спокойную, тяжёлую и скучнейшую жизнь без общения с людьми пришлось променять на постоянный риск, убийства зачастую против воли, в каком-то смысле беспризорничество и ежедневный страх вместе с паникой. Из домашней, уединенной жизни юноша попал в социум. Безумный социум. Ах, как долго не получалось влиться в коллектив. Всех шарахался, избегал. Общаться выходило только с нынешним Хозяином его разума, Слендерменом. И то, тот не мог говорить, как нормальный человек, поэтому его голос был слышен в голове, от чего было ощущение, словно Тоби вновь сходил с ума. Присутствие Хозяина ощущалось как галлюцинации, поэтому общаться с ним очень не нравилось. Было страшно, но ничего поделать было нельзя. Возможно, Роджерс так и остался бы общаться только со Слендерменом, если бы в один прекрасный день к нему не подошел Джек, поинтересовавшийся необычной болезнью юноши. – Ты правда не чувствуешь боли? – Физической - нет. Морально я устал страдать. И да, Джек стал отдушиной в жизни пострадавшего. Юноше стало гараздо легче, когда в его жизнь заявился кто-то реальный, не являющийся кем-то кошмарным или галлюцинацией. Дни и ночи стали куда интереснее, вернулось желание жить. – Я... – перебив свой поток бесконечных мыслей, Роджерс, слегка краснея и смущаясь, приблизился к лицу мужчины. – Спасибо тебе... Безглазый только как и всегда добродушно хмыкнул, мягко улыбнувшись. Найрас всегда ценил эти короткие, но такие ценные моменты, из которых и состояла вся жизнь. Тоби наклоняется к Джеку, нежно целуя в губы. Их общение ещё до отношений всегда было каким-то особенно чувствительным. Мужчина относился к Роджерсу с особым трепетом и осторожностью, понимая, насколько последнему нелегко вновь учиться доверять и любить. И это правда тяжело. Тяжело учиться любить после того, как бо́льшую часть жизни ненавидел. У юноши не было причин для любви, зато сколько причин было для ненависти. Ещё в детстве дети его травили, подарив неприятную кличку, связанную с одной из его болезней. Отца Тоби ненавидел всегда. А после аварии и смерти сестры ненависть только стала сильнее. И вдруг, после стольких лет ненависти, юноша наконец нашел того, с кем забыл о таком слове, как «ненависть». Неудавшийся врач-хирург не сможет излечить тело, но сможет вылечить душу. Нежный поцелуй перерос в более страстный. Мокрую одежду хотелось друг с друга буквально содрать без церемоний. Прохлада на улице, жар от поцелуя и мокрая одежда заставляли ощущать гараздо бо́льшее желание сплетения тел, чем обычно. Возможно, это могло перерасти во что-то большее, если бы дерево, располагающееся не так далеко от шалаша, с шумом не упало. Неожиданный звук напугал партнёров, заставив с осторожностью выглянуть из убежища. – Дерево свалилось. – с облегчением выдохнул Джек, возвращаясь в шалаш. – Когда же этот ливень закончится... – А почему оно свалилось?.. – беспокойно спросил Роджерс, забрав на всякий случай топоры в шалаш. – Это Слендермен к нам приходил напомнить, что ты несовершеннолетний. – отшутился Безглазый. – Интересно, а у него вообще есть какие-то слабости? – Слабости? – чуть искаженным хриплым голосом задал вопрос юноша. – Ты о чем это? – Ах... У каждого из нас есть свои слабые места. И если ударить по ним, вполне можно убить... – задумчиво рассуждал Найрас, не сразу заметив перемены в поведении Тоби. – Если, например, человека ударить в виски, можно убить. А куда нужно ударить Слендермена, чтобы убить? – Играть со мной вздумал, щенок? – на повышенных тонах вдруг заговорил Роджерс. – Ты чего? – настороженно спросил Джек, отодвинувшись от партнера. В ответ раздался безумный смех, от которого мгновенно заболели уши. Мужчина напрягся и медленно потянулся одной рукой к карману джинс, чтобы достать скальпель, но... Не успел. Юноша, будто дикий шакал, напрыгнул на Безглазого, прижав к земле. Глядя на того безумными глазами, Тоби, взяв топор, замахнулся, но получил сильный удар кулаком в голову, от которого потерял сознание. Минут через тридцать минут очнулся. Приложив ладонь к голове, со злобой проговорил все таким же жутким, искаженным голосом: «следующий раз окажется для тебя смертельным, если не успокоишься». От своих же слов юноше стало не по себе. Он заткнул себе рот обеими руками, напуганно глядя на Найраса. – Вот как. – равнодушно хмыкнул мужчина. – Я уже и позабыл, что ты Прокси и что твоя воля полностью подчинена Ему. – Пожалуйста, прости... – дрожащим голосом стал срочно извиняться Роджерс. – Нет-нет, все в порядке. – спокойно сказал Безглазый, ласково потрепав чужие волосы, что успели чуть-чуть подсохнуть. – Просто Он мне ненавязчиво намекнул, кто здесь Хозяин леса. Все хорошо, не переживай. Ты ни в чем не виноват. Ты всего-навсего одна из Его многочисленных жертв, вынужденных беспрекословно подчиняться Ему. Юноша виновато опустил глаза. Прижав ноги к груди, перевел взгляд на листья молодых, ещё маленьких деревьев, которые колыхались из-за ветра и прогибались от тяжёлых дождевых каплей. – Так вот каков Хозяин леса в страхе... – вновь задумывается Джек. – Страх - действительно удивительная реакция... – Умоляю, прекрати! – взмолился Тоби, придвинувшись к партнеру. – Ты выжил исключительно по Его воле! Если бы ты Его чуть больше разозлил, Он бы тебя убил так быстро, что ты бы даже не успел среагировать! Пожалуйста, послушай меня! Я, остальные Прокси и весь лес на Его стороне! Мы.. мы все всего-навсего его марионетки... Я не выдержу, если ты пострадаешь, Джек! Особенно, если по моей вине... Я не переживу твоей потери! Я буду страдать, мучаться, а Он мне даже умереть не даст! Мужчина обхватывает тело Роджерса обеими руками, крепко обнимая и прижимая к себе. – Я тебя понял, Тоби. Я тебя понял... – заботливо поглаживая юношу по спине, успокаивал Безглазый. – Обещаю тебе, больше не буду подвергать свою жизнь и твое психологическое здоровье опасности. И он сдержит обещание. Найрас был давно не маленьким ребенком и отчётливо понимал, насколько любое живое существо может быть опасно в страхе. Вскоре гроза закончилась. После дождя всегда хорошо и легко дышится. Утром, скорее всего, будет лёгкая прохлада и туман. Напарники наконец смогли покинуть шалаш. Взявшись за руки, они не спеша побрели к дому, разговаривая о чем-то легком. После того, что случилось в шалаше, было немного неловко, но все же хорошо. – .. люблю летние грозы, – сказал мужчина. – после них всегда так хорошо...