представим

      Джисон не помнит, с чего это началось. Может быть, на него так повлиял видос в тиктоке, где женщину ебёт призрак. Или серия Американской истории ужасов с похожей сценой, а, может, Джисона настолько увлекла идея суккубов, мангу с которыми он выкупает, как только замечает на прилавке. Но суть остаётся сутью — Джисон хотел бы, чтобы его выебало то, чего нет.       Вполне возможно, что Джисон просто не мог позволить себе думать о групповом сексе, поэтому думал о таком, где из всей группы реальный человек — лишь он. Но проблема в том, что он мог.       И его возлюбленный Минхо, который недавно приобрёл новый двухдверный холодильник, предлагает схожий вариант, от которого Хан не отказывается. Они вместе прорезают в коробке дырки для членов, достаточно широкие, чтобы при активном давлении не тревожить покой конструкции. Джисон ни за что не допустит, чтобы она упала.       А после, пока они ждут гостей, нежные пальцы вырисовывают узоры на голой коже, Джисон вздрагивает, потому что руки у хёна, как у лягушки, всегда ледяные. Минхо надрачивает ему, и пусть Джисон не видит его из-за завязанных оторванным от кофты рукавом глаз, но узнаёт. Минхо не может воплотить его фантазии. Минхо знаком каждой трещинкой на ладони, каждой капелькой пота, запахом, шумным дыханием. Он может узнать Минхо из тысячи, и сейчас это — минус.       Недостаточно возбудив, Ли помогает Джисону встать на колени и накрывает его коробкой, Хан придерживает её изнутри и ждёт.       Разочарованно слушает, как открывается дверь, искренне злится из-за тихих шагов.       Это убивает его фантазию. Всё идёт совсем не так, как он представлял.       Минхо проводит гостей в комнату, в центре которой — Джисон.       Те обходят коробку с разных сторон, вставляют в членоприёмник свои излишне тёплые хуи, и Джисон честно пытается представлять, что они не люди. Пусть не призраки, так хотя бы демоны. Особенно тот, что за спиной, потому что это не минет, а ёбка в горло, но этого недостаточно.       Этого чертовски не хватает.       Лучше становится только после первого круга спермы. Потому что ощущать её на себе, тёплую, приятно. Она стекает у Джисона по позвоночнику, капля за каплей, по копчику, в ложбинку.       Джисон чувствует себя полно и пусто одновременно, а ещё чертовски грязно. И ему это нравится. Быть опущенным кем-то, кого даже нет. Призраком, неведомой тварью, тем, лица которого он никогда не видел и не увидит.       А после они уходят. Все, кроме того самого, что за спиной. И Джисона вдруг накрывает поразительным осознанием, что этот ёбырь-террорист и есть его Минхо. Он держит член во рту, пока отдаляются громкие шаги их гостей. Держит полчаса, час. Джисону кажется, что время не идёт, стрелки остаются на своём месте, как и Минхо. Его хуй продолжает греться во рту Хана. А потом возвращаются отдохнувшие гости, и всё повторяется по новому кругу.       После их ухода Минхо переворачивает коробку, снимая её с Джисона, поднимает его — грязного, в сперме, слюнях и предэякуляте — на руки и относит на их чистый нежно-бежевый плед. Минхо собирает в ладонь сперму с лица и шеи Джисона, размазывает её по животу и слизывает, лаская нежную, покрывшуюся мурашками от холода кожу.       А после Минхо вставляет. Трахает. Ебёт сексом, выворачивает наизнанку его кишки и душу, кончает внутрь и наваливается сверху. Не доставая.       — Теперь ты повязанная сучка, — смеётся Минхо на ухо Джисону, и тот не то чтобы против, потому что, кажется, словил новую гиперфиксацию.       И, может быть, Минхо трахается даже лучше, чем призраки из видео. Только вот двери после гостей стоило бы закрыть, потому что слишком вовремя пришла навестить сынишку-Джисона мать.       Джисон сам едва не стал собственной эротической фантазией.