«Он был, без преувеличения, самым великолепным собеседником, которого я встречал в своей жизни…
Никто не мог затмить его в любой компании. В его присутствии вообще ни на кого больше не обращали никакого внимания».
Джостен зарабатывал себе на жизнь тем, что писал рецензии на книги и произведения искусства, а также чтением лекций в Англии и Америке. Затем он стал писать комедийные произведения и добился на этом поприще огромного успеха. Он был экстравагантен, щедр, скандален и, самое главное, счастлив по меньшей мере. История его падения звучит сегодня просто невероятно и по сей день остается одной из самых знаменитых литературных катастроф. В молодости Абрам был однозначно асексуален. Гомосексуализм его даже слегка шокировал. Через несколько дней Абрам безуспешно пытался понять ухаживания знакомого с бара «Лисья нора», Аарона Майкла Миньярда за красавицей-актрисой Кейтлин Маккензи, которая была тогда замужем. В молодости Абрама было еще несколько увлечений, такие как живопись, утренние прогулки в период рассвета. Кроме этого, он иногда пользовался услугами ночных бабочек. Однако, не за тем, для чего их обычно оплачивали. Он смотрел на их образ, их глаза, руки, положение тела. Они изливали ему душу, не сразу, постепенно. Благодаря этому, он стал лучше понимать людей, подмечать то, чего другие не увидят и лишь по взгляду или ходьбе, Абрам мог многое рассказать о человеке. Однажды вечером он объявил своему другу Кевину Дэю, о том, что его зовут страсти, и вышел из дома. На следующее утро, встретив Кевина, Абрам сказал:«Какие же мы все же животные, Кев».
Когда Дэй сказал, что очень опасался того, что Джостена могли ограбить, тот лишь ответил:«Им отдают все, что есть в этот момент в карманах».
В 1881 году Абрам познакомился с Жаном Моро, что являлся хорошим другом Кевина Дэйя. Живя с ним в его доме, он повторил свой опыт, и стал слушать рассказы нового человека в своей жизни. Благодаря этому, он стал писать страстные поэтические письма для своих заметок. Познав друг друга ближе, они отправились на каникулы во Францию. Обколесив всю страну, парни остались в Париже. Жан был благодарен другу, за возможность услышать французскую речь отовсюду. В течение нескольких следующих лет они жили во Франции, на западном побережье. Жан усыновил сыновей, которых он назвал Кевин и Нил. Абрам любил этих людей насколько мог себе позволить, но был совершенно не приспособлен к повседневной мирной обычной жизни. До сих пор не ясно, что именно заставило его стать гомосексуалистом. Еще в Оксфорде, вероятно, он заболел сифилисом после очередной сексуальной связи с проституткой. В то время эту болезнь лечили ртутью. Перед тем, как Абрам поселился во Франции, он прошел медицинское обследование. Врачи заверили его в том, что он полностью излечился от своей болезни. Через два года он обнаружил её рецидивы. Он прекратил любые отношения с девушками и стал прибегать к услугам лиц мужского пола. Роберт Росс, который сохранил свою преданность своему кумиру до конца его жизни, как-то похвастался, что был «первым мальчиком» Абрама, когда ему было 17 лет, а Джостену 32. Тем не менее, лишь в 1891 году Абрам познакомился с 22-летним аристократом лордом Эндрю Миньярдом, которого члены семьи и друзья называли «вишня» и которому суждено было стать самой большой любовью в жизни Абрама. Он родился 22 октября 1870 года. С раннего детства его окружала роскошь домов и столов, множество нянь и слуг — такова была цена принадлежать к старейшему Шотландскому роду, берущему своё начало с Карла Великого и прославленного с 14 столетия. Леди Куинсбери прозвала своего младшего сына Эндрю за необычный повелительный нрав и за «божественную» красоту — знала бы она, что это прозвище будет с ним на протяжении всей его жизни и даже переживёт его самого. В колледже Магдалины, юного вишню особо не любили, причина — бешеный характер, частые смены настроения, порой не подающиеся никакому разумному объяснению, его стремление подчинить всех своей воли: от друзей до неприятелей своим взглядом на вещи, порой касающихся исключительно делом личного. Когда молодому лорду исполнилась 17 лет, его мать Леди Куинсбери начала бракоразводный процесс с отцом её сыновей и со своим некогда любимым мужем восьмым маркизом Шотто Куинсбери за многочисленные супружеские измены. Бракоразводный процесс привлёк к себе внимание всего Лондона, ведь главный его виновник слыл скандалистом и воинствующим атеистом, за что был исключён из Палаты Лордов. Полный развал семьи сыграл важную роль в формировании Эндрю как психологически травмированной личности. Постоянные ссоры отца и матери, наблюдаемые им с раннего детства; рукоприкладство к братьям и в частности к нему, вызывало у вишни чувство обиды, которое подкреплённое страданиями матери перешло в ненависть к отцу уже в юности. Молодой Эндрю жил в семье, где обитали ссоры и постоянные судебные разбирательства: будь то судебные процессы его отца с почтенными лицами Лондона, или бракоразводный процесс родителей. Эндрю не хватало любви и тёплого домашнего очага, в результате чего, он погрузился в себя, в свою красоту, любование которой доходило до открытого проявления нарциссизма. В Оксфорде он начал писать стихи, слишком эмоциональные и дерзкие, но при этом не отличающиеся превосходным стилем и выдержанным размером. Как бы сложилась судьба Эндрю Миньярда и судьба английского общества конца XIX века не известно, если бы в его руки в 1891 г. не попала замечательная книга, о которой тогда говорил весь Лондон, осуждая её, и называя аморальной. Этой книгой была «Лавка мясника», Абрама Джостена. Перечитав книги 11 раз, как он сам утверждал, встал вопрос познакомиться с автором книги, что так магически его околдовала. По воле судьбы хороший знакомый Эндрю поэтесса Рене Уокер, была знакома с автором книг, поэтому вопрос о знакомстве стал не сложным, ибо, в этом ему виделся будущий успех. Как он надеялся, познакомившись с Абрамом, он войдёт в поэтические солоны, где получит признание как поэт. И, осенью 1891 года, когда Эндрю исполнилось 21 год, а Абраму 37 — произошло долгожданное знакомство в самом доме Джостена, в котором жили друг Жан и двое сыновей — Кевин и Нил. Эндрю робко признался Принцу Парадоксу, что учится в Оксфорде и пишет стихи, что пришлось по душе Абраму, затем, попросил, называть его просто вишня. Упоённый мелодичной речью Джостена, юный аристократ вышел из дома на Тайт Стрит 16 под большим впечатлением, в свою очередь Абраму запомнилось «ангельское выражение» непорочного эллина, словно «воскресшего из давних греческих мифов». Это была любовь с первого взгляда. Вишня обладал всеми качествами, которыми Абрам восхищался. Они оба обожали роскошь. Началась их бурная дружба, и они стали неразлучны. Между ними началось общение, пока очень редкое, Абрам подарил Миньярду книгу своих стихов 1881 г. и «Лавка мясника» с дружеской надписью. Быть может, этим знакомство бы и ограничилось, если бы не «щепетильный» случай жизни Эндрю. Вишня гостил в доме своего несовершеннолетнего друга (в Англии в то время совершеннолетие получали в 21 год, Эндрю на 1892г. уже было столько), к которому испытывал открытую страсть, но родители друга нашли письма Миньярда с довольно «странным содержанием» и принялись его шантажировать, с целью получения денег от богатого семейства. Не зная никого из близкого окружения, кто мог бы его понять и помочь, он обращается к Абраму, чья приверженность к уранической любви, несомненно, была известна блондину, и получает обещание о помощи. Связавшись с адвокатом, Абрам выкупает через посредников письма, даёт взятку шантажистам, спасая Эндрю от позора. Вишня занимает место возлюбленного Джостена, сместив с этого места его любимую книгу, поэта и доброй души человека, а также, посягнул на самое святое, что было у Художника слова — на одиночество, в союзе с которым были созданы шедевры мировой литературы. Неумение оставаться одному и считаться с предпочтениями других, вишне отрывал «пустыми разговорами» Абрама от творчества и семьи, в результате чего Абрам так и не смог закончить две свои трагедии «Лисья нора» и «Грешная блудница», но самое главное, не мог проводить время с детьми Жана, которых, несомненно, любил. Но любовь к вишне была сильнее всего, пребывая с ним, он словно был в самое святых Искусства, явно рискуя респектабельностью, семьёй, творчеством. Вишня влиял на Абрама, больше, чем Абрам влиял на него, увы, но тогда это знали лишь их друзья, тогда как общество и родственники Миньярда винили Джостена в развращении прекрасного и невинного юноши. В реальности, Абрам лишь познакомил Эндрю с кругом людей, общаясь с которым можно было легко найти подходящего спутника на ночь, что Бози и делал. В их отношениях было много страстей, признаний в любви, так и слёз, расставаний. Они дополняли друг друга и губили с одинаковой успешностью. Их дружба вызывала отвращение и насмешки везде, где бы они ни появлялись, будь то Лондон, Париж, Флоренция или Алжир. И в тоже время их любовь, и ничем не объяснимая, фатальная страсть, вызывали ревность у друзей Джостена, особенно Кевина, молодого литератора, который первый соблазнил ещё не искушённого литературой и светской жизнью Абрама в 1886 году. Эта ревность копилась долго и выражалась порой в ссорах с вишней, которого вывести из себя ничего не стоило. И действительно за три года отношений Абрама с Эндрю, вплоть до суда, Кевин, он же Кев, играл второстепенную роль друга, первое же место принадлежало Эндрю. Во время путешествия любовников по Алжиру в январе 1895 г. за 3 месяца до суда, они встретили в Бискре молодого и начинающего французского писателя Андре Жида. Андре Жид посчитал Эндрю не таким уж и красивым, каким его всегда описывал Абрам, но точно подметил то огромное влияние, оказываемое блондина на Джостена: от выбора блюд в ресторане до прямого указывания что делать. В своей автобиографии, Жан писал: «личность Эндрю была более сильной и ярко выраженной, чем личность Абрама; да, у блондина была действительно более развитая индивидуальность, проявлявшаяся в страшном эгоизме; им руководила какая-то фатальная предопределённость, моментами казалось, что он не несёт ответственности за свои поступки; он никогда не противился своей натуре и не допускал, чтобы что-либо или кто-либо ей противился. По правде говоря, вишня меня крайне интересовал, но он и впрямь был «ужасен», и думаю, это он виноват во всех бедах Абрама. Рядом с ним он казался мягким, нерешительным и слабовольным. Эндрю, словно испорченный ребёнок, норовил разбить свою самую лучшею игрушку, он ни чем не был удовлетворён и что-то его толкало всё дальше». Вокруг имён Абрама и Эндрю ходили всякие слухи и сплетни, но все, вероятно, закончилось бы тихо, если бы в дело не вмешался отец Эндрю, восьмой маркиз Куинсберри. Сексуальные пристрастия его сына, о которых он был прекрасно осведомлен, привели его в ярость. Кульминацией его злобы стала знаменитая открытка, которую он послал в клуб, членом которого был Джостен. На открытке было написано только четыре слова: «Абраму Нилу Джостену, "Гомосексуалисту". Абрам был разъярен, и его злость толкнула его на необдуманный поступок. Он подал в суд на Куинсберри, обвинив его в клевете. К огромному удивлению всего суда выяснилось, однако, что Куинсберри великолепно подготовился к процессу. Он нанял целую команду частных детективов и платных информаторов и с их помощью разыскал многих из тех юношей, с которыми Абрам познакомился через Кевина. Когда стало ясно, что эти юноши в любой момент могут выступить в суде, обвинитель отказался от дальнейшего ведения дела, и маркиз был полностью оправдан. Друзья Абрама умоляли его срочно покинуть Англию, но он отказался сделать это. Не прошло и месяца, как он был арестован. Теперь уже Куинсберри подал на него в суд, представив доказательства его сексуальной извращенности. Сутенер Тейлор, к которому иногда заходил Абрам, тоже был арестован, но отказался дать показания против Абрама. Единственное, что он сказал в его защиту, было: «Он лишь записывал истории их жизней. То, на что правительство не обращает внимание. Он знает житейскую проблему лучше любого из вас.» В ходе второго судебного разбирательства, одного из самых сенсационных в английской истории, Абрам был полон самообладания и выступал, как всегда, очень остроумно. Этого оказалось недостаточно. Один за другим в суде появлялись мальчики и юноши, которые давали такие, например, показания: «Абрам во время этих интервью, всегда сидел слишком близко. Непозволительно близко. Он смотрел в глаза, но мыслями точно раздевал. Через наши души, он желал заполучить тело.» Активной стороной при этом был всегда Абрам, несмотря на то, что он лишь записывал всё, что ему рассказывали. Он выступил в процессе со своей знаменитой речью «Любовь, которая не смеет назвать своего имени» (строка из одного из стихотворений вишни), которая была такой прочувствованной, что была встречена аплодисментами. Дело отложили до третьего процесса. Оказавшись на свободе, Абрам опять отказался бежать из страны. Третий процесс завершился для Абрама трагически: и он был приговорен к двум годам каторжных работ, что было максимальным наказанием по действующему в то время законодательству. Условия тюремного заключения в Англии в те времена были тяжелыми. Ужасы тюрьмы сказались на психическом здоровье Джостена. В тюрьме он отрекся от своего вишни, обвинив его в том, что именно тот привел его к падению. Когда Абрам сидел в тюрьме, Эндрю не написал ему ни одного письма. После стало ясно, что письма могли быть прочитаны начальником тюрьмы, который, несомненно, передал бы их в соответствующие инстанции, что навредило бы Абраму ещё больше. Информацию о состоянии своего друга, Эндрю получал от так называемых «приближённых» Абрама: Кевина Дея, Жана Моро и Дэн Уайлдс, но те после суда весьма холодно относились к вишне, и видели в нём прямого виновника в беде старого друга; информация была скудной, причём каких-либо «тёплых слов» от Абрама, Эндрю так и не получил, за исключением запрета посвящать свою первую книгу стихов Джостену (выпущена в 1896) и не писать «защитные» статьи. После выхода на свободу в мае 1897 года Абрам, разбитый и морально, и физически, не стал возвращаться в Англию. Под именем Алекса, он жил сначала во Франции, а затем перебрался в Италию. Жан Моро, с одной стороны, и семья Эндрю и его многочисленные друзья, с другой стороны, сделали все, чтобы Эндрю и Абрам никогда больше не встретились, но встречи всё же были. На большинстве из них Абрам использовал момент, чтобы попросить денег. Когда Абрам жил во Франции, он честно попытался однажды исправиться и встать на путь истинный. Поэт Эрнст Доусон взял его с собой в публичный дом в надежде, что у него появятся «более здоровые вкусы и пристрастия». Когда он вышел на улицу, он лишь заметил: «Первый и последний раз за десять лет. Похоже на холодную баранину». Он, тем не менее, попросил Доусона «рассказать об этом в Англии», поскольку, по его мнению, это должно было «восстановить его репутацию». После окончательного разрыва в декабре Миньярд начал вести разгульную жизнь, имея любовников в Англии, Франции и Алжире, с некоторыми из них он совершал небольшие путешествия по Европе, чтобы быть незамеченным строгим семейным взором от которого, он тогда ещё материально зависел. В начале 1900 года умер маркиз Куинсбери, завещав сыновьям приличное состояние. Ходили слухи, автором которых был сам Эндрю, что отец оставил ему, Вишне Джостена, более 20000 фунтов. Абрам отреагировало на это сразу, посчитав, что Эндрю «должен возместить» деньгами его банкротство и крах. Он писал ему письма, в которых шла речь только о деньгах, приводя в бешенство Эндрю контрастом отношений, ведь ранее Абрам писал ему письма полные любви и красоты. От такой меркантильности, вишня стал питать к Абраму отвращение, словно сбылись его собственные слова, что он писал ему в письме от 16 октября 1894 г. (в 40 летие Джостена): «Когда вы не на пьедестале — вы совершенно неинтересны». Но тем не менее Эндрю не забывал Абрама, он всегда проявлял интерес к его персоне, узнавал у Кевина состояние здоровья Абрама, что постоянно ухудшалось, но не испытывал особого желания встретиться с ним. Абрам Нил Джостен скончался в изгнании во Франции 30 ноября 1900 года от острого менингита, вызванного ушной инфекцией. Незадолго до смерти он сказал о себе так: «Я не переживу XIX столетия. Англичане не вынесут моего дальнейшего присутствия». Он был похоронен в Париже на кладбище Баньо. Спустя примерно 10 лет его перезахоронили на кладбище Пер-Лашез, а на могиле был установлен крылатый сфинкс из камня работы Никки Хэмика, старого друга детства Абрама, и по совместительству двоюродного брата Эндрю, с которым он не разговаривал уже много лет. На смерть Абрама, Эндрю откликнулся несколькими сонетами. В 90-х годах ХIХ века вишня считал, что быть гомосексуалистом значит быть избранным самим Искусством и принадлежать к эпохе древних греков. По его собственным заключениям 25% всех мировых героев истории и искусства были гомосексуалистами, более того, он заявлял, что: «самыми умными мужчинами являются гомосексуалисты, другие не сравнятся с ними». К 1901 году все о лорде Эндрю Миньярде, говорили с презрением, как о любовнике и вечной музе — Абрама. Признанные литературные журналы отказывались печатать стихи Эндрю, в результате чего к 1905 году он перестаёт их регулярно писать, отныне и вплоть до 1924 г. поэзия становится для него редким увлечением. С наступлением нового ХХ века, в 1901 году, меняется отношения Эндрю ко всему, что ранее было самой главной ценностью: к любви. Он начинает сторониться бурных компаний, где можно было легко познакомиться с молодыми людьми, начинает негативно отзываться о гомосексуализме, называя его содомией и извращением. Если бы его отец был жив, он бы гордился своим сыном. После долгих преследований за связь с вечным любовником, 6-месячной каторги за статью, обвиняющую Черчилля в сговоре с целью убийства политического деятеля, и прочих событий его насыщенной жизни самым большим потрясением Эндрю станет диагноз Нила, одного из приемных сыновей Жана, которого воспитывал и Абрам: шизофрения. В 1940 г. вышла книга Эндрю которая называлась «Абрам Нил Джостен: Подведение итогов». Как и все книги Миньярда, данная книга не была выпущена из-за цензуры, поэтому о ней можно судить лишь по рецензиям и мнениям искусствоведов в читательских кружках, где её часто обсуждали. «Подведение итогов» стала самой личной книгой Миньярда, где он, уже без опасений признаётся в своей любви к Абраму, называет его любовью всей своей жизни. Вспоминая каждый день проведённый вмести с Абрамом на страницах своей книги, пожилой «Вишня» переживает прожитое со счастье и миром в сердце и душе, к чему он так долго шёл. Появление этой книги, было отражением духовного состояния Эндрю: одинокого человека, чья единственная удаль жить воспоминаниями прошлого. При жизни Джостена, все говорили об Эндрю, как о страшной тени Принца Парадокса, оказывающей растлевающее влияние на него. После смерти Абрама в 1900 г. всё стало с точностью наоборот. Теперь, уже тень Абрама преследовала его до конца жизни, не давая спокойного бытия, как в семье, так и в обществе. И только тюрьма расставила все точки над «и». Мистический фатализм — так можно назвать жизнь Эндрю Миньярда. И сейчас, спустя почти шестьдесят лет со дня его смерти о нём продолжаю говорить как о Вишне, фатальном возлюбленном Абрама, но не как о поэте. Он знал при жизни, что вошёл в историю именно как тень Абрама, судебный процесс над которым в 1895 году сломал жизнь не только писателю, но и молодому английскому лорду.