как приручить Акито Шинономе

— ...ой! О-ой! Эй! Ну открой глаза, эй, ты живой-то хоть? — сквозь пелену тяжёлого сна Акито кое-как различал слова, которые градом лились на него откуда-то сверху. В основном, он слышал лишь крики, из-за чего недовольно щурился и поджимал рыжие уши ближе к голове. — Э-эй! Ответь хоть что-то! Когда его уже потрепали за плечо, юноша всё же заставил себя открыть глаза. Мир вокруг неприятно плыл. Говоря честно, хотелось просто упасть на землю и дальше лежать, пока смерть не придёт сама по себе. Однако даже в таком состоянии Акито понимал: если так поступит, этот незнакомец от него точно не отстанет. Чуть придя в себя, рыжеволосый смог получше разглядеть неизвестного человека перед собой: светлые волосы, яркие, но при этом очень встревоженные, глаза, с виду очень дорогая одежда и зонт в руке, которым он старался закрыть не только себя, но и того, кого нашёл на этой безлюдной улице. К слову, как он вообще смог отыскать Акито? И с чего решил подойти? Почему просто не прошёл мимо и не оставил тут? «Странный он» — вот какая была первая мысль о нём. — Ну наконец-то ты очнулся! Я уж думал, что пора звонить в скорую... — лицо неизвестного стало выглядеть на чуточку менее беспокойным. — Ты как? — Что тебе от меня надо? — недовольным голосом практически прохрипел Акито. Его рыжий хвост недоверчиво и крайне медленно елозил по мокрому асфальту, пока сам он не сводил глаз с незнакомца. — Я хочу помочь! Ты весь избитый, ещё и лежал так, словно... словно умер! Так что, я просто не мог пройти мимо. «Ах, да, точно... — Акито с горечью выдохнул, вспомнив о том, как оказался в таком положении. Повздорив с другими полулюдьми, как он сам, юноша достаточно проиграл схватку с ними. Их было шестеро, все были сильными — гораздо сильнее его самого. Так что вполне очевидно, почему именно Акито, в итоге, остался на асфальте под дождём в полуживом состоянии. На самом деле, то, что он вообще выжил после таких побоев, было настоящим чудом. Неизвестно, сколько он пролежал вот так на земле, но мокрая, прилипающая к телу одежду говорила, что явно долго. — Вот же твари... теперь всё болит» — юноша всегда знал, что его острый язык до добра не доведёт, особенно на улицах этого города. И всё же было до ужаса неприятно и обидно, что он-таки попался, что его всё-таки проучили за слова и поступки. Будь с ним Тойя и девочки, возможно, этого бы не случилось. Возможно, они бы смогли его вовремя заткнуть. Но, к сожалению, он больше не общался и не дружил с ними — опять же, чёрт бы побрал его острый язык. — Ты можешь встать? — спросил незнакомец, который всё ещё никуда не уходил. По идее он, убедившись, что получеловек перед ним жив, должен уже был куда-нибудь скрыться и оставить Акито в покое. Но этого, к сожалению, всё не происходило. — Или тебе помочь? — ...тц. Да чего ты пристал? — Я не пристал. Сказал же, я просто хочу помочь! Акито, чьё ухо изредка дёргалось от раздражения, глядел на парня перед собой со всей неприязнью, которую вообще имел при себе. Почему он просто не мог уйти? Разве не должен он волноваться за какие-то свои собственные человеческие проблемы? Эта приставучесть уже начинала надоедать Акито. Неизвестный протянул руку, но рыжеволосый без какого-либо предупреждения отпихнул её от себя. И на удивление в чужих глазах лишь самодовольно хмыкнул, думая: «так тебе и надо, будешь знать, как лезть ко мне». — Не нужна мне твоя помощь, — правда, говоря это, Акито заметно жмурился от боли во всём теле. Каждое движение давалось с трудом. Но, так как гордость всё ещё была при нём, он ни за что в этом не признается. — Иди куда шёл. И оставь уже меня в покое, идиот. Акито знал, что вёл себя грубо, — это было намеренно. И где-то в душе даже чувствовал: он поступал неправильно. Возможно, этот человек действительно всего лишь хотел помочь ему по доброте душевной. Каким-то лицемером он не выглядел. Наоборот, казался уж чересчур искренним. Тем не менее, Акито никто не учил принимать помощь от других. Проще было изолировать себя от всего мира и лично справиться со всеми трудностями. Без всех остальных. Акито вообще никто не был нужен. Он уже давно привык жить на улицах сам по себе. Так что, ничего, даже в этот раз, даже будучи полуживым и избитым вплоть до синяков, он обязательно справится со всем самостоятельно. Нагрубив, парень был уверен: сейчас этот человек, оскорбившись, точно уйдёт. Или же добьёт его. Любой из вариантов будет неплох — Акито уже, в любом случае, было всё равно. — На тебе живого места нет. Я тебя не оставлю, — однако произошло что-то, чего юноша совсем не ожидал. — Ха?!.. Ты, что, совсем тупой? Мне твоя помощь не нуж– — Скажи это хоть сто раз – я тебе не поверю, понял?! «Да что ему, в самом деле, надо от меня?! Чего прицепился? — уже скалясь от раздражения, мысленно гадал Акито. Уши его плотно прижались к голове, а мокрый от дождя хвост чуть взъерошился. — Сейчас доиграется, и я его укушу». Этот незнакомец был каким-то слишком уж странным. Обычно все люди всегда бросали Акито из-за его дерзости и грубости. Ещё никогда он не встречал того, кто бы остался даже после такого. Или, может, стоило сказать ещё что-нибудь обидное, чтобы точно от него избавиться? Правда, времени придумать что-то не было. Неизвестный, оставив зонт на земле, аккуратно подхватил Акито за руку и стал тянуть вверх. Парень, быстро сообразив, что ему пытаются помочь, попытался вырваться, но не смог — тело отозвалось острой, режущей болью. Поэтому, скрепя сердце, пришлось смириться с тем, что делал этот блондин. Кое-как юноша смог поставить Акито на ноги и осмотреть получше. Ничего хорошего он, правда, не увидел. Лишь порванную одежду и синяки с царапинами по всему телу. Где-то и вовсе кровоподтёки. Состояние получеловека было чересчур плачевным — любой бы с этим согласился. — Ну и вот как тебе не помочь? — со слабой улыбкой спросил, будто бы самого себя, блондин. Дождь быстро намочил его дорогие одежду и уложенные волосы, но ему словно бы было всё равно. Странный, какой же он странный. Настоящий чудак. Ещё и такой громкий, что аж болели чувствительные собачьи уши. Он совершенно ничем не нравился Акито, который в каждом действии и слове искал подвох или скрытый смысл. Обычно людям плевать на полулюдей — все уже привыкли так жить. Тогда почему этому громкому блондину не всё равно? Акито, как бы ни старался думать, всё не понимал. — Меня зовут Цукаса Тенма! — уже более радостно продолжил парень, после чего быстро подобрал с асфальта свой жёлтый зонт с разноцветными звёздами на нём. — Я – будущая звезд– — Мне плевать. — А... — Тенма поначалу чуть опешил, но достаточно быстро вернул себе всё ту же счастливую улыбку. — А как зовут тебя? Акито, громко цокнув, повернулся в силу своих возможностей и с уже ничем не скрываемым презрением посмотрел на Цукасу. — Отстань уже от меня. Помог? Теперь иди. — Ты думаешь, что так отделаешься от меня, но очень глубоко ошибаешься! — блондин ступил ближе и, спрятав и себя, и Акито под зонтом, довольно улыбнулся. — От будущей звезды так легко не избавиться! Особенно, когда она хочет кому-то помочь! — улыбка вдруг стала ещё шире. — А я тебе обязательно помогу! — ...ну и почему именно ты свалился мне на голову? Тенма притворился, словно не услышал этого. Вместо этого он осторожно взял получеловека за запястье — оно уже начинало постепенно синеть — и повёл куда-то вперёд. Рыжеволосый, всем видом показывая, что никуда не хочет идти, застыл на месте. — Пойдём-пойдём, я тебя не обижу! — Цукаса вновь потянул его. — Пойдём ко мне домой, я помогу с твоими ранениями. — Это всего лишь синяки. Оставь меня в покое. — Не оставлю! Пойдём. Акито хотел запротестовать, но вдруг подумал: «болит и вправду очень сильно». Помощь ему действительно сейчас не помешает. Да и на улице стоял такой ужасный ливень, что он, если сейчас не спрячется в тёплом доме, точно заболеет. Меньше всего парню сейчас хотел к синякам и боли прибавлять ещё простуду. Тогда он станет настолько уязвимым для остальных полулюдей, что с жизнью явно можно будет распрощаться. Пару секунд он поразмышлял, стоит ли слушаться или нет, и всё же пришёл к выводу: больше выгоды будет, если всё-таки пойдёт за Цукасой. Да и в любом случае, это явно ненадолго. Тенма поможет ему и затем отпустит дальше на улицу. В конечном счёте, все люди так поступали. — ...ладно. Показывай, где твой дом. *** В доме у Цукасы были очень уютно. Веяло спокойствием и теплом. Акито, стоило перейти порог этой квартиры, сначала даже опешил от того, насколько хорошо тут было. Место казалось настолько идеальным, что рыжий хвост парня чуть завилял от радости. Однако он быстро напомнил себе: он тут ненадолго, поэтому привыкать к окружающей его местности нельзя. Ему просто помогут, а потом вернуться на холодную улицу, в полное одиночество без друзей и семьи. Акито, отводя глаза, не мог сдержать за зубами грустный вздох. Возвращаться, если честно, очень не хотелось. Тут было лучше, чем там. Пока Цукаса копошился в доме, ища сухую одежду и аптечку, Акито более внимательно осматривал квартиру. Чуть дёргая носом, он старательно внюхивался — таким образом, изучал место, в которое его привели. Пахло чем-то сладким, как будто свежими фруктами и сахаром. А ещё присутствовал сильный запах цитрусов, хотя их на кухне не было (это рыжеволосый тоже успел заметить). Тем не менее, неприятным Акито бы его не назвал. Наоборот, было в нём даже нечто очаровательное. — Вот ты где! — хвост парня чуть поднялся от неожиданности, когда его внезапно окликнули. — Переодевайся, а потом я обработаю все твои раны. — ...мне надо переодеваться? — Ну конечно! Не будешь же ты мёрзнуть в мокрых вещах, верно? Акито с удивлением принял в руки домашнюю одежду, от которой также пахло цитрусами (то ли лимоном, то ли апельсином, то ли всем сразу). Странно. Неужели он тут задержится на какое-то время? Может, его и вовсе решили приютить? «Нет, — быстро одёрнул он самого себя, идя в первую попавшуюся комнату. — Это всё ненадолго». Не надо было поддаваться мыслям о том, что он и вправду может здесь остаться. Люди не настолько добрые по отношению к полулюдям. Одежда Цукасы подошла Акито почти идеально — у них, на удивление, был один размер. Парень, пока никто не видел, притянул футболку ближе к носу и позволил себе подольше насладиться её запахом. Этот цитрусовый аромат отчего-то очень успокаивал его. Становилось так хорошо, что парень даже начинал потихоньку забывать о боли во всём теле. Напоминанием стали стук в дверь и голос Цукасы. Рыжеволосый слышно выдохнул, после чего медленно — именно так у него и выходило передвигаться — пошёл к выходу. Также, шагом улитки, он кое-как добрался до дивана. На кофейном столике его уже ждали предметы пыток, а точнее — вата, спирт, бинты, мази и пакетики со льдом. На секунду Акито представил, как от этого ему станет ещё хуже, чем сейчас, и подумал: «а не поздно ли сбежать?». — Будет немного щипать, хорошо? — сказал Тенма, уже обмакнув кусочек ваты в спирте. Рыжеволосый с опаской посмотрел на него и, чуть опустив уши, нахмурился. — Обещаю, что немного. Правда, обещание было достаточно быстро нарушено. Спирт, только попав на царапины, обжёг кожу, из-за чего Акито болезненно заскулил. Цукаса поспешил извиниться за причинённые неудобства, но вату так и не убрал. Вместо этого продолжил водить ей по мелким ранкам, тем самым заставляя рыжеволосого вздрагивать от каждого нового прикосновения. Хвост напряжённо бил по дивану, уши дёргались — в общем, было крайне неприятно. Но стоило отдать Тенме должное: он делал всё с необычайной нежностью. В отличие от других людей и полулюдей, он очень боялся причинить юноше боль. Для Акито такое поведение было удивительным. Ещё никто и никогда не относился к нему так бережно — почти как к хрусталю. Именно из-за такого отношения рыжеволосый стойко терпел одну вату за другой. — Теперь сними футболку, — в ответ ему последовало резкое «нет», но в этот раз Цукаса в лице не поменялся. — Мне надо посмотреть, нет ли там ещё ран. — Там уже сами заживут. Тенма нахмурился. От его тёмного взгляда Акито вдруг стало не по себе — так, как обычно бывало от лица матери, когда та злилась. Поэтому он, раздражённо рыкнув под нос, всё же подчинился: медленно и аккуратно стащил уютную футболку с себя. И почти тут же лицо Цукасы переменилось — строгость сменилась шоком. Вся грудь и спина парня была покрыта синеющими, изредка желтоватыми пятнами, мелкими ранами и даже уже зажившими шрамами. Всё это, особенно последнее, могло свидетельствовать об этом: Акито уже давно жил на улицах. И кто знает, сколько раз ему приходилось переживать побои или различного рода нападения. В медовых глазах блондина сверкнуло нечто, что очень не понравилось рядом сидящему юноше. — Не надо, — грубо сказал он. — Не жалей меня. — Я не жалею, я просто... — Жалеешь. По глазам вижу. Цукаса шумно выдохнул, после чего намочил ещё одну ватку спиртом. И Акито, стиснув зубы, приготовил себя к тому, что придётся терпеть ещё больше боли. Сначала он отводил глаза и жмурился, но в какой-то момент всё же позволил себе засмотреться на блондина. Тот работал крайне усердно — не оставлял без внимания ни единой открытый участок кожи. Казалось, словно он помогает не случайному получеловеку с улицы, а очень близкому другу. Интересно, он ко всем так относится? Если да, то неужели кто-то и вправду может быть настолько добрым? Лишь спустя несколько минут (ведь Цукаса решил ещё и помазать каждую царапину залечивающими мазями) мучения, наконец, окончились. Пришло время льда для синяков и кровоподтёков. Тенма аккуратно прикладывал его к каждому пятну на теле и, пока рыжеволосый сдавленно шипел себе что-то под нос, говорил: «потерпи немного, так быстрее заживёт». Акито достаточно быстро понял, что это затянется надолго, поэтому именно сейчас стоило спросить то, что гложило его с самого входа в этот дом: — Как закончишь, я вернусь на улицу? — А ты этого хочешь? — подобного ответа (а точнее, вопроса) парень никак не ожидал. Мало кто в этой жизни спрашивал его мнения – никому не было интересно выслушивать. Поэтому от неожиданности Акито даже чуть завис. — На улице опасно и страшно. И, наверное, очень одиноко, да? Рыжеволосый, не найдя никакого ответа, опустил голову вниз. Он привык жить на улицах — там, можно сказать, был его дом. У него не было ничего и никого, он существовал сам по себе. И, по сути, должен был этому радоваться. Всё-таки именно это и звалось свободой. Однако... там и вправду было необычайно одиноко. Особенно после того, как потерял Тойю и остальных. С ними жизнь была ещё более-менее весёлой. Без них же почти сразу всё превратилось в скучное и жалкое выживание. Хотел ли Акито возвращаться на холодную улицу — туда, где его никто не ждал, где его все ненавидели, где он всё никак не мог отыскать себе место? — Так что, я спрошу ещё раз, — улыбнулся ему Цукаса. — Хочешь ли ты вернуться? Если да, я не стану тебя держать. Но если нет, — он переставил пакетик льда на другой синяк пониже. — Оставайся. У меня большой дом, места хватит нам обоим. Акито взглянул на него с такой надеждой, что блондину вновь стало его жаль. Рыжий хвост, чуть расслабившись, вдруг принялся вилять туда-сюда — кажется, от радости. Да и уши чуть приподнялись. — П-правда?.. Я могу остаться? — Конечно! — нежная улыбка стала шире. — Оставайся хоть на всю жизнь, я совершенно не против. Парень, чуть помотав головой, заставил себя успокоиться. Что-то было не так. Не могло всё быть так прекрасно и легко. Точно где-то имелся подвох. В зелёных глазах вновь блеснули недоверие и презрение. — ...ты просто так издеваешься, — прошептал Акито. — Это же была шутка, я прав? — блондин искренне удивился этим словам. — Что? Нет, конечно! Я серьёзно! — Не можешь ты быть настолько хорошим. Ты точно меня обманываешь. Рыжеволосый в момент отодвинулся от Цукасы и, прижав уши к голове, подобно загнанному щенку, отвёл взгляд. «Знаю я этих людей, — подумал он, хмурясь. — Сначала притворяются добренькими, а потом...». Блондин, что-то обдумывая, потерянно смотрел на него какое-то время. Но вскоре, отложив лёд, слабо улыбнулся. И почти невесомо дотронулся до побитого плеча Акито. Тот, в ответ на прикосновения, чуть дёрнулся. — Я не знаю, через что ты прошёл на улице, но, знаешь... не все вокруг злые, не все вокруг хотят причинить тебе вред. Есть и добрые люди, — рыжеволосый состроил крайне недовольное лицо, но Цукаса всё равно продолжал говорить: — Я тебя не обманываю. Ты можешь остаться, будем жить вместе. — Ты от меня быстро устанешь. Со мной тяжело. — Тяжёлый характер – не причина бросать кого-то. Не переживай, я справлюсь. Акито, прикусив нижнюю губу, не позволял себе издать хоть какой-либо звук, ибо знал: если даст слабину, то точно громко всхлипнет. Часть его очень хотела верить словам Цукасы, который казался таким искренним, что можно было умереть. Ещё никто не говорил ему подобных слов, ещё никто не пытался принимать его таким, какой есть. Именно поэтому от чрезмерной доброты Тенмы на глазах постепенно стали наворачиваться слёзы. Рыжеволосый сдавленно выдохнул и молча подвинулся обратно к Цукасе. — Акито, — произнёс он. — Меня зовут Акито Шинономе, — и это явно значило, что он был согласен остаться в этом доме. — Рад познакомиться, Акито!! Надеюсь, мы с тобой подружимся. В ответ рыжеволосый лишь слабо улыбнулся одним уголком губ. *** — Ужас, — прошептал Цукаса, получше вчитываясь в строки – так, словно не верил написанному. — Хироми поступила слишком неправильно!.. Тц, ну вот серьёзно, как вообще можно было– Его голос прервал скрип полов. Тенма, быстро убрав книгу на кофейный столик, чуть приподнялся с мягкого дивана и сразу улыбнулся. Сонный Шинономе, потирая глаза и потерянно оглядываясь, выглядел особенно мило — ещё милее, чем обычно. Именно поэтому блондин не мог не умиляться каждый раз, когда видел его таким. — Ты уже проснулся, Акито? — рыжие уши резко навострились, и парень, наконец, нашёл то, что искал при выходе из комнаты. — Я ведь тебя не разбудил, да? Молча Шинономе, чей хвост заметно и крайне быстро вилял в разные стороны, чуть ли не подбежал к дивану. После чего без какого-либо предупреждения навалился всем своим весом на лежащего блондина, тем самым вызвав негодование: «ой, Акито!..». Несмотря на недовольные возгласы Цукасы, юноша даже не подумал сдвинуться. Вместо этого поудобнее устроился на чужом теле, которое вскоре обнял обеими руками — так сильно, что Тенма чуть зажмурился. — Ой! Ты тяжёлый! — всё продолжал возмущаться блондин, стараясь отпихнуть от себя Акито. — Поднимайся! Парень не послушался. Зарываясь лицом в шее Цукасы, довольно выдохнул и даже улыбнулся. Его хвост всё также продолжал вилять туда-сюда, при этом даже не думая успокоиться. Тенма лежал так пару секунд, пока до него, наконец, не дошло: — Что-то случилось? — рыжий хвост вдруг замер, как, в принципе, и его обладатель. — Рассказывай, — сначала в ответ была лишь тишина, но вскоре всё же послышался тихий шёпот: — Мне приснился кошмар... — Кошмар? — Цукаса, сразу теряя всё своё недовольство прямо на ходу, напрягся. — Мгм... приснилось, что я снова живу на улице. Обычно Акито не говорил об улице. Пусть и прошло уже так много времени, этим моментом своей биографии он делиться так и не научился. Впрочем, Цукаса никогда его не заставлял — понимал, что там, скорее всего, происходило что-то очень травмирующее. Однако всякий раз, когда Шинономе всё же решался проронить хотя бы слово про улицу, Тенма всегда был рядом, чтобы выслушать и успокоить. — И когда проснулся, тебя не было рядом. — Э, прости, я... я просто хотел почитать для вдохновения, — с нервной улыбкой быстро объяснил Цукаса. — Ты же знаешь, что я читаю вслух, и я не хотел тебя разбуд– Акито обнял его как можно крепче. И в этот раз блондин не стал сопротивляться. Вместо этого, выдыхая, чуть потёрся щекой о рыжие волосы и уши юноши. — Тебя не было рядом, — всё также тихо продолжил Шинономе, не смея ослабевать свою хватку. — Мне стало не по себе... — Прости. В следующий раз буду с тобой. Этого оказалось достаточно, чтобы вновь заставить хвост Акито вилять. Цукаса посмеялся: «ты настолько счастлив это слышать?», и в ответ получил быстрый, почти невесомый, немного щекочущий поцелуй в шею. Нежась с Тенмой, который гладил его по спине сразу двумя руками, Шинономе ощущал себя самым счастливым получеловеком на земле. Неприятный кошмар, где мелькали старые болезненные воспоминания, постепенно отпускал его с каждым новым нежным прикосновением. Из-за Цукасы Акито уже давно стал более открытым, более мягким. Поначалу отношения между ними не заладились — рыжеволосый отказывался принимать чужую доброту так легко и просто. Но потихоньку, день за днём, стена между ними пропадала. Шинономе, пусть иногда и боясь, что делает что-то не так, сам шёл навстречу блондину. И вот теперь от прошлого грубого и обиженного на жизнь Акито почти не осталось и следа. Он был счастлив с Цукасой, и ничего больше не нужно было. Никто больше ему не нужен был. Когда рыжеволосый, наконец, выпустил Тенму из своего плена, то получил почёсывания за ухом — такие приятные, что непроизвольно парень сам стал подставлять голову под чужую ладонь. В ответ блондин радостно смеялся, приговаривая: «хороший-хороший». Когда же решил, что этого достаточно, приподнялся на локтях и поцеловал Шинономе в губы. — Ты больше не вернёшься на улицу, понял? — вдруг сказал он, смотря чётко в зелёные глаза. — Это был просто глупый кошмар, Акито. — Н– — Ты попадёшь на улицу только через мой труп, — оба знали: даже умерев, Цукаса всё равно не позволит любимому вернуться в то страшное место. Акито, расслабившись и расплывшись в довольной улыбке, тихо выдохнул. Теперь от ужасных воспоминаний почти не осталось и следа. И всё благодаря его любимому Цукасе. — Ладно, раз уж ты проснулся, пора делать завтрак, — продолжил блондин. — Что хочешь? — Панкейки... у тебя талант в том, чтобы их делать. — Ха-ха, правда? Будущая звезда польщена! Ну тогда ладно, сделаю тебе панкейков! И, быстро поцеловавшись ещё раз, оба поспешили, наконец, встать с дивана, чтобы начать новый день вместе.