Бал у Геринга шел с размахом. На чествование воздушных героев люфтваффе из Африки собрался весь свет Берлина. Блистала зала, шампанское, деликатесы, дамы в мехах и бриллиантах – все было в изобилии. Между гостями шарахались огромные немецкие доги, которые с грустными глазами взирали на всякого у кого в руке была какая-то еда, хотя по их откормленным, заплывшим бокам было ясно, что голодать им никогда не приходилось. Под стать собакам был и хозяин вечера, бывший ас первой мировой, чье брюхо сейчас не поместилось бы ни в одну кабину боевого самолёта, громогласно объявлял тосты, махал своим сияющим маршальским жезлом и то и дело вытирал салфеткой выступающий пот. Мужчины в основном были в мундирах, серо зеленых – военных или мышасто серых – ССовских. Редко попадались чиновники во фраках. Все было на высшем уровне, все чрезмерно и помпезно.
И эта декадентская обстановка угнетала молодого пилота Ханса Марселя, привыкший к суровым условиям пустыни он смотрел на эту вычурную вакханалию и про себя негодовал. Хотелось содрать с мундира золотой значок, который недавно ему вручили, швырнуть в чью ни будь высокомерную морду и тотчас убраться из этого дворца. Конечно, сделать этого он не мог и с тоскливой физиономией болтался туда-сюда по залу, разглядывая народ, и вяло пожимая изнеженные ладони кабинетных вояк, увешанных орденами.
Сюда он ехал имея цель хорошенько напиться, выхватить какую ни будь разбитную девицу, да и завалиться с ней в номера. Не тут-то было! Местные девицы, если и обращали на него внимание, то стоило им начать кокетничать, как немедленно откуда ни возьмись являлся ихний папаша и оттаскивал дочку подальше от лихого героя пустыни всем видом показывая, что он птица не их полета. Бабы в бриллиантах были для него слишком взрослые, хотя некоторые старательно подмигивали Хансу, что вышибало у него пот от брезгливости. Раньше в таких обществах было немало красивеньких геев. А что? В пустыне с женским полом всегда было не густо, и Марсель с товарищами ни раз помогали друг другу по-товарищески. Но миленькие жеманные мальчики пропали вместе с Рёмом, остались только старые генералы, которые были еще противнее баб в бриллиантах.
Ханс совсем приуныл и решил уже потихоньку линять из этих интерьеров, пока еще не закрылись в Берлине кабаки и оттуда не разобрали всех хорошеньких барышень. Он стал бродить по замку изображая интерес к натыканным по всем стенам картинам и потихоньку искать выход. Мало по малу он удалился от гудящего зала настолько, что вокруг него стало совсем тихо. Вдруг до него донесся приглушенный шепот, он по началу не стал прислушиваться, потому что уже успел подслушать жуткие разговоры ССовцев, но любопытство взяло верх. Тем более, что говорили не о концлагерях, прелестный юношеский голосок жаловался на то, что устал тут находиться и хочет домой. Их с Хансом желания совпадали, и пилот решил подглядеть, авось получиться прихватить товарища и удрать отсюда вдвоем. Он аккуратно заглянул в небольшой кабинет с камином, и вначале вздрогнул, увидев широченную фигуру и белесый затылок главы Имперской безопасности Гейдриха. У Марселя мурашки побежали по коже, но он пересилил себя и снова посмотрел. Рядом с Гейдрихом стоял очаровательный юноша с грустными большими глазами и капризно поджатыми губками, он резко выдыхал и требовательно говорил:
- Я устал! Что мне от этих пилотов? Я ничего не смыслю в самолетах.
Ханс удивился: «Ничего себе! Мальчишка, кажется, совсем не боится этого зверюги. Неужели такой смелый?»
Гейдрих в ответ мурлыкал своим гнусавым голосом, уговаривая:
- Не желаю ничего слушать, дорогой, при твоей должности бывать на таких мероприятиях необходимо.
- Не хочу! – юноша не унимался и даже стал немного притоптывать ножкой: Тут один старший состав и эти сопливые пилоты! Мне скучно!
«Сопливые пилоты?» - рассердился Ханс: «Ты себя то в зеркале видел? Интересно, кто вот этот избалованный идиот? Гейдрих с ним очень любезен отчего то.»
- Ох, Вальтер! Неужели совсем тебе не с кем поговорить? А Штирлиц? – шеф всех силовых ведомств нежно погладил мальчика по щеке: Еще два часа, детка. Хорошо? И мы уедем. Сейчас никак нельзя, Гиммлер еще тут.
«Вальтер, значит. Красивое имя» - юный герой все дальше высовывался из-за двери, стараясь получше разглядеть спесивого друга Гейдриха: «И сам он хорошенький! Стройный. Дааа, очень хорошенький!»
Ханс от любопытства сжал губы легко улыбаясь уголками рта, но внезапно глаза его сделались больше, и он замер, увидев, как Гейдрих обхватил парнишку руками, и, прижав к себе, жадно поцеловал в губы.
«О-хо-хо!» - на подкосившихся ногах Марсель отполз от кабинета подальше: «Вот это поворот! Вальтер этот любовник Гейдриха. Не хило! Белобрысая каланча нашел себе милашку. А что если?»
Мысль, которая влетела ему в голову вначале Ханса испугала, но смелый летчик в миг избавился от страха и стал раздумывать: «Вот бы подлезть к этому Вальтеру под одеялом! Он, похоже, с характером и, надо полагать, искушен в таких делах. А Гейдрих пусть умоется. Парнишка вон заскучал, надо было лучше следить». Он окончательно уверился в своем безумном плане и стал подстерегать Вальтера в засаде. Ждать пришлось недолго, начальник Имперской безопасности под руку привел своего печального красавчика в зал, подвел к Риббентропу и оставил там, галантно поклонившись на прощание. Потом вальяжной походкой отправился к кругу высших нацистских бонз. Ханс проводил его взглядом и взял несчастного одинокого Вальтера в прицел.
- Добрый вечер, господин! – он спикировал так внезапно, что парень вздрогнул: Позвольте представиться, я – Ханс Йоахим Марсель! Лейтенант люфтваффе!
Выпалил и немного выпятил грудь, что бы Вальтер заметил значок за множество одержанных побед и сразу понял, что Ханс тут не случайный гость, а тот, в честь кого все и организованно.
- Вальтер Шелленберг, глава шестого отделения РСХА, оберфюрер – несмело пробормотал смущенный юноша и пожал протянутую ему руку.
«Ого! Он подполковник?!» - присвистнул про себя Марсель: «Ничего себе! А ручки то какие мягкие!»
Субординация и дисциплина – вещи, на которые Ханс откровенно плевать хотел, и в этот момент звание сероглазого красавчика его не остудило, как и его высокая должность, и близость к телу самого Гейдриха.
- Замечаю, что вам тут скучно, подполковник. Или нет? – он одним движением схватил с проплывающего мимо подноса пару бокалов с шампанским и предложил один новому знакомому.
- Действительно, мне немного неловко – со вздохом признался Шелленберг: Я не интересуюсь самолетами, и не особенно люблю шумную толпу.
- Идемте пройдемся! Тут множество занимательных картин. Любите картины?
- О да! Я интересуюсь искусством. Особенно люблю Тициана! Его изображение света великолепно! Как вы думаете?
«Ой нет! Эстет? Ну, а в принципе, чего я ждал? Тицидан какой-то» - Ханс незаметно поморщился и стал прикидывать в голове что ему известно про художников, вспомнил только Джоконду и Тайную Вечу.
- Я просто люблю смотреть, особенно в художниках не разбираюсь.
Он не оглянулся на Вальтера после этих слов, но был готов голову отдать на заклание, что тот презрительно закатил глаза.
- Ну что ж, хотите посмотреть на Ван Гога? Тут есть подлинник.
- Буду рад! – тут же радостно соврал Ханс.
Они медленно пошли по коридорам, Вальтер то и дело останавливался, указывал на какое-то полотно и говорил, по всей видимости, что-то умное, но Марсель слушал в пол уха, хотя и многозначительно поддакивал. Коллекция маршала его не интересовала, в отличии от гибкой фигурки Шелленберга. Выпитое за вечер давило на мозги и оживляло разные органы пониже пояса, а еще перед глазами стоял тот поцелуй, как Гейдрих сцапал своими лапами изящную талию и мыча прижал к себе беззащитного, послушного оберфюрера. «Вот бы и мне так!» - руки летчика уже понемногу стали тянуться к ничего не подозревающему разведчику, сквозь пелену похабных мыслей, Ханс вдруг разобрал слова Вальтера:
- Ну вот и он! Как интересно художник поместил одинокую фигуру в центре большого светлого пространства! А тросы моста тянуться к женщине, будто бы она марионетка. Это невероятно! Наверное, скрытое безумие смогло обнажить гений автора. Мне очень нравиться!
«Ну и мазня! Дети так рисуют» - Ханс хорошенько пригляделся к картине и нахмурился: «Ему это нравиться?!»
Любого другого он бы тут же поднял на смех и не стесняясь в выражениях, высказал о картине все что думает, но сейчас ему требовалось понравиться Вальтеру, поэтому Марсель собрал на своей ухмыляющейся роже задумчивость и изрек:
- И кирпичи хорошо нарисованы, видно, что крепкий мост.
Шелленберг хихикнул:
- Занятное замечание. Вы, похоже, знаток архитектуры.
- Немного разбираюсь – важно согласился Ханс.
- Так вы летаете по Африке? – Вальтер застенчиво улыбнулся и стал интересоваться: Наверное, я глупость скажу, но я слышал, что в разгар дня там настолько жарко, что яйца можно поджарить без огня на раскаленном металле?
- Истинная правда! Температура поднимается до шестидесяти градусов, там не только яйца, и задницу можно поджарить, если без штанов на железо сесть.
Сказал и призадумался: «Че я несу?» и в подтверждении его догадки Вальтер немного отошел от него и дрогнувшим голосом сказал:
- Я другое имел в виду.
Щеки разведчика немного покраснели, он отвел взгляд и смущенно дергал носом, хотя ротик его кривился в улыбке. Ханс не стал терять момент, уверенно шагнув к нему, он заглянул в пронзительные серые глаза:
- В Африке восхитительные закаты, Вальтер! Небо как будто взрывается розовым, на месте уставшего солнца горит пламя уходящего дня, а фиолетовые облака, снизу подсвеченные оранжевым и красным, выше становятся все темнее и сливаются с бесконечным космосом. Особенно невероятно на это смотреть из самолета.
- Как это должно быть красиво! – с придыханием прошептал Шелленберг, не отрываясь глядя в голубые глаза летчика.
- Я видел сотни закатов, но ни один не был более красив, чем вы.
Ханс резко подался вперед в попытке выкрасть поцелуй, но разведчик отстранился:
- Вы что это? Разве так можно?
- Как трудно перед вами устоять! Прошу! Один. И я отстану!
- Да я вас старше! И вообще. Я же не девушка, что вы выдумали?
Шелленберг быстро моргая спохватился и поторопился уйти, Ханс не привык сдаваться и вполголоса заметил:
- Гейдрих, видимо, не знает, что вы не девушка?
Это тут же остановило Вальтера, он обернулся и в глаза его мелькнул страх:
- Как вы узнали?
- Видел.
- И … и чего вы хотите?
- Я же сказал!
Ханс, самодовольно улыбаясь, подошел к напрочь растерявшемуся Шелленбергу и став очень близко прошептал ему на ухо:
- Один поцелуй. Не бойтесь, я не собираюсь болтать о вас с начальником. Я простой летчик, который любит приключения и ласки от прекрасных созданий. Не отказывайте мне, прошу.
- Ну, что ж. Хорошо!
Вальтер стал комкать пальцы и озираться по сторонам опасаясь, что кто-то может застать их вдвоем, и внезапно в одну секунду дернулся вперед и чмокнул Марселя в щеку.
- Ну вот.
Он мило улыбнулся и уже собрался пойти к выходу, но возмущенный летчик схватил его за руку:
- Нет, нет! Так не пойдет!
- Что вам еще?! Вы, кажется, просили поцелуй.
- Именно! А что это было? Не очень-то честно так хитрить!
- Придите в себя! – Вальтер вырвался и отбежал на безопасное расстояние.
Ханс тут же бросился за ним:
- Вы так просто не сбежите!
Он схватил худого юношу, как и хотел, и прижался к нему:
- Настоящий поцелуй!
- С ума сошли? А если кто-то узнает? Да вы до Африки не доедите, Гейдрих вас уничтожит!
Вальтер горячим шепотом говорил быстро и в то же время старался вывернуться из сильных рук пилота. Марсель храбрился:
- Не хватало мне его бояться! Я каждый день готов к смерти.
Довольно! Он обхватил плечи испуганного Шелленберга и прильнул губами к его нежному ротику, настойчиво толкнул внутрь него язык и тут же ощутил вкус прохладной слюны разведчика. Бедный Вальтер застонал от внезапного порыва нахального мальчишки, но противиться не стал, у него закружилась голова от нахлынувшего удовольствия, когда Ханс все-таки ослабил хватку, он едва устоял на ногах. Прилив крови опалил щеки, от сильного волнения он закрыл лицо руками и отступил на пару шагов:
- Ну вот и все, надеюсь вы довольны. Прощайте.
- Взгляните на меня хоть! Вальтер!
Но он не слушал. Выбежав из кабинета, Шелленберг в замешательстве забыл куда ему идти, сердце сильно колотилось. Опасаясь, что Марсель последует за ним, он побежал сам не зная куда, надеясь все-таки найти бальный зал и затеряться там, а еще лучше тут же уехать и больше не вспоминать об этом непозволительном моменте.
Проклятый замок не кончался.
Коридоры, кабинеты, гостиные. Вальтер потерялся в лабиринте замысловато построенного жилища рейхсмаршала, он сел на первый подвернувшийся диван, сердце потихоньку успокоилось и можно было спокойно подумать. «Куда я бегу?» - он огляделся, вокруг на стенах висели чучела животных: «Это, по-моему, охотничье крыло? Так значит, мне нужно вернуться и … ». К щекам опять подобралось тепло. «Глупый пилот! Какой же наглец!» - он нервно шмыгнул носом и словно наяву снова почувствовал теплые, крепкие ладони на своей пояснице и тут же смягчился: «Он милый. Такой дурак! Пристал ко мне». Теперь ему захотелось пойти назади столкнуться с пылким летчиком, и пококетничать с ним, а может быть и еще раз поцеловаться. Вальтер поспешил найти Марселя, когда вдали мелькнула знакомая фигура он выкрикнул:
- Ханс! Постойте! Побудьте со мной еще!
Человек в конце коридора замер и обернулся, это был Штирлиц, он пожал плечами:
- Я, за тем вас и ищу, оберфюрер, чтобы быть с вами и никакие Хансы вокруг не околачивались. Группенфюрер меня направил. Ваше внезапное отсутствие его не мало взволновало. Можете объяснить, как так совпало, что вы испарились с приема вместе с тем лейтенантом?
- Вы ослышались, я сказал Макс – попробовал отговориться Шелленберг, голос выдал его волнение: Я показал летчику картину Ван Гога, он интересовался.
Штирлиц с усмешкой хмыкнул в ответ. Когда они вошли в зал, он тут же вернул Гейдриху любимчика. Тот сквозь зубы спросил:
- Где ты был? Что за поведение? Я должен искать тебя по всей этой халабуде?
- Прости … Простите, группенфюрер.
- Где этот говнюк, с которым ты улизнул? Что он делал?
- Он разглядывал картины, я показал ему некоторые редкие полотна. И почему вы меня допрашиваете в таком тоне?
Вальтер повысил голос от чего Гейдрих мягко тронул его спину, чтобы он успокоился и их разговор никто не услышал. Убедившись, что их перешёптывания не привлекли ничьего внимания, он нагнулся пониже и прошипел:
- У меня где-то на лице есть надпись «идиот»?! Ваши волосы, Вальтер, они взлохмачены на затылке. Не заметили? Вы волнуетесь и кончики ваших ушей краснеют. Вы мне явно врете и сами этого боитесь. Сейчас же признавайтесь!
Шелленберг обернулся и жалобно посмотрел в глаза начальника:
- Давайте уедем! Вы обещали. Клянусь, по дороге я все расскажу.
Гейдрих внимательно всмотрелся в его лицо, потом задумчиво отвел взгляд и кивнул сам себе:
- Понятно.
Он не сразу смирил злость, долго думал о чем-то раздувая ноздри от ярости, наконец быстро огляделся и подозвал Штирлица:
- Найдите мне этого Ханса! Хочу поздравить с награждением.
По его голосу сразу было понятно, что планирует он явно не доброе. Вальтер незаметно сжал его руку и зашептал:
- Не надо! Ничего не случилось. Почему вы мне не верите?
- Случилось, дорогой, случилось, но твое наказание можно отложить, а вот с тем ублюдком я рассчитаюсь немедленно.
Вальтер обеспокоенно переспросил:
- Наказание?
Гейдрих отозвался раздраженно:
- Почему я вижу страх на вашем лице? – он всегда переходил на «вы» согласно степени серьезности ситуации, чем больше он злился, тем официальнее звучал его тон: Говорите по хорошему, что между вами произошло!
- Один поцелуй, больше ничего! – Шелленберг выпалил это на одном дыхании и на всякий случай сделал шаг в сторону от своего шефа. Он ждал, что Гейдрих сейчас сорвется, не глядя на то, что вокруг народ, но тот сдержался, только красные пятна проступили на бледных щеках.
Вернулся Штирлиц, он молча кивнул показывая, что все готово и нужно следовать за ним, начальник Имперской безопасности сильно выдохнул и быстрым шагом направился к огромной распахнутой двери ведущей в коридор. Вальтер кинулся следом. Когда шум толпы немного стих, Гейдрих вдруг резко обернулся и с болью в голосе спросил:
- В чем дело, Вальтер?! За шесть лет я вам надоел, что вы стали растрачивать себя на случайных парней? И часто вы так развлекаетесь у меня за спиной?
От этих наполненных обидой и разочарованием слов, Шелленбергу стало невыносимо стыдно, он бросился на грудь начальнику и уткнулся в нее лицом:
- Я сам не понял, как все случилось! Никогда со мной такого раньше не было! Он меня запутал.
- Раньше не было? – недоверчиво переспросил Гейдрих: Это в смысле, раньше я вас не ловил на горячем? Так, да?
- Да будет вам! Мне, итак, уже тошно.
Вальтер задрал носик и требовательно стал смотреть в лицо шефу, которое вытянулось от недоумения:
- Ну ничего себе! Прощу покорнейше простить! – Гейдрих рассмеялся от удивления: Мой милый Вальтер всего то опозорил Управление на все люфтваффе, а я уже раздул историю!
- О чем вы говорите?!
- Не заставляйте меня пожалеть о том, что я вам выдал столь высокий пост, ваша наивность меня уже пугает. Сами подумайте, этот наглец обязательно начнет хвастаться, как только вернется в гарнизон и все дойдет до Роммеля, а потом и до Геринга! Ох, Вальтер – он схватился за голову осознав до конца чем все может обернуться: Ну почему вы такой легкомысленный?! Даже чего не было, он досочиняет, а дальше слух о том, как пилот поимел высокопоставленного эсэсовца рухнет на нас как лавина.
Шелленберг забеспокоился:
- Между нами не было ничего! Он сам меня схватил! Я только поцеловал его в щеку и хотел уйти, но он не дал.
- Как же он тебя остановил? Почему ты не мог уйти?
- Он нас видел
Вальтер вздохнул и отошел к стене, неосознанно изучая пальцами фактуру дорогих обоев. Гейдрих нахмурился:
- Кого нас? Стой-ка! Он видел, как я тебя целовал? Так что ли?
- Так и было.
- Но подожди – высокопоставленный нацист выпрямился во весь свой внушительный рост и упер руки в бока: Он что, не знает кто я?! Он сознательно бросил мне вызов начав к тебе приставать? – его лицо тут же просияло от лихорадочной улыбки, а прозрачные глаза загорелись дьявольским огнем: А знаешь, мне начинает нравиться этот безумец! Клянусь, если кто-то другой, кроме меня убьет его, это затронет мое самолюбие!
Из глубины коридора кашлянул Штирлиц, он все это время на расстоянии наблюдал за развернувшейся драмой и решил уже вмешаться:
- Господа, паренек там опрокидывает бокал за бокалом, если желаете с ним говорить, то лучше бы вам поторопиться, пока он еще в здравом уме, хотя тут я до конца не уверен.
Гейдрих с готовностью пошел к нему, но Вальтер запротестовал:
- Я не хочу скандала, никуда не пойду!
Вместо уговоров Гейдрих подхватил его под локоть и насильно поволок за собой, несчастный юноша стал упираться:
- Оставьте меня! Я не хочу в этом участвовать.
Но его никто не слушал, начальник веселым тоном возразил:
- Какое совпадение! Я тоже не хотел в этом участвовать, но вы меня не спрашивали.
Марсель, тем временем, отыскав себе укромный уголок в библиотеке, сидел за тяжёлым, замысловато украшенным столом, и представлял себя лордом. Он болтал вино в бокале, понемногу отпивал и разглядывал окружавшие его фолианты. «Досада!» - ему было смертельно скучно: «Надо же было застрять тут. И Вальтер сбежал. Надо было догнать его и где ни будь зажать в углу». Ханс развалился в кресле, запрокинув голову и стал представлять манящие прелести Шелленберга, избавленные от одежды. Ладонь сама собой потянулась к паху и стала понемногу там поглаживать. В штанах становилось тесновато, по телу потекло приятное тепло, голова стала легкой, будто ее набили ватой. Он так глубоко погрузился в фантазии, что не услышал шагов в коридоре, а потому подпрыгнул как от пощечины, когда щелкнула ручка на двери и она открылась. Вошел Гейдрих. По его вытянутой физиономии нельзя было предсказать, что у него на уме, хотя по застывшему как у статуи взгляду становилось ясно, что что-то недоброе. Окончательно с толку сбивала радушная улыбка на бледном лице. За ним в дверях появился полковник в мышастой форме с благородным, прямым взглядом, который за плечо придерживал замирающего от испуга Вальтера.
Ханс несмело поднялся и отдал нацистский салют. Он не хотел, но вид главы Имперской безопасности его заставил. Мужчина внушительного роста с развитыми хищными инстинктами, был способен одним своим появлением внушать страх и послушание. Гейдрих оглушительно щелкнул каблуками и по-военному поздоровался резким кивком, потом сцепил ладони с длинными тонкими пальцами и мягким, гипнотизирующим голосом заговорил:
- Сегодня я поистине преисполнился гордостью за наши воздушные силы, лейтенант. Я слышал за вечер не мало чудесных историй о смелых подвигах. И вы оказывались участником большинства из них. Я вас поздравляю!
Он протянул руку Марселю, тот ее пожал и почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Гейдрих словно забрал у него все силы одним прикосновением. Ханс растерянно смотрел на Вальтера и не понимал к чему все идет, он был готов скорее к хорошему удару в нос, но точно не к тому, что его сейчас начнут нахваливать.
А Гейдрих продолжал петь свои дифирамбы, прохаживаясь вокруг стола и растерянного пилота. Со стороны было похоже, как белая акула кружит вокруг зазевавшегося тюленёнка, а тот с интересом разглядывает режущий водную гладь плавник и не замечает распахнутой пасти, сияющей рядами зубов, острых как бритва.
- Знаете, Ханс, я ведь служил во флоте и не понаслышке знаю, как нелегко приходиться солдату. Месяцами находиться вдали от Родины, среди таких же замученных парней, прилежно исполнять приказы. Это нелегкая доля, дружище! – Гейдрих вдруг положил руку на худое плечо летчика: Вам должно быть жаль тратить тут время своего выходного? Среди напыщенных болванов, которые воюют только на бумаге. Да? Я угадал? – он подмигнул Марселю, который улыбнулся в подтверждении его слов: Ну не стесняйтесь! Я тоже был бы вне себя. Уж куда интереснее проводить часы в компании симпатичной захмелевшей девицы, не так ли?
Он подтолкнул зарумянившегося от таких слов Марселя плечом и продолжил, понизив голос:
- Ну или парня?
Тут Ханс сразу перестал улыбаться и обернулся на неотрывно таращащегося на него Гейдриха, который вроде оставался радушным, и по-братски кивал ему, но что-то неуловимо злое было в маленьких въедливых глазах. Ладони отчего то похолодели и дышать стало труднее. Ханс инстинктивно набрал воздуха в грудь и постарался придать себе беззаботный вид:
- Когда выдаётся шанс развеяться, не так уж важно кто попадется в руки, лишь бы удалось как следует повеселиться и отвлечься от войны.
После этих слов Гейдрих сразу оживился и поманил к себе Вальтера, когда тот подошел он схватил его за плечи и придвинул к Марселю:
- Вам удалось познакомиться с Шелленбергом? Ему тоже скучно на помпезных вечерах. Может быть, вам стоит составить компанию друг другу?
Ханс был не слишком трезв, чтобы собраться и скрыть свою радость:
- О! Вальтер! Нам довелось поговорить. Он показал мне картину с мостом.
- Поверьте, он много чего может показать.
Гейдрих поглаживал руки Вальтера, который от испуга едва дышал, чуть выше локтей и подталкивал его ближе к летчику, а сам пригнувшись, словно прячась за сотрудником, немного выглядывал из-за его головы:
- Он прекрасно разбирается в искусстве, вы сами убедитесь. Мне кажется, что он немного стесняется.
Тут он стал расстегивать пуговицы на пиджаке Шелленберга и одним движением стянул его с сжавшегося в попытке противиться парня. Ханс от такого развития событий опешил и широко распахнул и без того большие глаза, однако то, что он видел, вызывало в нем подлинный восторг.
- Не надо, дорогой мой! – Гейдрих чуть стряхнул Вальтера и взявшись за пуговицы на его рубашке стал говорить с некоторым укором: Ты никогда не был в казарме, не знал тягот солдатской жизни. Я даже разрешил тебе не участвовать в занятиях по военной подготовке. А Ханс – настоящий герой, он рискует жизнью каждый день, ты должен принимать за честь то, что у тебя есть возможность воздать ему за его подвиг!
Марсель стоял, развесив уши, не веря своему внезапному счастью и глупо растягивал рот в улыбке. Тонкая ткань исчезла с загорелых плеч, Вальтер, изнемогая от стыда запрокинул голову, обнажая длинную шею и ее – беззащитную тут же сдавила твердая ладонь начальника.
- Не трусь, парень – Гейдрих с демоническим оскалом искушал залюбовавшегося изяществом изгибов юношу: Давай же, трогай! Ну! Пока держу.
А можно? – тот шепотом отозвался, не решаясь прикоснутся к струящейся в полумраке коже.
- Говорю же бери! Это тебе не твои незрелые дружки в палатке среди песков, загрубевшие от ветра и жары.
- О, черт! Это так … - Ханс водил ладонями по дрожащим плечам и груди Вальтера: Это невероятно! Как гладко!
- Так и есть, братец, так и есть – поддакивал ему мужчина: Наш мальчик робок, вы, наверное, и сами заметили. Ведь он сбежал стоило вам его поцеловать.
Ханс резко убрал руку и вопросительно посмотрел на Гейдриха:
- Так вы знаете? – он почувствовал, что попался и медленно отвел взгляд: Видимо, я должен вам принести извинения, группенфюрер?
- Ничего подобного, лейтенант! Вальтер был очень впечатлен вами, с ним раньше такого не было ни разу – он пригнулся к своему любовнику и спросил: Ведь так, дорогой? Ты мне именно это сказал?
Шелленберг натужено улыбнулся и кивнул. Это взволновало Марселя, он тут же взял его за руку и тронул пальцами за плечо:
- Неужели?! Я посчитал, что был вам противен.
Вальтер на резком вдохе приоткрыл рот и шепнул:
- Ну что вы!
- Умница! – подбодрил его шеф и снова обратился к пилоту: Мы вас двоих оставим. Полагаю, что как дойдет до дела, вы не растеряетесь и не струсите, офицер. Имейте в виду, прелестный Вальтер искушен в любви, тут нужно постараться. Показать ему свою силу и напор, иначе он не станет вас уважать и только посмеётся.
- Я не слюнтяй и никогда не отступаю! – выпалил Ханс, притягивая Вальтера к себе за талию.
- Мы не сомневались, не так ли Штирлиц?
Красивый полковник, который все это время с легким презрением наблюдал это представление, немедленно кивнул:
- Вы правы, группенфюрер! Марсель уже не мальчик, он точно не осрамиться.
Не мальчика распирало от хвалебных слов двух взрослых мужчин, он, сверкая глазами, радостно улыбался и посильнее сжимал в руках гибкое тело Шелленберга, который недовольно пыхтел и немного упирался в его грудь, пытаясь отстраниться.
Штирлиц встал с дивана и указал на него взглядом, намекая на то, что это место идеально подойдет. Ханс без промедления потащил туда Вальтера, но тот внезапно стал сопротивляться. Не хотелось ударять в грязь лицом перед высокопоставленными офицерами, Ханс выкрутил упрямцу руку за спину и с осторожностью зашептал:
- Не бойся! Я умею, больно не сделаю.
Кровь ударила в лицо, когда он услышал насмешку от полковника, который намекнул Гейдриху:
- Похоже, наш Вальтер парнишке не по зубам.
В ответ на эти подозрения Ханс, не смотря на собственную худобу, взял и поднял Шелленберга, отнес его на диван и опрокинул на спину, вызвав звуки одобрения от старших товарищей.
Гейдрих зловеще ухмылялся, заставляя себя терпеть, глядя на то, как его возлюбленный вырывается от липких рук возбужденного летчика. Раздраконив как следует молодого дурачка, шеф всех шпионов выжидал. Рядом стоял Штирлиц, ожидающий его сигнала. Напряжение нарастало, доверчивый Марсель уже спустил штаны и неловко целовал брыкающегося Шелленберга, который морщился от негодования, но помалкивал. План работал как швейцарские часы, Гейдрих стал потирать руки, глаза Штирлица потемнели. Внезапно Вальтер закричал:
- Ну хватит! Отпусти меня!
Чувствуя, что все срывается, Гейдрих тут же рявкнул на него:
- Успокойся, счаз же!
Но он не слушал и отбивался от Марселя в полную силу:
- Оглох?! Убери руки!
- Что случилось? – Ханс испугался и отпустил его: В чем дело?
Вальтер метнул злобный взгляд в сторону Гейдриха и Штирлица, схватил свою рубашку и стал одеваться, попутно выговаривая недоумевающему летчику:
- Ты сам не видишь? Они же ждут, когда свой член вытащишь, и Макс за одну минуту сюда притащит гестапо! Смекаешь чем это закончиться? Думаешь Геринг, узнав о том, что ты пытался поиметь меня против воли даст тебе отсюда выйти?! Тебе устроят пышные похороны, а СС получит компромат на Геринга!
- Почему против воли? Ведь группенфюрер … - мямлил ошарашенный Марсель, до которого помаленьку стало доходить отчего тот был так мил с ним.
- Потому что мы так скажем, глупец! – Гейдрих со злости хлопнул ладонью по спинке кресла: Нас трое, а ты один. Поверят нам.
- Спустись уже на землю! – посоветовал Шелленберг: Тут нет твоих друзей.
Гейдрих элегантно подал ему пиджак и помог его надеть:
- Вот надо тебе было все сорвать? Ведь так все хорошо получалось.
- Знаешь что, дорогой?! Я терпел пока он меня лапал, терпел пока он меня облизывал, а вот это – он показал на дивал: Перебор!
Он быстро пошел к двери, напоследок мельком взглянул на Марселя, хмыкнул, и, горделиво задрав нос, удалился. Гейдрих поспешил за ним извиняющимся голосом уговаривая не дуться.
Штирлиц снисходительно улыбнулся, когда они остались вдвоем:
- Ну вот что, братишечка, давай, пожалуй, я тебя подкину к какому ни будь кабаку.
Ханс недоверчиво покосился на него, застегивая брюки:
- Что? Уже приготовили новую подставу мне?
- Гейдрих тебе мстил, а мне от тебя ничего не надо.
- У вас тут всегда так? Я-то думал …
Штирлиц его перебил:
- Сам говоришь, что думал, а в итоге какую-то дурость совершил. Чем, позволь узнать, ты думал?
Они вышли на улицу и тогда Марсель с наслаждением вдохнул свежий воздух с тоской глядя в небеса:
- Да я. Знаете? Просто хотел поразвлечься, без всяких там условностей.
- Ты Шелленберга лапал! Главу внешней разведки! Без каких условностей ты хотел обойтись?
Ханс рассмеялся:
- История вышла, конечно, невероятная. Кому расскажи – не поверят.
Черный Мерседес заревел, поднимая обороты двигателя, Штирлиц поддал газа, прогревая остывший мотор и серьезно посмотрел на своего пассажира:
- Советую вообще об этом забыть, у твоей истории нет свидетелей, а вот у истории Гейдриха их достаточно.
Они заехали в город и Марсель стал с интересом разглядывать витрины.
- Куда тебя доставить? – спросил Штирлиц.
Он пожал плечами весело ответив:
- Туда, где девки посочнее и поменьше вашего брата.
…
Этим вечером Штирлиц погрузился в ностальгию. Молодой, неунывающий раздолбай-пилот, похоже, и не понял в какую передрягу сегодня попал. Штирлиц и сам когда-то был таким же. Эх, молодость! Беззаботная, бесстрашная. В голове только барышни да гулянки. Остаток дня он вспоминал свою юность, друзей бездельников, армию, и такие глупые свои проделки. «Успеет этот красавец еще вырасти, а пока – на то и молодость, чтобы чудить» - так думал Штирлиц и глаза его светились теплой грустью.
…
Шелленберг не замолкал всю дорогу, на чем свет стоит ругал своего любовника, морщил нос и тыкал Гейдриха в бок костяшками пальцев. Тот терпел и виновато ухмылялся. Унялся разведчик только когда шеф крепко обнял его в спальне, и, целуя, заткнул ему рот.
…
А Ханс уже через час напрочь забыл обо всем. В хмельном угаре он щипал хохочущих девчонок, читал им похабные стихи, пил, смеялся, рассказывал о небе и бесконечной свободе. Раскидывая руки, притворялся самолетом и гудел, подражая шуму мотора, чем веселил всех присутствующих в том кабаке. Он был на своем месте, без условностей и вычурных званий. Теперь он был счастлив.
