Нам улыбались звезды

Победа. Такая приятная, сладкая победа, захваченная ими несколько недель назад. Конечно, среди радостных дней были и печальные, особенно когда по возвращению все хотели отпраздновать, но неожиданно узнали, что Ло больше нет. Исчез, а куда? Кто его знает. Впрочем, для Блэка череда плохого только начиналась, ведь после этого, в его снах стали появляться эти странные звуки, лицо этого мерзавца... Почему они смотрят на него таким, таким взглядом? Почему ощущение, что Варнер сожалеет? Блэк просыпается, встает и натягивая по пути штаны, злобно пытается прогнать все те мысли, что роем пчел шумели в голове. Варнер, и чтобы сожалел? — Отдам свою девственность, если Варнер хоть раз проявлял сожаление к кому-то, не то чтобы извинялся! — Блэк грозно ходил по лаборатории, будучи недовольным своими мыслями и снами. Было очень рано. Небо ещё не окрасилось рассветом, зато мерцали белые звёзды, рядами, россыпями растягиваясь по небесам. Где-то за идущими облаками пряталась луна. Иссушающий зажёг огни в исследовательской, окинул печальным взглядом захламлённый стол, и махнув рукой, как бы обещая себе убраться позже, подплыл, шаркающим шагом к буржуйке. И пока закипала в чайнике вода, Блэк подошёл к панорамному окну, поглядывая на звезды. Было что-то такое в душе парня, что нельзя было называть или страхом или спокойствием. Зато напряжение в его движениях ощущалось даже в мирном созерцании ночного неба. Ведь его паранойя всё набирала и набирала дикие обороты, что аж стали казаться те яркие аметистовые глаза в темном пролёте. Или чей-то пронизывающий жалеющий взгляд, или шорох за спиной. Было даже, что ему показалось чьё-то присутствие прямиком за спиной, а может и не показалось. Впрочем, когда он повернулся, чтобы снять чайник с огня, так никого не было. — Клянусь, если бы тут кто-то стоял, он бы откинулся от моено визга, ну нахер. — нервы были ни к чему. Их словно уже и не оставалось. И Блэк это прекрасно ощущал; нервозность, плохой сон, голодание, разные панические атаки, которые случаются с ним по разу на неделе. Ну или больше. Один раз его напугала тень стоящего недалеко демона, так он двадцать минут посидел на скамейке, пока его обеспокоенные друзья пытались привести его в чувство. А он брыкался, рвался куда-то вперёд, пытался убежать, смотрел на них с таким нереальным страхом, словно смерть держала его за руку и что-то шептала. — Дожили, сам с собой говорю, — он отпил горячего чаю, усаживаясь в кресло. И всё же. Его чувства теперь так перепутались, что порой он сам не понимал каково ему, плохо, счастливо или может быть горестно. Но он знал одно: ему страшно. Каждую ночь, каждый вечер, день или утро, каждый миг когда он ощущает этот чей-то странный взгляд, он сходит с ума, ему становится страшно, он ощущает что-то плохое и ждет, что его смерть вот-вот наступит. Но следует гробовая тишина и одинокий писк приборов. Блэк дёргается. Только, что он осознает. В окне, куда он смотрел, отражалась мутная, но чертовски знакомая фигура с рогами. Вот только повернувшись, иссушающего ожидало разочарование; никого. — Блять, это больше смахивает на то, что я влюбился, — он встал, пнул какую-то завалявшуюся кипу бумаг, отчего те взмыли в воздух, и размеренным шагом прошёл до вызода на улицу. Лицо обдал холодный летний воздух, прошедшийся по всем открытым частям тела и улегшийся где-то на земле. Сияли звёзды, луна, пристроившаяся у елей, серым блестели листья и трава. Сам того не замечая, Блэк двинулся по лесной тропе, вдоль растущей малины, огибая камни и деревья, пока не дошёл до глубокого синего озера. — Что ж, это...красиво, — он встал почти у самого края. По рябистой воде сновали серебристые лунные лучи, отражение блёклых звёзд, тёмный, чёрный небесный свод и силуэты качающихся от ветра шумящих макушек деревьев. Ему казалось так по печально красиво это одинокое место, где мир кажется спит веками и никого не тревожит. Тому были подтверждением животные, водящие к водоему и совершенно не боявшиеся стоящего у края волшебника. — И почему я о тебе думаю, Варь? Почему? — Блэк снова сковался теми воспоминаниями, которые неудержанно гуляли в голове, которые были такими...будоражущими и тёплыми. — точно... Это же ещё с юношества...кто мог бы подумать, что спустя столько лет я тебя снова полюблю... Идиот. Блэку прикрыл лицо рукой, но продолжил смотреть на озеро сквозь пальцы. Он слушал как шумит иногда вода, и шелестят наверху листья. Ему было впервые так спокойно и прекрасно, что он готов был напевать. На соседнем берегу лунными лучами озарилась фигура. Блэк заметил его, и слёзы сами потекли из глаз. Это стало последней каплей. Парень приближался, мерной, спокойной, даже сказать непринужденной походкой, шагая босиком по песку. В его глазах читалось что-то...непонятное. Это было невероятное счастье, в тоже время глубокое сожаление и...извинение. — Т-ты...предал...меня! — Блэк пошатнулся, оступился и упал в темплый песок. Руки и ноги защипало, потекла кровь. — Знаю и я этому не рад, — человек присел перед учёным, звеня серьгами и украшением в волосах. Его яркий пурпурный взгляд скользнул с лица до окровавленных грязных рук и ран. — Позволишь? Слёзы всё ещё текли. Он просто не мог поверить. И не знал во что! То ли нежность того, кто пару месяцев назад клялся убить всех подряд, или от того, что жив и стоит тут. Блэк кратко кивнул, хотя больше показалось, что он дрогнул. — В-варнер... — тихо слетело с уст Блэка, пока названный аккуратно залатывал ранки от порезов камнями и обвязывал их. — Луна сегодня красивая, не правда ли? Хотя...ты намного лучше неё, Блэк... Не бойся... Я не причиню тебе вреда, Иссушающий смотрел на него широко открытыми глазами полными уже закончившихся слёз и тяжело дышал. Ему было страшно, жутко и холодно. Он хотел кинуться прочь, спрятаться под одеялом и не высовываться. Однако, другая часть его желала прильнуть к этому парню, поцеловать и больше не отпускать. Но поддаться одному из этих желаний он не смог. — Тише, успокойся, Блэк... — Варнер нежно коснулся тыльной частью пальцев потёкшие слёзы и смахнул их. Но руки он не убрал: начал успокаивать переволновавшегося приятеля поглаживая скулы. На это не было никакой реакции. Блэк вскочил, кинулся прочь. Глаза залили новые слёзы, что уже превращались в истерику, в крик страха. Блэк был маленьким мальчиком напугавшийся волков. Именно так он видел сейчас себя, за что ругал и говорил: ты упустил свой, возможно единственный раз, чтобы побыть с этим мерзавцем! И будучи уже на подходе к дому, нога иссушающего проваливается в яму, и он с грохотом падает в малину. Парень пытался выпутаться, но не смог, было больно и болело всё, включая ногу, которую он судя по ощущения хорошенько подвернул. Он впал в отчаяние, тихо всхлипывая и трясясь. — Блэк, — куст малины задрожал, медленно усполз в землю, и сильные руки тотчас же подзватили истощённое напуганное тело. — Позволь мне хотя бы раз побыть тем, кем ты так хочешь. Позволь мне тебе помочь. Блэк, притихнув, смотрел как блестела бледно-фиолетовая кожа под лунным светом, как умиротворенно и устало он моргал, часто вздыхая и зевая. Блэк просто наслаждался этим мигом безопасности и утолял жажду в...заботе? Варнер без труда нашёл комнату где обычно спал учёный. — Я плохого не сделаю, — сказал баритон демона, пока его руки стягивали потрепанный плащ волшебника, оголяя поцарапанные руки. Вопросом, откуда и как появлялись в комнате парящие бинты и мази, Блэк не задавался, его больше интересовало то, почему он пришёл, почему он жив, почему он...так с ним обращается? — Всё, — сказал парень, заканчивая свою работу. В его глазах поселилось что-то новое и странное, отчего внутри Блэа всё перевернулось. Варнер был счастлив. — В-варнер... — Я тут, Блэк, я тут. — демон нежно приобнял трясущегося волшебника, откинулся на подушки и легким движением руки зажёг свечи. — Я...я.. — Тс-с-с, я тоде тебя люблю, не надо, молчи. Просто насладись этим, — Варнер приподнял голову заплаканного парня и прижался к его тёплым губам. Это был самый неожиданный, но желанный момент для того, кто почти всегда жил в стрессе. Блэк углубил поцелуй, обнимая того за шею и запуская руки в волосы. Он его не отпустит, он его. Они целовались, сидя на кровати, под приглушённый свет свечей, луны за окном, вставашего солнца и мирных, улыбавшихся им звёзд. — Я люблю тебя Варнер. Я люблю тебя, кто бы что не сказал... — Спи, дурашка. Я тебя тоже люблю...