Котик

Мегуми уже и не помнит, когда в последний раз он свободно бегал по лесу. Неважно, в какой форме — человеческой или кошачьей. Возможно, раньше он недостаточно сильно ценил свою свободу, редко выходя из логова и всё время суя свой нос в сторону людской деревеньки. Другие духи леса предупреждали его, что таких, как он, люди ловят и делают с ними всякие плохие вещи. Какие точно, он не знал. Да и знать бы не хотел. Возможно, ему не стоило перевоплощаться в кота на глазах человека. Но вообще-то он был напуган! Да, именно так, он просто испугался внезапного появления кого-то постороннего. Правда, эти оправдания не помогают ему чувствовать себя лучше. Кто же знал, что его тут же схватят и посадят на цепь? Ладно, не цепь, а зачарованный ошейник. Лучше не стало. И сейчас всё, чего ему хотелось — просто прогуляться хотя бы неспешным шагом по старым, наизусть выученным тропам. Вновь почуять запах листьев деревьев и утренней росы, ощутить щекотание травы на босых ногах или подушечках лап, пробежаться вдоль ручья, глядя на плескающихся в нём рыб, поспать под открытым небом, усеянным тысячей звёзд. И смеяться чистым искренним смехом. Но всё, на что он способен теперь — лишь грустно глядеть в окно хижины, не имея доступа к улице. Возможно, он даже не сможет ответить, как давно заперт в этом месте. Он никогда не обращал внимания на дни, тратя все силы на поиски выхода или хоть одной маленькой возможности выглянуть наружу. Единственное, что он точно знает, так это то, что он уже устал торчать в этих деревянных, покрытых мхом и пылью, четырёх стенах, ежедневно смотря на не сменяющийся пейзаж за мутным окном, не имея возможности даже послушать журчание ручья или пение птиц. По какой-то причине звери предпочитали не приближаться к этому дому. Не то чтобы он мог их осуждать. Ему даже нечем было себя занять или поговорить с кем-то близким к нему по духу. Также он точно знает имя виновника, из-за которого он заперт здесь. Рёмен Сукуна — ведьма, ни с того ни с сего решившая превратить его в личного питомца — он бы назвал это личной игрушкой — и забрать к себе в логово, нацепив ему на шею зачарованный ошейник, что не позволял Мегуми самостоятельно перевоплощаться в другую форму, а также выходить за границу выделенной территории без разрешения хозяина. В первые дни своего пребывания здесь он рвал и метал, пусть и делал это в кошачьем облике, царапаясь и рыча в попытках не подпустить к себе наглую ведьму. Когда его схватили, прижали ко столу и угрожали вырвать все когти, он, не поверив, продолжал шипеть и извиваться. Но уже после третьего когтя Мегуми быстро усвоил, что розоволосый всегда, всегда выполняет свои обещания. Конечно, его когти смогли отрасти позже, в конце концов, он был лесным духом, а не обычным животным. Но тогда, обессиленно лежа с мелкой дрожью во всём теле — то ли от боли, то ли от страха — и слушая чужой вкрадчивый голос мужчины, шепчущий ему похвалу, попутно почёсывая его за ушком, он решил больше не рисковать применять свои когти на этого человека. Он был уверен, что эта ведьма найдёт способ лишить его их навсегда. Он также неоднократно предпринимал попытки попросту сбежать из этого места обратно в родной лес. Но каждая такая попытка была пресечена на корню ещё до того, как он успевал добраться до дверного порога. И каждый раз его хватали за шкирку, швыряя маленькое тельце куда-то в угол или стену, как повезёт. Среди бесчисленных попыток сбежать через дверь, была и одна единственная попытка уйти через окно. В тот раз Сукуна не предпринял никаких действий, чтобы остановить лесного духа, насмешливо позволяя ему совершить ошибку. Ошибку потому, что стоило ему коснуться лапами земли, как крохотное кошачье горло сдавил тугой ошейник, перекрывая кислород и вынуждая Мегуми беспомощно задыхаться на сырой траве, прежде чем его схватила пара крепких рук, обманчиво ласково занося обратно в дом и милостиво превращая вновь в человека, словно разрешая ему ненадолго наглотаться воздухом только для того, чтобы в следующую секунду вновь заставить задохнуться. Отпечаток пальцев, больно сдавливающих трахею, до сих пор время от времени всплывает в подсознании. Так что, недолго думая, он решил изменить стратегию, полностью отказавшись от предложенного корма. Он смутно помнил, как где-то слышал, что люди могут прожить без еды примерно месяц, но если исключить воду, то они умрут уже через четверо суток. Но этот вариант ему не подходил. Мегуми же, будучи лесным духом, мог прожить без еды чуть больше времени. И, казалось бы, единственный минус этого плана заключался в его долгосрочности. Но после выяснились и другие недочёты в его тактике. Фушигуро забыл учесть, что уже какое-то время не ел до этого, так что ему хватило одной лишь недели с хвостиком, чтобы обессиленно распластаться на полу, тихо поскуливая под напором тяжёлого взгляда алых глаз. Воспоминания о том, что произошло после, остались лишь мутной дымкой, сохранив небольшие фрагменты: крепкая хватка на его человеческих волосах; чужое недовольное рычание; приступы тошноты от слишком больших кусков пищи. После этого Мегуми какое-то время постоянно тихо сидел в тёмном углу, поджав лапки под себя и стараясь не смотреть на похитителя слишком часто, предпочитая игнорировать всё, что делала ведьма. Мужчина явно был недоволен чересчур тихим поведением своего котика и, казалось бы, начал донимать лесного духа пуще прежнего. Черноволосому мальчишке хотелось взреветь от досады и безвыходности его ситуации. Отныне каждый его приём пищи сопровождался надзором красных глаз. А каждый раз, когда он пытался отказаться от предложенной ему еды, ибо он не привык есть настолько часто, что ему аж плохо становится, его протесты не были услышаны. Он пытался объяснить это ведьме, но ему были недоступны слова — лишь мяуканья. Все попытки оттолкнуть от себя миску с едой или хотя бы не съедать полную порцию всегда заканчивались чужой обманчиво-нежной рукой, слегка давящей на холку. И он боялся узнавать, что же следовало дальше за неподчинением. Позже он всё же смог поговорить с ведьмой после того, как положил обе лапки на чужую гигантскую ладонь и жалобно замяукал, глядя прямо в глаза. Сначала мужчина не понял, что от него хотят, насмешливо хмыкая и приподнимая одну бровь, как бы вопрошая. После ещё пары попыток Мегуми всё же был обращён назад в человека. Тогда-то он и смог изложить в словах, что и вправду не может есть так много. Он надеялся, что ему не придётся объяснять, что иначе его тело уподобится обычным животным и ему придётся испражняться. Одна лишь мысль об этом вызывала отвращение. К счастью, на какое-то время проблемы закончились на этом. Ведьма стала чаще пропадать из дома, занимаясь какими-то своими нереально важными делами, о которых Фушигуро предпочёл бы не знать, не беспокоиться и дальше. Он ведь кот, к чему ему эти переживания? Но вот только с уходом ведьмы в доме становилось как-то серо и мрачно. В буквальном смысле. Уходило куда-то и тепло. В конце концов лесному духу пришлось выбраться из укромного места, чтобы осмотреть хижину во время отсутствия её хозяина. Судя по тому, что он узнал, здесь вообще не было камина или какого-нибудь очага, так что ничто не грело дом. Но почему тогда в помещении становилось так тепло, когда владелец этого места находился непосредственно в нём же? Это была магия? Фушигуро не видел, чтобы по возвращении домой Сукуна использовал палочку. А видел ли он хоть когда-нибудь, как человек ею пользовался? Была ли у него вообще эта палочка? Да даже во время трансформации Мегуми в кота и обратно дух никогда не видел в чужих руках магический артефакт. Его нарастающая паника была прервана громким звуком разбившегося стекла. Медленно повернув голову, зелёные глаза столкнулись с двумя чёрными впадинами уродливого существа. Птицеподобная тварь, входящая в число тех, кто пожирает подобных себе магических существ, судя по всему, пришла по душу черноволосого юноши. Кровь застыла в его жилах, а тело окаменело от страха перед мерзкой сущностью. Будь он в человеческой форме, то смог бы без проблем, если уж не отбиться, то наверняка сбежать от этой твари. Но сейчас, будучи в теле кота, что был меньше её в три чёртовых раза, он не думал, что сможет даже выжить. Каков был шанс, что Сукуна вернётся так скоро? Сможет ли Мегуми продержаться так долго, прежде чем его органы будут выпотрошены и съедены? Он даже не успел развернуться, чтобы попытаться убежать, как был пойман холодными, отвратительно длинными лапами другого духа и подкинут куда-то к потолку лишь для того, чтобы быть вновь схваченным обратно в костлявые пальцы птицы. Мир в его глазах перевернулся с ног на голову дважды. Единственное, что он смог сделать — издать жалобный писк. Следующее, что он почувствовал после того, как птица вылетела в окно, было сдавливающее движение ошейника на его горле. Он попытался извернуться и ударить мерзкую тварь хоть куда-нибудь. Не важно — крылья, ноги, шея, брюхо. Что угодно. Существо явно не оценило его попыток выбраться и просто швырнуло кошачью тушку на землю, решив полакомиться обедом уже сейчас. Упав, котик попытался сориентироваться в пространстве, чтобы хотя бы попробовать убежать обратно домой. С каких пор это место стало ему домом? Ошейник продолжал стягивать шею жгучими цепями, отнимая последние крохи кислорода в его лёгких. Чужая когтистая лапа больно сдавила спину, прежде чем перевернуть его животом кверху. Острая боль растеклась по телу. Будь у него возможность, он бы заорал во всё горло, взывая к небесам и проклиная землю. Массивный клюв, что воткнулся ему куда-то в бок, на мгновение пропал, но так же быстро вонзился обратно в рану, разрывая плоть и, возможно, что-то из органов. Тихий хрип вырвался из кошачьего горла, но он был не слышен из-за стука крови в ушах. Всё перед глазами поплыло, смазываясь в серой дымке. Кажется, он плакал. Уродливая птица раскрыла клюв, намереваясь то ли начать жрать его так, живьём, то ли всё же нанести последний добивающий удар по маленькому тельцу. В страхе лесной дух зажмурил глаза, желая уже поскорее закончить всё это. Но вместо новой порции боли он скорее почувствовал, чем услышал, тошнотворный крик птицы и запах гари. Его в очередной раз схватили чужие руки, но на этот раз это были не тощие, мерзкие лапы твари, а уже знакомые ранее, тёплые и большие человеческие ладони, что держали его с осторожностью и странной заботой. Мегуми слишком напуган для того, чтобы понимать, что происходит. За паникой он не заметил ни то, как ошейник перестал давить на трахею, ни то, как его обратили в человека. Он барахтается в попытке оторвать от себя непрошеные руки и взвизгивает, когда грубые пальцы надавливают на края раны. Секунда — и его кожа словно начинает гореть. Всё тело покрылось холодным потом. Рана жгла невероятно. Он пробует снова сопротивляться, собравшись с силами, царапаясь и скаля зубы в рыке. На рану надавливают лишь сильнее, прижигая её, от чего в воздухе витает ещё больший запах гари и палёной плоти. Кажется, даже пинки и удары ногами не способны пошатнуть… Кого? Тварь? Птицу? Человека? Ведьму? Он воет, окончательно сдаваясь и обмякая, не в силах больше бороться. Рыдания и мелкие всхлипы сотрясают израненное тело, когда его поднимают на руки, и всё, что он может сделать, лишь беспомощно обвиснуть и утонуть в небытие.

***

Что-то мокрое прижалось к раненому боку, вызывая болезненные ощущения не только в ране, но и во всём теле. Волна жара растеклась по венам, пробуждая неконтролируемую панику. Ему срочно нужно было проснуться, открыть глаза и попытаться защититься от неизвестной угрозы. Действуя раньше, чем думая, будучи движимым инстинктами, Фушигуро вытянул руку в ударе, даже не видя, что или кого он бьёт. Подскочив с резким вдохом, что ощущалось как выныривание из ледяной реки, он наконец-то соизволил открыть глаза, полностью очнувшись ото сна. Но тут же замер в ужасе при виде крови на чужом лице. Его пугала не сама кровь, а мысль о том, чья она была. Прямо перед ним, скорее над, чуть согнувшись, сидела ведьма с влажной, насквозь пропитанной кровью и спиртом тряпкой в руке. И, судя по всему, Сукуна был как раз в процессе обмывки его раны или ран, он не мог знать наверняка. С щеки мужчины медленно капала алая кровь, и так же медленно, словно и вовсе застыв, текло время. Тишина между ними заполнялась лишь громким паническим дыханием лесного духа. Что он натворил? Как он мог такое совершить? Как посмел? Что ему теперь делать? Как быть? Теперь он точно труп. Тяжёлый, будто бы уставший вздох раздался со стороны розововолосого, прерывая напряжённый момент. — Успокоился? Удивлённо хлопнув глазами, Фушигуро робко прижал руки к груди. Он ожидал от Сукуны не такой реакции. Он думал, что ведьма будет кричать, ругаться, злиться, бить или вообще придушит его. Но он никак не мог предвидеть спокойствие со стороны Рёмена. — Прости, я… эм… не специально. Не знал, что это был ты. Лёгкий смешок сорвался с губ Сукуны. Слегка качая головой, мужчина выпрямился, разминая шею и суставы. — Всё в порядке. Рана, должно быть, очень болючая. Мегуми согласно кивнул головой, пусть и знал, что это был не вопрос. Неловкая пауза повисла в воздухе. Мегуми немного неуверенно поднял свой взгляд, рассматривая ведьму. На его руках были отчётливые следы ран в виде длинных алых полос. Царапины уже успели покрыться корочкой, некоторые зажили, а те, что были слишком глубокими, выглядели ещё свежо. Следя глазами всё выше и выше, его взгляд наконец достигает чужого лица. Помимо нового пореза на скуле, были и другие царапинки. Пара отметин пересекала линиями правую сторону лица от брови до уха. Ещё пара располагалась у подбородка, почти задевая краешек губ. Ему стоило перестать так откровенно пялиться. Отводя взгляд, Фушигуро только сейчас начинал осознавать, в каком положении они находятся. Спина лежала на пропитанных его же потом подушках, а на грудь надавливала широкая ладонь, прижимая его туловище к кровати. Скорее всего, для того, чтобы помешать ему полностью поднять свой торс во время пробуждения, тем самым открывая только начавшую заживать рану. Прямо над ним, скорее на нём, восседала ведьма, зажав ему ноги, которые, к счастью, были укрыты простынёй меж бёдер, таким образом фиксируя всё его тело. Даже если всё это и было сделано во благо лесного духа, сам Мегуми был не очень рад подобной перспективе. Он ведь больше не лихорадит, так почему к нему продолжали так прикасаться? Непозволительно. Фушигуро зашипел и начал извиваться, желая поскорее выползти из-под мужчины. Глядя на его действия, лицо человека из спокойного выражения приобрело сложно описываемую эмоцию. Мегуми не знал, как её назвать, животные обычно не корчат так морды. — Хватит рыпаться. Хочешь, чтобы рана открылась? — рыкнула ведьма. — Слезь с меня! — Ой? И что ты собираешься делать после? Спать на холодном полу? — Всяко лучше, чем с тобой. Раздражённо цыкнув, мужчина схватил Мегуми под рёбра, мгновение — и дух был грубо скинут на пол. Больно ударившись затылком, черноволосый юноша скрутился, прикрывая руками раненый бок. Чертыхнувшись, он сделал пару глубоких вдохов, прежде чем медленно подняться на ноги. — В таком случае, удачи тебе не замёрзнуть на смерть этой ночью. На улице как раз собирается метель, — гадко улыбнувшись, ведьма поудобней улеглась на своей постели, подперев голову согнутой в локте рукой. Фушигуро фыркнул, медленно отходя к противоположному углу комнаты подальше от раздражающего человека. Попытавшись лечь как можно удобнее и прикрыв глаза в ожидании подступающего сна, Мегуми быстро понял одно. В человеческом теле на полу и впрямь было холодно и не удобно. Он вертелся как мог, но сон так и не лез в голову. То конечности затекут, то больной бок потянет от неудобной позы. Не хватало ещё чтобы он начал чихать и простудился. — Почему ты просто не можешь позволить мне обратиться котом? — спросил дух. — Если ты хочешь подохнуть от того, что твою рану будет невозможно зашить и твои органы вывалятся, могу обратить прямо сейчас, — парировала в ответ ведьма. Фушигуро передёрнуло. Ладно, он потерпит и так. Юноша растёр руками плечи в попытке чуточку согреться. Ему казалось что ещё немного и он начнёт превращаться в сосульку. — Знаешь, эта кровать такая удобная. Так мягко, тепло и уютно, — заманчиво начала ведьма. — Ах, и мне так одиноко одному. Не хочешь присоединяться ко мне? — Нет, спасибо. Уж лучше я замёрзну насмерть, — фыркнув, Мегуми снова отвернулся к стене, сжавшись сильнее. Хижина окунулась в холодный мрак. Протяжные завывания ветра, проскальзывающие сквозь щели, не позволяли дому погрузиться в полную тишину. Остаточное тепло уходило слишком быстро, заполняя всё колкой прохладой. Фушигуро только начал погружаться в сладкий сон, чуть попривыкнув к низкой температуре в комнате, как вдруг раздался громкий скрип открывающегося окна. — Ты это сейчас серьёзно?! — вскрикнул юноша оборачиваясь на ведьму. Хихикнув, Сукуна лишь шире раскрыл хлипкое окно, впуская в дом ещё больше мороза и даже инея. — Ах, но мне стало так жарко, это одеяло слишком тёплое. — Так почему бы тебе просто не скинуть его?! — Ну, тогда мне станет слишком холодно. Да и под одеялом спать приятнее. Всё ещё не хочешь присоединиться ко мне? — розововолосый продолжал откровенно издеваться над лесным духом, похлопывая рукой по свободному пространству рядом с ним. Фушигуро взвыл от досады. Так он точно превратится в сосульку к утру. Он прижимается ближе к стенке, словно она способна подарить ему тепло, обиженно растирая ладони друг об друга, параллельно согревая их своим дыханием. Хвост беспокойно обвился вокруг его лодыжки, а уши прижались к макушке, слегка подрагивая с каждом новом порывом ветра. Да разве же можно так издеваться над кем-то? Тихо шмыгнув носом в попытке не чихнуть, Мегуми стал проваливаться в сон с тревожной мыслью, что, кажется, его пальцы уже успели онеметь от сильного холода. Ему не стоит жаловаться. В конце концов, он умудрялся выживать и в худших условиях. И если он хотел сбежать и вновь свободно жить в лесу в ближайшем времени, он должен был вновь адаптироваться к погодным условиям. Зима никогда не была щадящей по отношению к жителям леса. Под баюкающий звук падающего снега ему наконец-то удалось уснуть.

***

В чёрном мраке ночи ничто не освещало хижину, даже луна отсутствовала на беззвёздном небе. Расплавленный воск давно потухших свечей уже успел остыть. Зимняя метель нежно окутывала всё в свои белые одежды, укрывая всё снежным пледом. Особо резвые хлопья снега старались проникнуть в дом вместе с ветром, но время от времени хлопающее по раме окно не впускало большую часть из них. Ветер гудел, напивая свою древнюю мелодию. Всё застыло, словно в волшебной сказке, и лишь природа продолжала кипеть своей жизнью. В то время как всё живое должно было мирно спать, носитель красных глаз ни на секунду не смыкал веки в дрёме. В самом деле, он был достаточно терпелив, чтобы дождаться пока лесной дух уснёт первым. Сухие половицы скрипели под тяжёлыми шагами. В темноте, ведомый лишь своими прихотями и желаниями, тёмный силуэт приближался к лежащему на полу мальчишке. Низко склонившись над спящим юношей, Сукуна наблюдал за мерным дыханием спящего. Ах, до чего же он милый когда спит. Не брыкается, не шипит. Просто душка. И лицо недовольно не кукурузит. Усмехнувшись собственным мыслям, ведьма протягивает руку к колючим волосам, гладя и почёсывая чёрные ушки. Мальчишка неосознанно льнёт к тёплым прикосновениям и, казалось бы, ещё чуть-чуть и начнёт мурчать. Хмыкнув, Сукуна убирает руку, отмечая про себя, что стоит узнать, как звучит мурлыканье в исполнении лесного духа. Если задуматься, он даже имени не спрашивал у своего «питомца». А было ли оно у него? Потеряв единственный источник тепла, юноша тихо скулит, хмурясь, в попытке отыскать тепло вновь. Поправка, видимо он и во сне умудряется рожу корчить. Жаль, а ведь казался таким милым. Тяжело вздохнув, Сукуна осторожно поднял спящего мальчишку на руки, прижимая пушистую голову к собственной груди. Ощутив тепло чужого тела, лесной дух чуть зашевелился, утыкаясь носом в стык шеи и хватаясь руками за татуированные плечи. Ну какая же он душка. Сукуна готов прям так расцеловать вечно недовольное лицо своего котика. Медленно отнеся Фушигуро к кровати, Сукуна осторожно уложил худое тело на мягкие простыни, мельком проверяя забинтованный бок. Утром ему нужно будет поменять не только старые повязки, но и заклинание на ошейнике. Подобных случаев не должно больше повториться. Постель была тёплой, но не достаточно большой для того, чтобы они оба могли свободно лежать по разные стороны друг от друга. Для комфортного сна им требовалось прижаться друг к другу, чему ведьма была вовсе не против, а даже рада. Хотя он не мог утверждать того же о Мегуми. Парнишка явно будет недоволен по утру. Наконец-то ложась в постель, розововолосый притягивает к себе подрагивающее от холода тело, ибо окно всё также было открыто, заключая его в ловушку из крепких объятий. Одна рука расположилась на макушке между ушей, в то время как вторая покоилась на пояснице, немного выше начала роста хвоста. Сукуна, конечно же, знал, что его любимая зверушка успела сильно подмёрзнуть на обледенелом полу. Но он не мог не усмехнуться, когда та самая зверушка, тихо фырча, тыкалась чуть влажным носом в его широкую грудь и цеплялась своими тоненькими ручками за плечи и шею, слепо ища большего тепла и, возможно, даже ласки. Слегка пригладив колючие волосы, чтобы те не лезли в глаза, ведьма чуть поёрзала на кровати, устраиваясь поудобней и положила подбородок на чёрную макушку. Ему стоит вымыть своего питомца на днях. Уж больно сальные у него волосы. Разве коты не вылизывают себя сами, следя за гигиеной? Или это не касалось их человеческого тела? Прежде чем наконец-то уснуть, взгляд красных глаз падает на два маленьких ушка, располагающиеся прямо у его носа, смешно подергиваясь от каждого его вздоха. Почёсывая пушистые комочки, Сукуна засыпает с ощущением тепла на сердце. Лишь ветер за окном тихо воет, в то время как всё живое застыло в плену ночи. Сон будет долгим…

***

Он открыл глаза, почувствовав странное давление меж своих бёдер. Раскрыв слипшиеся ото сна глаза, Мегуми хотел было вытянуться, размяв затёкшие за ночь мышцы, как обнаружил себя не на холодном полу, а на тёплой постели, заключенный в крепкие объятия. Если он спал с этой ведьмой, то что тогда упирается ему в бедро? Отстранившись от широкой груди, Фушигуро попытался отодвинуться как можно дальше от спящего человека. Он почти смог выбраться из чужих рук, когда его внезапно схватили за бока и притянули обратно к себе. Тихо взвизгнув, лесной дух почти панически схватился за татуированные плечи, сжимая и царапая их своими пальцами. Взглянув на чуть напряжённое лицо спящей ведьмы, Мегуми пытался придумать пути отхода. Он не был готов к такой близости. Это было слишком для него. Стараясь сильно не шевелить бёдрами, которыми он уже отчётливо ощущал выпуклость и чужой жар через простыни. Юноша глубоко вздохнул перед тем, как подтянуть себя вверх руками, ещё крепче ухватившись пальцами за плечи. Тугая хватка на его талии не ослабла, напротив, казалось бы, становилась лишь крепче. Беспокойство стремительно росло, подступая комом в горле. Фушигуро попытался выбраться ещё раз, прежде чем удивлённо ахнул, ощутив, как ведьма чуть потёрлась об него своим пахом. Это был его предел. Громкое шипение вперемешку с мяуканьем вырвалось из его горла раньше, чем он успел обдумать своё решение. В растерянности Сукуна широко раскрыл свои глаза, пробуждаясь ото сна и явно не ожидая порции животных криков с утра пораньше. — Какого чёрта? — хрипло пробормотал розововолосый. — Это ты мне скажи, что я забыл у тебя в постели?! — О, ну может быть ты сам залез ко мне поздно ночью, признав, что ты был не прав? — Не было такого! — лицо юноши покрылось красными пятнами, то ли от смущения, то ли от злости. — Хм. Тогда я проснулся, услышав, как ты скулишь моё имя, прося меня согреть тебя. И, конечно же, я, как добрый хозяин, уложил тебя к себе в кровать. Хотя, возможно, ты просил согреть тебя не таким образом, — Сукуна многозначительно подёргал бровями, намекая на что-то, чего Мегуми понять не мог. Лицо лесного духа искривилось в отвращении. О чём говорил этот человек? Мегуми не уверен, что он готов знать ответ. — Шутка. Я просто не мог позволить тебе замёрзнуть и простудиться. В итоге ты сам ко мне жался. Признай, в постели ведь удобнее, чем на полу, — Не вопрос. Утверждение. Фушигуро фыркнул, дёрнувшись всем телом в очередной попытке встать. Мозолистые пальцы всё ещё удерживали его в крепкой хватке, полностью зафиксировав его задницу в одном положении. — Если ты так не хотел, чтобы я замёрз, ты бы мог просто закрыть окно и дать мне одеял, а не тащить меня к себе. И отпусти ты меня уже! Чего ты как силки в рыбу вцепился?! — всё ещё раздражённо шипя, Фушигуро впился взглядом в красные глаза ведьмы, жалея, что его хмурые взгляды не способны мгновенно испепелять неугодных. — Ой? Но ты такой мягкий. Я не мог отказать себе в этом искушении, — Ведьма продолжала издеваться над ним, перемещая руки выше на талию, прижимает его к себе плотнее, обнимая и ставя свой подбородок на чёрную макушку, чуть почёсываясь об неё. — К тому же, ты и сам жался ко мне во сне. Так в чём теперь проблема? Хочешь снова спать на холодном полу? Ну, не совсем. Мегуми действительно не хочется снова мёрзнуть, но и согреваться благодаря тесному контакту с мужчиной он не хотел. Он ненавидел слишком долгие прикосновения. — От тебя мерзко пахнет, — Мегуми сморщил нос, запрокидывая голову к верху, чтобы не вдыхать чужой запах в плотную, — и ты липкий. Сукуна скептично поднимает бровь, предпочитая промолчать, что он успел покрыться тонкой слойкой пота из-за духоты под одеялом. Мальчишка в его руках не переставал дрожать ночью, как бы он не жался и не сворачивался в комок у него под боком, тщетно пытаясь согреться прижавшись к ведьме. Сукуна просто был вынужден использовать магию для разогрева собственного тела, буквально превращаясь в живую печку. Лишь тогда беспокойство и суетливость мальчишки пропали, заменяясь тихим мерным сопением и мягкими покачиваниями пушистого хвоста. И теперь этот паршивец так неблагодарно относится к его заботе? Немыслимо. — Тогда я считаю, это самое время нам вымыться, — мужчина скалится, прежде чем скинуть с себя одеяла и встать с кровати, поднимая вместе с собой и котика. Фушигуро удивлённо пищит, хватаясь руками за локоны розовых волос. — П-постой! Что это значит? — Ну же, котик, не притворяйся таким глупым. Уверен, ты хотя бы раз плавал в озере. Вот и сейчас ты окунёшься в воду просто в меньшем объёме и рыбой пресной не будешь пахнуть. Глаза Мегуми расширились от удивления. Лезть в воду? Посреди зимы? — Ты сошёл с ума! Как ты собрался мыться в ледяной воде, когда на улице такой холод и метель! Озеро же льдом на зиму покрывается! Даже русалки предпочитают на дне спать! — он вертится в руках Сукуны, как рыба на суше. — Ты хочешь, чтобы я умер от холода и отморозил себе хвост? Тогда почему бы тебе просто не вышвырнуть меня на улицу прямо так? Чтобы я точно замёрз насмерть! — Я ведь не собираюсь тебя мокрым по лесу таскать. В доме тепло, а если не будешь ёрничать и привередничать, то вместо прохладного пола сможешь в тёплой кроватке спать, — Сукуна ехидно улыбается ему, уверенной походкой идя в сторону ведьминского котла. Чугунный котёл смиренно ждал своего часа у стены рядом с кухней. Он не был достаточно большим, чтобы вместить в себя Сукуну, но вот лесной дух вполне мог там поместиться. Конечно, было бы удобнее сходить в деревенскую баню, но как потом тащить котика в метель и объясняться перед ничего незнающими жителями деревни Сукуна не знал, да и думать не особо хотел. Есть же котёл, так зачем лишние хлопоты? Он сажает юношу на стол, быстро наколдовывая огонь под котлом, чтобы разогреть уже налитую в нём воду, и достаёт немного спирта со свежими бинтами. Мужчина тянется развязать старые бинты на боку, но его руки перехватывают другие, более маленькие и бледные ладони. — Что ты делаешь? — в голосе мальчишки слышна явная тревога. Сукуна не впечатлено фыркает. Его котику стоит больше доверять своему хозяину. — Мне нужно осмотреть твою рану и наложить на неё марлю. Чтобы ничего не намокло и не воспалилось. Мегуми не знает, что такое марля, и он, если признаться честно, не понимает чуть меньше половины слов Рёмена, но всё же позволяет ведьме осмотреть его бок, продолжая настороженно следить за каждым её действием. Спавшие бинты открыли вид на заживающую рану. Всего пару дней и она затянется полностью. Удовлетворённо кивнув самому себе, Сукуна отходит к кухонным шкафчикам, доставая от туда целебную мазь из настоя трав. Зелья мгновенного восстановления у него не осталось, но и мазь вполне неплохо справлялась с внешними ранами, а внутренние повреждения он уже восстановил магией. Сукуна вернулся к Мегуми, молча размазывая мазь по ране, стараясь быть более аккуратным с особенно подгорелыми кусочками плоти. Мальчик в его руках всё время ёрзал и вертелся, пытаясь рассмотреть собственный бок. — Хватит вертеться. Ты мешаешь, — раздражённо буркнув, ведьма начала обматывать талию юноши бинтами. — Ты прижёг мне рану? — Верно. Это так важно? — он поднимает голову, смотря в лицо лесного духа. — Ту птицу ты тоже сжёг? — зелёные глаза блестели любопытством и каплей недоверия с примесью страха. Сукуна усмехается, продолжая наматывать бинты. — Я бы не назвал это птицей, скорее тварью. Но да, я сжёг её. Не думал, что ты всё ещё был в сознании после такого. Что конкретно тебя удивляет? Мегуми замолчал на некоторое время, позволяя тишине окутать их. Он сомневался в правильности своего вопроса. Имеет ли он право спрашивать подобное? — Ты не использовал палочку. На секунду Сукуна тормозит. Серьёзно? Это всё, что его интересует? — У тебя вообще есть палочка? — мальчишка всё не унимается, продолжая расспрашивать его. Аж хвостом от интереса размахивать начал. — Нет. — Тогда как ты используешь магию? Люди не должны этого уметь, — Фушигуро забавно хмурит брови и морщит носик, словно этот вопрос был величайшей тайной его жизни, а разгадка то и дело ускользала у него из лап. — Как-то, — Сукуна пожимает плечами, показывая всю свою незаинтересованность в этом разговоре. Есть же столько интересных тем для обсуждений. Например, есть ли у лесного духа эрогенная зона у основания хвоста. — Это не ответ! — Тогда считай это секретом, — ведьма выпрямляется. Закончив с бинтованием, Сукуна убирает мазь и лишние бинты обратно в шкафчики. Фушигуро чуть разворачивается, чтобы лучше смотреть на спину исписанную татуировками. Ему хотелось знать ответы на все свои вопросы. В конце концов, может ли он получить право знать, хотя бы предполагать, с чем он вынужден уживаться под одной крышей. — Ты вообще человек? — он шепчет, даже если знает, что его слова всё равно будут услышаны. — Кто знает? — мужчина не поворачивается полностью, лишь чуть наклоняет голову с хитрым прищуром, сверкая алыми глазами. Чёрные волосы встали дыбом на загривке и хвосте. Мегуми поспешил отвернуться, переводя свой взгляд куда то на стену, притворяясь, что узоры на старых досках были ему невероятно интересны. Он не может удержаться от визга, когда его хватают за плечи, чуть массируя мышцы, и наклоняются к его лицу. — В чём дело, котик? — ведьма корчит притворно удивлённую гримасу, не сильно стараясь скрыть насмешки в голосе. — Неужто боишься меня? Юноша беззвучно сглатывает вязкую слюну, успевшую скопиться в горле, медленно переводя взгляд на лицо Рёмена. Они смотрят друг другу в глаза пару секунд, прежде чем Сукуна резко отрывает его от стола и несёт к котлу. Инстинктивно Мегуми весь сжимается в попытке свернуться в комок, боясь, что вода на дне окажется ледяной, но когда его сажают в не очень удобный котёл, он приятно удивлён не холодной, но и не очень горячей температуре. Вода не доходила до повреждённой кожи, еле покрывая собой линию роста хвоста. Рана располагалась у талии, примерно на месте нахождения почек, так что бинты не намокали, оставаясь целыми и сухими. Он не был полностью в котле по самую макушку. Его плечи и голова всё ещё оставались снаружи, открывая Сукуне более лёгкий доступ к его волосам для мытья. Фушигуро обнимает свои колени, стараясь не касаться чугунных стенок, успевших нагреться от огня — который Сукуна, вероятно, потушил в какой-то момент их разговора — и немного ёрзает, чувствуя себя в ловушке. — Здесь слишком тесно, — озвучивает свои мысли дух. — Потерпишь. Это не долго. Мегуми не мог видеть, что делала ведьма за его спиной. Он даже не знал, как выглядят человеческие «купанья». Но он мог слышать шорохи и тихие щелчки, прежде чем почувствовал, как что-то прохладное и густое льётся ему на голову из-за чего он непроизвольно дёргается. — Не шугайся ты так. Это всего лишь мыло в жидком виде. Оно поможет привести твои волосы в порядок. — Мои волосы и так нормальные. Юноша тихо бурчал, слегка откидываясь на спину, ближе к прикосновениям Сукуны. Не поймите его неправильно. Ему это вовсе не нравится. Но его спина уже начинала ныть от неудобного положения в согнутой позе. Мозолистые пальцы массировали кожу головы, перебирая чёрные волосы. Фушигуро чувствовал, как густая жидкость равномерно растекалась по всей его макушке, как длинные ногти слегка оцарапывали его кожу, почёсывая в некоторых местах, как его тело расслаблялось, окутанное теплом со всех сторон. Это было поистине удивительные ощущения. Ему просто хотелось откинуться на край котла и уснуть сладким сном, убаюканный нежной лаской. Ещё чуть-чуть и он точно начнёт мурлыкать. Мегуми глубоко вздыхает и мелко вздрагивает, когда почёсывания становятся интенсивнее в области его ушей. — П-подожди, не надо там- ах. Его дыхание сбивается, становясь более глубоким и прерывистым, а глаза вот-вот закатятся ему за черепную коробку, когда ласки начинаются в особо чувствительных местах. Эта ведьма точно знала, где и как нужно прикасаться к его ушам. Мегуми отпускает свои колени и поднимает руки, хватаясь за чужие предплечья в жалкой пародии протеста. — Хм? В чём дело? Можешь повторить? А то я не расслышал тебя, — Сукуна смеётся над ним, ещё больше наклоняясь над котлом, показывая свою готовность слушать. Почёсывания быстро перерастают в откровенные похрапывания его ушек и волос, лишая Мегуми способности внятно мыслить и произносить что-либо, кроме тихого невнятного мяуканья. Он пытается отстранится с небольшим рывком, но ведьма крепко держит его в своих ладонях, не позволяя сдвинуться ни на дюйм. — Ну чего ты, котик? Неужели неприятно? Мужчина чуть меняет положение своих рук, изменяя и скорость ласк. Вместо быстрых и рваных почёсываний начинает водить пальцами круговые движения прямо под стыком ушка с макушкой, медленно и нежно давя на чувствительные мышцы. Десной дух вновь дёргается, резко вскидывая голову, из-за чего стукается затылком о широкую грудь ведьмы. Из его горла выходит громкое бульканье с воем, когда он пытается впиться когтями в предплечья Сукуны. Голову Мегуми лишь сильнее прижимают к тёплому торсу, чуть ли не вытаскивая его за край котла. — Давай же, просто расслабься. Я не собираюсь причинять тебе вреда, только удовольствие. Рёмен утыкается носом в мокрые чёрные локоны, вздыхая теперь уже свежий запах мыла, и наклоняет голову своего котика ещё немного, обнажая бледную шею с подрагивающим кадыком. У Фушигуро нет сил на сопротивление. Его мозг плавится в дымке наслаждения. Он никогда не думал, что простые прикосновения к его ушам могут доставлять столько удовольствия. Его мышцы превращаются в желе, и он становится податливым под крепкими руками человека. — Умничка, — ведьма шепчет ему похвалы, обдавая ушные раковины горячим дыханием. — Вот так, просто доверься мне. Юноша глубоко вбирает в себя воздух, прикрывает веки и откидывает голову на чужое плечо. Ох, он вот-вот уснёт, весь разнеженный чужими руками. Все его чувства обостряются вдвое, от чего он ощущает каждое касание мозолистых пальцев всеми клеточками своего тела. Даже в его костях чувствуются тепло омывающей воды. Мегуми слышит хриплый смешок затерявшейся где-то в копне его тёмных волос. Он пытается открыть глаза, но его веки не слушаются, оставаясь закрытыми и словно залитыми жидкой сталью. Подождите минуточку. Почему его тело внезапно перестало его слушаться и все силы покинули его? Что успело произойти? Фушигуро дёргается, прилагая все силы, чтобы отстраниться от ведьмы позади себя, но та накрывает его глаза ладонью, практически хватая его за лицо, и тянет обратно к своему плечу. — В чём дело, котик? — Сукуна повторяет свой вопрос с насмешкой, прекрасно зная что-то, что не известно лесному духу, и словно намекает на чужую наивность. — Что-то не так? О, что-то явно не так. Юноша тихо скулит, пытаясь высказать слова протеста, задыхается, не смотря на то, что его дыхание остаётся медленным и глубоким, и начинает мелко дрожать, когда свободная рука мужчины всё же добирается до его паха. — Блять, у тебя даже член почти кошачий. Рёмен меняет своё положение, наклоняясь, чтобы лучше видеть чужие ноги и промежность, и шумно выдыхает, явно довольный предоставленным зрелищем. Мегуми хнычет ещё громче, когда его шею обдаёт горячим дыханием. А стоит человеческим клыкам оцарапать его кожу, невесомо приходясь дорожкой до плеч, как в уголках его глаз выступают капельки слёз. Он снова пытается взять под контроль своё тело, слабо шевеля фалангами пальцев, но даже пушистый хвост казался неподъёмной ношей. Широкая рука обхватывает почти всю его длину, избегая основания и надавливая большими пальцами на головку. Мужчина возбуждённо хрипит, припадает губами к тонкой мраморной шее, кусает за плечи, тут-же зализывая следы. Ведьма начинает медленно вести кистью вверх и вниз, параллельно посасывая кожу то у плеч, то у ключиц, очень скоро приступая к бесстыдным вылизываниям. Острый кадык дрожит под его губами, но он не долго об этом думает, продолжая вести горячим языком к задней ушной артерии. Сукуна замирает. На языке танцует вкус солёной влаги, а под пальцами чувствуются мокрые дорожки. И только тогда он возвращает своё внимание к окружающим вещам. Мальчишка в его руках откровенно рыдал, безмолвно задыхаясь от собственных слёз, содрогаясь всем телом. Ох, Господи, блять, боже, как же сильно Сукуна благодарил самого себя за сообразительность прикрыть мальчику глаза. Ведь сейчас он смотрел на него, словно очарованный, не в силах отвести взгляда от заплаканного личика с раскрасневшимися носиком и губками. Из приоткрытого рта выглядывал маленький розовый язычок. И Сукуна думает, как бы выглядело это самое личико с закатанными глазами и горящими щеками, задыхающееся от члена глубоко внутри своей глотки, как высунулся бы острый язык в попытке обрести больше места во рту, и как бы ощущалась теснота вокруг его члена, похороненного в недрах бархатных стенок юношеского горла. Тесно становилось уже и в штанах у Рёмена. Но только вот лесной дух в его руках продолжал рыдать, а вода на дне котла наверняка уже остыла. — П…жайлуста… Прекра-ати… — слова с трудом перекатывались на языке. Котик заглатывал большую часть слов, прерываясь на резкие вздохи, тихо моля ведьму остановиться. Сукуна молча думает, глядя на непрекращающиеся дорожки слёз. Возможно, он действительно переборщил. Но только возможно. Его питомцу стоило как можно быстрее адаптироваться под прихоти своего хозяина. В конце концов, у него было не так уж и много терпения. Он еле сдерживал себя прямо сейчас, настойчиво игнорируя прилив крови и возбуждения к своему члену. Сначала ему следовало разобраться с беспорядком в виде плачущего тела у него в руках. Чуть раздражённо выдохнув скопившийся воздух, Сукуна убирает одну руку с чужой промежности, а второй лишь поворачивает чёрную макушку к своему сгибу шеи, как бы успокаивая мальчишку, но продолжает прикрывать изумрудные глаза. — Ну всё, прекращай слёзы лить. Всё не так уж и плохо, — Сукуна прижимается губами ко взмокшему лбу, обхватывая свободной рукой торс лесного духа, слегка приобнимая его. Они сидят так, прижавшись телами друг к другу через стенку котла, до тех пор, пока громкие рыдания не заменяются тихими всхлипами. Сукуна одной рукой подхватывает своего питомца под сгибом колен, выпрямляясь и поднимая с собой Мегуми, слегка покачивая того на весу, словно малое дитя, он шепчет слова утешения, даже не запоминая произнесённого — всё равно это не имело большого значения. Мальчишка был слишком напуган, чтобы понимать происходящее. Фушигуро инстинктивно хватался дрожащими руками за татуированные плечи, ища поддержки, прямо как слепой котёнок, ищущий материнского тепла. Сукуна усмехается собственным мыслям, неся лесного духа в свадебном стиле к кровати, на которой уже ожидали своего часа подготовленные полотенца. — Хм… Кто же знал, что тебя так разморит от запаха кошачьей мяты с лавандовой настойкой. Стоит запомнить на будущее, — мужчина укладывает своего питомца на кровать, поддерживая его за плечи, пока подкладывает ему подушки под спину. Котик всё ещё был напуган, так что Сукуне нужно было придумать, чем занять внимание плачущего юноши, пока он бы вытирал с него воду. Взгляд упал на высокое зеркало развёрнутое к стене. Он не особо любил смотреть в своё отражение, просто не видя в этом особого смысла, от чего зеркало было давно позабыто под тонкой вуалью простыни — Сукуна обычно развешивал свою мокрую одежду, когда было лень сушить вещи на улице — но сейчас оно пригодилось бы как-никогда кстати. Мегуми судорожно всхлипывает, пытаясь дышать, когда чувствует нежные прикосновения к своему лицу. Он распахнул глаза, встречаясь с алыми зрачками напротив. Ведьма смотрит на него со сложным выражением лица, которое он не может понять в очередной раз, и вытирает большими пальцами слёзы с его щёк. — Тебе нужно успокоиться. Попытайся сосредоточить внимание на своём отражении. Мужчина отходит вбок, открывая вид на высокое зеркало — сам Мегуми не знал, как назвать подобное нечто, да и видел впервые — в котором отражались они оба. Юноша сначала пугается, не понимая, что происходит перед его глазами, но тут же замирает в изумлении. Необычная диковинка и вправду приковала к себе его внимание, давая Сукуне возможность обтереть его полотенцами безо всяких дальнейших истерик. Лесной дух был слишком заинтересован своим отражением — либо его всё же нагнал эмоциональный шок — предпочитая абстрагироваться от нежелательных прикосновений. Ведьма успевает обсушить верхнюю часть тела питомца, уже собираясь переходить и к нижней, но внезапно его хватают когтистыми пальцами за предплечье, сильно сжимая его в своей хватке. У него была секунда, чтобы осознать происходящее, прежде чем раздался тошнотворный звук. Мальчишку вырвало на пол. Просто. Блять. Замечательно. Большое всем спасибо. И так-как они ещё не успели поесть утром, в желудке, конечно же, было пусто и на полу оказалась простая желчь. Ну хоть за это спасибо. Не придётся убирать остатки еды, а можно просто протереть какой-нибудь ссаной тряпкой. Но вернёмся к настоящему. Лесного духа вновь трясёт, а Сукуна прилагает все усилия, чтобы не закричать матом, будучи в небольшом ахуе. В голове так и пролетает мысль «какого, блять, хуя?», но ему не хочется пугать встревоженного котика пуще-прежнего. «Блять, это его так от долгого всматривания в отражение вывернуло? Или дело в нервах и мяте?» — думает ведьма, пока возвращается из кухни со стаканом воды в руках. Напоследок притягивая к себе магией ту самую тряпку, успевшую повидать в этой жизни всё, и протирает желчь на полу. Мужчина помогает Мегуми выпить воду, ведь тот был не в состоянии удержать в руках даже чашки, настолько сильно у него тряслось и ослабло тело. Юноша что-то лепечет про извинения, но Сукуна лишь закатывает на это глаза, уже изрядно устав от чужого нытья. Фушигуро допивает воду, слегка кашляя, поперхнувшись ею. Его тело всё ещё трясёт, а с глаз льются новые порции слёз, окончательно выводя Сукуну из себя. Рёмен отшвыривает кружку куда-то в стену и хватает котика за плечи, валя его на кровать. — Кончай уже сопли разводить. Я же не выпотрошил тебя или чего похлеще. Пора бы уже и привыкнуть, — он практически рычит, больно сжимая мраморную кожу в своих руках. По утру на худощавом теле точно россыпью расцветут синяки. — С-стой! Только не снов-ва, пожалуйста, — он икает, упираясь руками в широкую грудь с татуировками, в попытке отстраниться и уйти из-под мужчины. — Прошу… На секунду Сукуна теряется в лице. Он не планировал кошмарить котика и дальше или как-либо прикасаться к нему сегодня ещё раз. Но он бы не был самим собой, если бы не обернул чужую панику в свою пользу. — О, конечно, я не стану тебя трогать, — он демонстративно поднимает руки, показывая, что он верен своему слову. При этом жесте в изумрудных глазах появляется проблеск надежды. — Но услуга за услугу. Не так ли? — Н-но… я же… Мне нечего дать тебе взамен… — только приобретённая надежда вновь разбилась об стену реальности, в которой он был заперт вместе с самим дьяволом. — Не волнуйся, мне хватит и одного поцелуя. Это ведь не так уж и сложно, верно? Фушигуро смотрит на него широко раскрытыми глазами. Казалось бы, на его лице отразилось ещё больше недопонимания. — Я не знаю, что это такое… — слишком робкий и неуверенный, практически неслышимый шепот. Дух не может сосредоточить взгляд, стараясь избегать столкновения с алыми огоньками напротив. Ой. А вот это уже интересно. Так даже лучше и намного увлекательнее. На лице ведьмы расползается гадкая улыбка. Сукуна не тратит времени на объяснения, просто хватая своего питомца за подбородок и притягивает к себе, соединяя их губы в остром поцелуе. Они сталкиваются носами и неприятно щёлкают зубами. Мужчина ведёт в поцелуе, наклоняя голову младшего, для большего удобства, тут же проникая языком в чужой горячий рот. Мальчишка давится воздухом, не понимая, что нужно делать, но быстро догадывается разжать зубы в подчинении. Юноша жмурит веки, не желая натыкаться на пламенный взгляд красных глаз, что с такой внимательностью заглядывали, казалось бы, прямо в душу. На губах всё ещё чувствуется солёный привкус, а во рту едкий вкус желчи. Сукуна тянет Мегуми к себе на колени, садясь на кровать как можно удобнее, ни на секунду не отрываясь от чужих губ. Всё вокруг них ощущается слишком жарким и влажным. То ли от испуга, то ли от нехватки кислорода, котик пытается отстраниться, но мужчина перемещает одну руку на затылок, сжимая чёрные волосы в кулаке, не позволяя сдвинуть голову. Вторая рука ложится на поясницу, вжимая тело юноши в свой торс. Фушигуро стонет в горячий рот, пока его собственный практически трахают языком. Кажется, вкус солёных слёз лишь увеличивается на языке. В то же время, место в штанах стремительно уменьшалось. Ведьма рычит в поцелуе, отстраняется, на последок оттягивая нижнюю губу зубами, и смотрит на неописуемую картину перед ней. Заплаканные зелёные глаза мерцали в страхе, вытянутые кошачьи зрачки дрожали, но не отводили взгляда от кровавых глаз. У Сукуны же, напротив, радужка была поглощена расширенным зрачком, словно это он обнюхался кошачьей мятой. Вытянув ноги на кровати, Рёмен усаживает лесного духа к себе на бёдра. Из-за сильной близости оба их паха слегка тёрлись друг об друга. Мысль о том, что он мог бы просто схватить мальчишку прямо здесь и сейчас, нагнуть его и вогнать в него свой член, никаким образом не помогали ему избавится от каменного стояка в штанах. Нужно было что-то с этим делать. Но принуждать сейчас юношу к сексу было провальной идеей. Тот и так уже на грани нервного срыва. Да и пока удастся его усмирить и заткнуть, вся эрекция точно спадёт. Ну что же. Придётся по старинке. Мегуми взвизгивает от неожиданного столкновения лбами с мужчиной, когда тот резко притянул его к себе. Кожа на затылке заныла от сильного оттягивания волос. Их лица находились вплотную друг к другу, а кончики носов соприкасались, так что больше не было возможности избегать алых глаз ведьмы. — Не смей опускать свой взгляд ради своих же нервов, — ведьма шепчет ему низким голосом, опаляя горячим дыханием губы, прежде чем в очередной раз поцеловать его, проводя языком по зубам и нёбу. Юноша подчиняется беспрекословно, жмуря глаза для большей подстраховки. Сукуна рычит, убирая одну руку с бледной талии, вместо этого запрокидывая обе руки котика к себе на плечи. Пусть и не сразу, мальчишка понимает, что от него хотят, и обвивает руками чужую шею, обнимая и невольно прижимаясь чуть плотнее. Фушигуро не видит, что делает человек, однако слышит шорохи ткани, а после и чувствует, как что-то слегка липкое и твёрдое трётся об его живот. данунахуй. Всплывает в голове когда-то обронённая по случайности фраза Сукуны, которая сейчас была как никогда кстати. Мегуми дёргается, открыв глаза, чтобы удостоверится в своих подозрениях. Но его вовремя тянут за волосы, с громким рыком прокусывая губу. — Я же сказал тебе не смотреть вниз. Или так не терпится самостоятельно в этом поучаствовать? — Н-нет… — Тогда будь послушным котиком и сиди на месте ровно, пока я не передумал, — он отпускает чёрные волосы, решив схватить мальчишку за челюсть, чуть приподнимая его голову для лучшего обзора. Всё лицо духа было красным и отёкшим от слёз. Оно блестело под редкими лучами зимнего солнца, пробивающихся через зашторенное окно. Он всё время всхлипывал, иногда икая. Сукуна немного наклоняет его лицо вбок и слизывает языком солёные дорожки, оставляя за собой слюнявый след. Его питомец действительно был красивым, особенно когда был так сломлен и разбит. С опухшими от длительных поцелуев губами и заплаканными глазами. Он вёл рукой по своему члену, не сводя глаз с лица Мегуми. Фушигуро, не имя возможности смотреть на что-либо другое, разглядывал ведьму в ответ. Её дыхание участилось, мышцы напряглись, а зрачки расширились. Краем зрения он всё ещё замечает движения руки, но старается игнорировать это. Мужчина кряхтит, упирается лбом в бледное плечо, тяжело дыша. Его дыхание участилось, как и скорость движения руки. Он отпустил лицо котика, перемещая другую руку на основание его хвоста, прямо под поясницей, слегка почесав чувствительный переход кожи к шерсти. Горячая тяжесть тугим узлом скапливалась у него внизу живота. С головки капал предэякулят, пачкая бёдра Мегуми. Сукуна хрипит громче, кусая молочную кожу у стыка шеи и плеча, тут же зализывая и сося небольшую ранку. Продолжая таким порядком, чередуя укусы, засосы и поцелуи, он сначала припадает к ключицам, заставляя парня под ним покрыться мурашками. Очень скоро с ключиц он перешёл обратно к шее, ведя дорожку выше к подбородку, не забывая обходить ошейник стороной, после вовлекая Фушигуро в мягкий поцелуй. На этот раз отсутствовали и язык, и зубы, и вся пылкость, заменяясь нежными прикосновениями. Ладно, язык всё же был. Ведьма проводит языком по сомкнутым губам мальчишки, почти вылизывая обкусанные уста, сминая их под себя. Она перестаёт уделять внимание его хвосту, предпочитая вместо этого начать ласкать пушистые уши. С лица ведьминого питомца слазит вся краска, когда тот вспоминает те же самые поглаживания, что были и во время купанья. Лесной дух предвидит оргазм человека, когда интенсивные толчки в руку сбиваются с ритма, а рычание сменяется протяжным стоном. Его заключают в поистине крепкие объятия, если их можно так назвать, ведь человек держал его лишь одной рукой, и утыкаются носом к нему в плечо, согревая кожу горячим дыханием. Рёмен вонзает зубы ему глубоко в мышцы, обильно кончая себе в руку. Белёсая жидкость пачкает простыни, выплёскиваясь на живот и бёдра бедного мальчишки. Мегуми всхлипывает, ощущая на себе липкую сперму. Он слышал лишь стук крови в своих ушах, чувствуя, как вот-вот потеряет сознание. Последнее, что он помнит — тяжёлая отдышка Сукуны и смазливый поцелуй с причмокивающим звуком на своей щеке. — Хороший котик, — практически мурлычет он ему в щёку, поглаживая по волосам. — Поспи немного. Фушигуро погружается в долгий беспокойный сон, окружённый липким жаром со всех сторон.

***

Следующие несколько недель в хижине были полны печали. Сутки на пролёт котик спал, свернувшись в клубок на кровати. У него не было ни сил, ни желания как-либо сопротивляться напору ведьмы. От того он не пытался вновь спать на полу или возмущаться теснотой и непосредственной близостью с ведьмой, когда наступала ночь и она ложилась спать рядом с ним. Фушигуро не реагировал практически ни на что, вяло взмахивая хвостом время от времени. И даже когда его рану снова осматривали и перебинтовывали, он не проявил никакого интереса. Он также оказался от еды. Нет, он не отшвыривал тарелки в бок или выплёвывал пищу. Вовсе нет. Но он не принимал самостоятельных попыток съесть хоть что-то. Сначала Сукуна подумал, что это очередной бунт, на подобии прошлого раза, когда мальчишка объявил голодовку в первые месяцы своего пребывания в том месте. Он пару раз кормил юношу с ложечки, напевая похвалы себе под нос, словно он любящий родитель, кормящий своё дитя. Фу Дети противные и всё время плачут. Котик, кончено же, тоже много плакал совсем недавно. Но это было возбуждающе, а не сопливо. Так что его питомиц явно намного лучше всяких там детишек. Да и те не особо вкусные — он пробовал — а вот юноша ощущался вполне сладким и приятным на языке, когда Сукуна вылизывал его шею — а хотелось бы и не только шею- Кхм Что-то он не о том думает. Кормления с ложечки не принесли особого успеха. Мальчишке становилось плохо после приёма пищи, так что мужчина оставил его в покое, но только в отношении к еде. Не смотря на то, что днём котику удавалось уснуть, греясь под лучами солнца и забавно жмуря глазки, по ночам его сон был беспокойным и кратким. Он ёрзал и скулил во сне на грани лихорадки. Ведьма была только рада предложить ему свои утешительные объятья — хотя тот никогда и не просил об этом — прижимая его к своей груди, переплетая с ним конечности, и нежно гладила его по волосам, тихо напевая позабытые всеми мелодии. К слову, рана уже зажила, оставив за собой лишь небольшой рубец, который должен будет исчезнуть со временем. В хижине стало чаще пахнуть лавандой для облегчения сна и успокоения нервов. Юноша весь покрылся нездоровой бледностью, и пусть количество употребляемой пищи слабо влияло на его вес. Из-за стресса он также успел немного схуднуть. Под его глазами залегли тёмные круги, а здоровый блеск зелёных глаз потух. Так не может дальше продолжатся. Рёмен придумал гениальный, по его нескромному мнению, план. Естественно, план был не особо продуман, да и не факт что сработает… Но он не намерен отступать! Залив в котёл воду для основы зелья, предварительно вымыв этот самый котёл. Что он только в нём не делал. И зелья мешал, и кота купал, и супы варил. Просто чудо универсальная вещь! Подготовив все необходимые ингредиенты, мужчина мельком смотрит на неподвижное тельце, укутанное в толстое одеяло — на улице всё ещё зима, а Сукуна так и не удосужился как-либо обогреть дом. На протяжении часа, а может больше, тишина была заполнена звуками готовки зелья. Пар из котла поднимался к потолку, разнося с собою странный запах ванили и трав. Температура в хижине впервые за долгое время наконец-то поднялась, согревая воздух. Котик зашевелился под одеялом, явно пребывая в дискомфорте от нарастающей духоты, но так и не просыпаясь. Ведьма лишь мельком поглядывает на питомца, сосредотачивая своё внимание на правильное соотношение ингредиентов, которые она распределяет по баночкам и склянкам, расставляя их на полку над котлом. Полочка была настолько низкой, что если правильно пододвинуть котёл, между ними не было бы и метра. Это то и поможет в маленьком коварном замысле Сукуны. Мужчина расставляет каждую баночку так, чтобы при падении они падали прямо в кипящий котёл, и оставляет их всех открытыми. Отходя на пару шагов, он присматривается к полке над котлом, представляя себе воображаемого кота, который бы скидывал все эти ингредиенты в воду. Довольный результатом, Рёмен кивает самому себе, немного корректирует расстановку банок и шепчет заклинание. Мегуми просыпается, чувствуя, как его несильно тормошат за плечи. Открыв слипшиеся от слёз и сна глаза, он пару раз моргает и смотрит на ведьму, щуря глаза. Вся его кожа покрылась тонкой плёнкой пота, а мысли не могли собраться в кучу. Он был дезориентирован и растерян, не слыша ни единого произнесённого слова ведьмой. — Давай, котик, просыпайся, — он пару раз щёлкает пальцами перед его лицом, весело над чем-то хихикая. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Мальчишка глупо моргает двумя глазами по очереди, находясь между миром снов и реальности. Сукуна не может удержать своего смеха, глядя на выражение лицо своего питомца. Он снова щёлкает пальцами, не для пробуждения юноши, а для обращения его в кошачью форму. Мальчик, теперь уже кот, забавно клюёт носом, путаясь в простынях. Ведьма подхватывает духа на руки и, отнеся к котлу, усадила его на полку. Котик непонимающе смотрит в алые глаза, ожидая объяснений. — Ты должен будешь добавить пару ингредиентов, пока меня нет. Все баночки открыты. Тебе нужно всего лишь опрокинуть нужные из них, когда вода поменяет свой цвет, — Сукуна указывает на склянки, выдвигая на передний план две из них. — Опрокинь эти две, остальные не нужно. Если в зелья попадёт что-то лишнее, может выйти неожиданный результат. В котле не кипяток, но довольно тёплая вода. Так что не упади. Переводит взгляд обратно на кота, наблюдая за реакцией. Тот, как и ожидается, хмурится — животные умеют хмуриться? — переминаясь с лапки на лапку, стараясь не кемарить. Больше не говоря ни слова, Сукуна покидает хижину, бросая на последок «Скоро вернусь» и громко хлопает дверью на выходе. Мегуми смотрел ему в след, не до конца понимая, что только что произошло. Спал же себе спокойно, никого не трогал. И тут бац! А ведьма уже вытворяет что-то новое. Он ложится на полку, неуверенно поджимая лапки под себя, и опускает голову, глядя в воду. Ему казалось, что время перестало идти, застыв на месте. Кот сидел в тишине, неотрывно глядя в воду, ожидая, когда же она сменит цвет. Пар медленно струился из котла, обогревая его мордочку и передние лапки. Было приятно и тепло. Фушигуро не знает, как долго он так просидел в томящем ожидании. Наконец-то вода постепенно меняла свою окраску, изменяя зелёный цвет на тускло розовый. Котик поднимается на лапы, подходя к нужным склянкам. Он стопорится, не понимая, как ему сыпать травы в воду. Ему было сказано, что ничего лишнего не должно попасть в котёл. Но как насчёт самих стеклянных сосудов? Разве они не повлияют? Он мотает головой из стороны в сторону, смотря то в котёл, то на травы. Ему бы не хотелось как-то разозлить ведьму. Ему слишком страшно представить, каковы будут последствия. Лесной дух долго думает, опасаясь всех рисков. Ему бы хотелось просто уйти отсюда, даже если шансы на выживания в суровую зиму равны нулю. Но он всё ещё был здесь, как и вода в котле. Стараясь опрокинуть банку как можно аккуратнее, он напряжённо подталкивает её к краю лапой. Была не была. Банка не успевает принять горизонтальное положение, когда вся полка ломается, идя под откос. Все склянки летят прямо в котёл. А вместе с ними и кот. Мегуми успевает схватиться когтями за дерево, веся на волоске от воды. Жидкость плещется, моча его хвост, и он весь сжался, подтянув под себя задние лапы. Он вот-вот упадёт. И на этот раз помощь к нему не придёт. Когти скользят вниз по дереву, опуская Фушигуро ещё ближе к воде. С коротким, но громким мяуканьем он упал в котёл. Бултыхаясь, он давится водой. Нет, зельем. Из-за его попыток выкарабкаться все ингредиенты смешались, превращая смесь в зелье. Через пару мгновений котик вылетает из котла как ошпаренный, роняя чугунный сосуд на пол вместе с собой. Он кашляет, ложится на пол и сворачивается клубочком. «О нет», — думает он. — «Что-же я натворил?» Он валяется на полу, пытаясь нормализовать дыхание и выкашлять всю жидкость из организма. При попытке встать лесной дух падает обратно, понимая, что он начинает покрываться жаром изнутри и снаружи. Его тело сводит судорогой и он жалобно воет и скулит, переходя на тихий хрип. Котик валялся на полу, казалось бы целую вечность, дрожа и скуля от страха. Мурашки пробежались вдоль его позвоночника, стоило ему услышать скрип входной двери. — Ой? И что-же я вижу? Низкий рокот заглушает плач, когда ведьма издевательски смеётся, подходя к трясущемуся тельцу на полу и приседая перед ним на корточки. — Разве у тебя не была всего одна задача? А, котик? — он поднимает питомца за шкирку, опуская их глаза на один уровень, не смотря на то, что горящие изумруды были спрятаны за плотно зажмуренными веками. — Давай-ка посмотрим, что такого ты в итоге сварганил. Мужчина даже не пытается сделать вид, словно он проверяет зелье на эффекты и побочки, уже прекрасно зная, каков был результат. Вместо этого он поднимается, идёт к кровати, швыряя кота на постель, обращая его сразу же после этого. Юноша перевернулся на живот, скручиваясь в позу эмбриона. Жар в животе скрутил все его органы так, что ему было трудно дышать. Он впился когтями в свою кожу, обнимая себя. Его хвост беспокойно метался из стороны в сторону, подрагивая на конце, а уши прижались к голове. Мегуми слышит скрип матраца, прежде чем грубые руки опустятся ему на живот прямо в точке зарождения жара. Дрожит, когда в загривок утыкаются носом и прижимают спиной к груди. — Любовное зелье. Знаешь, что это такое? Фушигуро неуверенно кивает, припоминая старые байки, рассказанные гарпиями. Любовный эликсир, влюбляющий выпевшего его человека в того, кого он увидит первым, если только зелье не было сделано с привязкой к определённому человеку. Не взирая на жар в венах, юноше кажется, будто у него застывает кровь в жилах. Ох. Пазл в головне складывается с громким щелчком. Если бы зелье вышло случайно, симптомы не проявили бы себя, пока он не пересечётся глазами с ведьмой. Но жар уже был. А значит, что и привязка была с самого начала. — Т-ты сделал это специально, — юноша оглянулся, сверкая заплаканными глазами. — Зачем…? Его голос дрожал и надломился в тихом визге, когда мужчина развернул его к себе всем телом. — Не задавай глупых вопросов. Особенно если не хочешь знать ответа. Ведьма схватила его за ягодицы, высоко поднимая его таз к верху, прижимаясь к нему своим пахом. Снизу вверх по телу прошлись разряды электричества при соприкосновении с чужой промежностью, пускай и через одежду. Эффект зелья оказался слишком мощным. — Прошу, п-просто дай мне противоядие. Я так не смогу, не хочу… пожалуйста… — вновь плача, мальчишка жмурит глаза, прикрывая лицо руками. — Мой член глубоко у тебя в заднице — вот твоё противоядие. Сукуна наклоняется, ехидно скалясь, и кладёт подбородок меж бледными ключицами. Он слышит, как тяжело дышит его питомец. Видит, как раскраснелась мраморная кожа, покрывшись плёнкой пота. И чувствует, как жар течёт под его пальцами. — Я бы мог тебе помочь, хочешь, котик? Я буду предельно нежен, но только если ты не будешь сопротивляться. Мегуми убирает руки от лица, с обидой глядя Рёмену в глаза. Они оба знают — у него нет выбора. Это произойдёт в любом случае, вопрос лишь во времени. — Хорошо, я согласен. Только помоги мне, пожалуйста. Лесной дух сипит, тихо прося о помощи. Мужчина улыбается ещё шире. Не отводя взгляда, лишь чуть выпрямляясь в спине, он хватает бока мальчишки поудобнее, колдуя на пальцах вязкую жидкость для смазки. Пространство заполнилось хлюпающими звуками, рычащим дыханием и плачущими стонами. Растяжка была медленной, но облегчающей жар. Котик жмурил глаза, извивался всем телом на простынях и скулил в смущении. Красные зрачки неотрывно глядели ему прямо в душу. Ведьма даже не смеялась над ним более, сосредотачиваясь на процессе подготовки. Прошло какое-то время, прежде чем розововолосый был удовлетворён проделанной работой достаточно, чтобы вытащить пальцы, сменяя их членом. Мегуми громко взвыл, дёрнувшись назад в попытке уйти, но чужие руки крепко держали его за бёдра, фиксируя его задницу на месте. — Не сжимайся ты, блять, так. И себе и мне хуже сделаешь. Расслабься, это только начало. Ведьма ругается с рыком, давя пальцами на бледную кожу, ведя большими пальцами круговые движения. Фушигуро старается расслабить мышцы кусая себя за нижнюю губу. Он тихо шипит, чувствуя, как член проникает в него миллиметр за миллиметром. Его органы плавятся, а тело словно раскалывают на двое. Юноша громко рыдает, моля ведьму остановиться, дать ему приспособиться, но его не слушают. — Шшш… Ну же, осталось ещё немного. Ты такой у меня умничка, котик. Ты почти справился. Потерпи ещё чуть-чуть. Мужчина утешает его, расцеловывая заплаканное личико. Мегуми цепляется руками за широкие плечи, прижимаясь лбом к груди. Это было невыносимо и грязно. Сжав в руках молочные бёдра, Сукуна переворачивает их, ложась на постель спиной и игнорируя тихий визг, усаживает Мегуми на свой член, плотнее прижимая его к себе. — Ч-что ты делаешь? — загнано дыша, Фушигуро находит в себе силы взглянуть прямо в кроваво-красные, глаза смотрящие на него снизу вверх. — Разве это не ты просил меня остановиться? — ухмыляется ведьма. Судорожный вздох слетел с губ лесного духа. Сидеть в таком положении было крайне неудобно. Член, находящийся глубоко внутри него, неприятно давил на поясницу, из-за чего ему пришлось опереться руками об татуированную грудь розововолосого. Слегка покачивая тазом, Мегуми попытался слезть с члена, но стоит ему приподняться на пару сантиметров, как его тут же резко дёргают обратно. Краткий взвизг покинул его раньше, чем он успел это осознать. Бледные плечи мелко дрожали, а хвост беспокойно бился об простыни. Верно. Это было невыносимо, но жар был ещё хуже. Ему придётся это стерпеть. Фушигуро был готов разреветься от отчаяния. У него не было ни сил ни желания самостоятельно скакать на чужом члене в попытке унять жжение. К тому же, это было невероятно стыдно. Со стороны ведьмы раздался смешок, её явно это забавило. — Прекрати, это унизительно! Разве ты не говорил, что поможешь мне?! — хриплое шипение звучало сквозь плотно стиснутые зубы духа. Мужчина изогнул одну бровь, даже не скрывая своего веселья. — Ой? Но разве я уже не помогаю тебе? — Ты ничего не делаешь, только издеваешься надо мной! Его бёдра снова приподнялись, на этот раз не по его собственному желанию, и обратно опустились вниз уже более плавно, чем до этого. Мягкие толчки выбивали все слова из его тела, а вместе с ними, кажется, и воздух. Задыхаясь от переизбытка эмоций и чувств, Мегуми попытался остановить ведьму, но та лишь слегка ускорила темп, вынуждая юношу упасть лицом в её грудь. — В чём дело? Не ты ли только что просил меня начать двигаться? — Я-я… Ах! — Что-что? Повтори, пожалуйста, боюсь, я не расслышал. Громко заскулив, Фушигуро уткнулся носом в чужие ключицы, пряча своё раскрасневшееся лицо. Толчки прекратились, но его таз остался висеть в воздухе. Он почувствовал прикосновение к своим волосам и тёплое дыхание с вкрадчивым голосом льющиеся ему прямо в одно из пушистых ушек. — Поверь мне, сейчас я делаю всё, что может помочь тебе унять зуд и принести нам удовольствие. Я бы мог просто оставить тебя одного на холодном полу, наблюдая, как ты пытаешься доставить себе облегчение, не смотря на то, что тебе бы никак не удалось бы унять возбуждение в самостоятельно. Я мог просто уйти, оставив тебя в хижине, пока бы ты плакал и молил меня трахнуть тебя. Мысль о том, что он был бы брошен и оставлен в таком уязвимом положении вызвал табун мурашек по спине лесного духа. Подобный расклад пугал его. Он не был готов справляться с этим в одиночку. — Или вместо этого мне стоило просто воспользоваться тобой, пока ты не можешь мне сопротивляться? Тебе бы больше понравилось если бы я силой заломил тебе руки, нагнул и грубо выебал до потери сознания? Если бы я вжал тебя лицом в матрас, заткнул рот кляпом, вгоняя в тебя свой член только ради собственного удовольствия? Это? Это понравилось тебе бы больше? А, котик? Горячие слёзы неприятно защипали в уголках глаз. Ему было мерзко признавать, что эти слова вызывали в нём больше жара и желания, скручиваясь в тугой узел внизу живота. Это было неправильно. Он не должен был этого хотеть. Это было мерзко. Но он это представил. Он этого хотел. Признай, ты был бы не против, если бы это был Сукуна. Мерзкий голос звучит в его голове, эхом отскакивая от черепной коробки, повторяясь из раза в раз. Фушигуро тихо всхлипнул, плача и дрожа всем телом. Ему было стыдно. Стыдно за свои действия и желания. За мысли и удовольствие, вовсе не принадлежащие ему самому, вызванные эффектом зелья. Стыдно за всё. Он вздрогнул всем телом, когда почувствовал ласковые поглаживая на своей спине. — Ну же, котик, не плачь. Всё же хорошо, не так ли? Давай, обещаю, я сделаю тебе только приятно, — нашёптывала ведьма. Аккуратно усадив мягкие бёдра мальчишки на свой член Сукуна полностью откинулся на спину, расправляя плечи и поднимая подбородок обнажая свою шею. — Расслабься, тебе просто нужно привыкнуть к моему размеру, не спеши, — розововолосый поднял заплаканное личико, успокаивающе целуя раскрасневшиеся щёки и губы Мегуми. — Постарайся глубоко дышать. Мы начнём с более медленного темпа. Ты можешь царапать меня и кусать, когда будет неприятно или больно. Фушигуро слабо кивает, шмыгая носом. Неуверенно, он прижимается к чужому стыку шеи и плеча, стараясь выровнять загнанное дыхание. Медленно, он чувствует как мозолистые пальцы вновь начинают держать его за талию и бёдра не спеша опуская и поднимая его вверх и вниз. С тихим воем Фушигуро сцепляет пальцы на ведьминых плечах. Он дрожит всем телом, в попытке успокоиться начинает кусать и вылизывать шею с ключицами мужчины. Он не знал, как Сукуна мог отреагировать на такое, но это помогало ему чуточку расслабиться. Со стороны Сукуны послышался тяжелый вздох в качестве единственного предупреждения, прежде чем он начал постепенно увеличивать скорость толчков. — П-подожди, не так быстро. Я-ах! Они снова перевернулись, меняясь местами. Теперь уже Мегуми лежал спиной на простынях, крепко обняв шею ведьмы, пока она сама продолжала уверенные толчки. Температура в комнате стремительно увеличивалась, а вместе с ней, кажется, и эффект от любовного зелья, иначе юноша не мог объяснить, почему его возбуждение только росло. Всё его тело было покрыто влажным потом, волосы взмокли прилипая к затылку и лбу. Было невыносимо горячо. Он чувствовал, как жар расплывался у него под кожей жидким металлом, а прикосновения Сукуны ощущались как пламя из печи. Фушигуро казалось, что горячие руки были везде, трогая и оглаживая всё его тело одновременно и повсюду. Он разрывался между эйфории и мыслей о неправильности всего происходящего, но все его раздумья путались и выбивались с каждым новым толчком, вибрирующие в нём до самого мозга. Ему ещё никогда не было так хорошо и так плохо одновременно, словно он находился в лихорадочной дымке, а тело отказывалось резонировать с разумом. Чёрт бы побрал Рёмена Сукуну и будь проклят тот день, когда они впервые встретились. Всё это было слишком для Мегуми. Слишком жарко. Слишком близко. Слишком много касаний. Слишком много острых ощущений. Слишком дурманящий запах чужого тела. Слишком много влажных поцелуев на его коже. Всего просто слишком. Он начинает плакать ещё больше, когда ведьма запрокидывает его ноги на свои плечи, сгибая его пополам и начиная входить под новым правильным углом, ускоряя свой темп в новом ритме. Мегуми пытается дышать, но член татуированного мужчины ощущается даже в горле, вымещая собой весь кислород. Сукуна нагибается к его шее с силой дёргая рукой за ошейник. Кожаные лямки неприятно впиваются в загривок юноши, прежде чем спасть вместе со сломанным замком. Вдох. Он наконец-то вздыхает полной грудью. Ошейник больше не давит, словное тугие кандалы, не раздражает чувствительную кожу своими ремнями и не оседает на душе тяжёлым бременем. Инстинктивно Мегуми дёргается в сторону напрягаясь всем телом словно готовится вскочить и побежать на улицу в любую секунду. Пальцы ладони лежащей на татуированном плече сжимаются оставляя когтями глубокие раны на разгорячённой плоти в попытке оттолкнуть от себя мужчину. Выдох. Они оба замирают, глядя друг другу в глаза. Тошнотворная паника поднимается к горлу Фушигуро, а под ложечкой что-то неприятно засосало. Он проебался. Опять. Он бы и рад сказать чего-нибудь такое, что могло бы оправдать его реакцию, только вот он никогда не умел объясняться словами, да и по взгляду ведьмы над ним всё становится понятно и без слов. Фушигуро не сможет оправдаться. Он снова проебался. Уже второй раз за этот день. —Пр…сти, — слова теряются в горле, а язык с трудом справляется со своей задачей. Он не смотрит мужчине в глаза, предпочитая рассматривать узоры татуировок на лбу. — Я… — Молчи. И он затыкается, пока ведьма прикрывает свои веки, вздыхая с тысячелетней усталостью, и вновь поднимает свой взгляд через пару минут обратно на дрожащего юношу — Мегуми был готов поклясться, что видел тень разочарования на краю алых радужек. С чего бы ему вдруг так огорчаться? Всё это произошло лишь из-за нелепой случайности. Он должен был понимать, что стремление лесного духа вырваться обратно на свободу останется с ним. Но тогда почему ему самому так горько на душе? Он винит в этом зелье. Ведьма выходит из него на мгновение, меняя его положение, перевернув котика на живот, и снова толкается в него, уже более грубо и жестоко. Юноша вскрикивает от неожиданности, пытается приподнять голову. Ему этого не позволяют, запуская мозолистые пальцы в волосы, давя на макушку, заставляют прижаться лицом в подушку. Зубы скользят по его загривку, предупреждающе оцарапывая кожу. — Знаешь, у меня есть способ привязать тебя намного лучше, чем зачарованный ошейник, — хриплый смех отдаёт горькой насмешкой. Сукуна прижимается пахом вплотную к его заднице, давя головкой на простату, одной рукой заламывает ему кисти за спиной, а вторую подставляет ко рту духа. — Предупреждаю, котик, будет больно. С этими словами мужчина вонзается своими зубами в бледную шею, прокусывая кожу и мясо. С раны хлещет кровь, пачкая простыни и всё на своём пути. Фушигуро еле успевает зажать чужую руку челюстями, закатывая глаза от боли. Внутри себя он чувствует как белая жидкость растекается по стенкам его кишечника, а вместе с этим он кончает и сам, окончательно распластавшись на простынях от бессилия. Краем сознания он слышит шепот ведьмы, зачитывающей заклинание, смысл которого он не распознаёт. — Поспи, котик. Теперь я всегда буду рядом.