Его

Холодные капли дождя падали на землю. Тучи все сильнее сгущались, превращая чистое голубое небо в серую пелену грусти и обиды. По стёклами очков стекали капли, блондинистые волосы были уже давно мокрыми. Одежда неприятно липла к телу, но бежавшего юношу это не волновало. Были это дождевые капли или слезы, что больно обжигали разгареченые щеки, он не помнит. Лишь бы успеть, успеть  сказать всё то, что пыталось вырваться наружу, но было тщательно спрятано хозяином этих чувств. Или он не мог управлять своими эмоциями, чувствами и желаниями. Младшего Тсукишиму этот вопрос волновал так же сильно, как и его уходящий в даль друг. Его друг. Его Ямагучи. Его. Кей не мог допустить этого ещё раз. Не мог потерять его снова, ведь он мог не вернуться. Блондин все бежал и бежал, пустые улицы без машин и людей, никаких признаков жизни. Он и исчезающий вдали Тадаши, его Тадаши. Лучик солнца в такую погоду. Его самый прекрасный цветок. Его веснушчатый брюнет. Его черноглазый рай. Его единственное счастье. Его Ямагучи Тадаши все отдалялся и отдалялся, чем быстрее бежал Кей, тем быстрее его счастье растворялось в дымке прошлого. Ноги были убиты в кровь, неудобные кроссовки висели на его ступнях как кандалы, но остановиться и снять их он не мог, пинч-подающий пропадал слишком быстро. Сомнений в слезах больше не было, казалось, что чем больше одиннадцатый плачет, тем больше воды льётся с неба. "Кандалы" противно хлюпали смешанной с кровью водой. Прозвучал первый гром, за ним появилась и молния. У кареглазого началась истерика. Как бы он ни кричал и извинялся за всё, как бы он ни умолял, Тадаши продолжал безмолвно уходить все дальше, растворяться в воспоминаниях, исчезать из жизни блокирующего. Последний крик, последний вздох, последний взгляд. Брюнет окончательно растворился в грёзах прошлого. Упав на землю, Тсукишима закричал. От какой именно боли — он не знал: от того что его покинул его друг, его Тадаши, его любовь, или от натертых в мясо ног, что только больше хлюпали в этом кровавом супе. Колени после падения тоже разодрались. Очки сняты, всё равно ничего не видно сквозь запотевшие стекла. Множество голосов начали возникать в голове уставшего блондина. Лёжа на спине, Тсукишима с трясущимися коленями смотрел в небо, куча голосов твердили ему что он мог все исправить, но недостаточно хотел этого. Миллионы голосов твердили ему об этом, в ушах гудело, а в глазах потемнело. Стараясь разогнать все это, блокирующий закрыл уши руками и зажмурил глаза. На мокрой от слез и холодного пота подушке были раскиданы слегка кудрявые волосы. Грудь под одеялом высоко и резко вздымалась. Очередной кошмар. Очередной стресс для и так уже забитого Кея. Очередная потеря потерянного. Сев на край кровати, что казалась не родной и уютной, а холодной и чужой, такой же, как Тсукишима — чужой и холодный, — обречённо вздохнул. У него были люди, которые могли стать его друзьями, но он был холоден с ними. У него был Ямагучи, но он был холоден с ним. У него был брат, но он был холоден с ним. Он холоден со всеми, а значит для всех он чужой. Чужой. Чужой. Из возможного начала истерики его вырвал звук уведомления. Чужому пишут? Или это очередное оповещение от приложения? Не надеясь ни на что, блондин соскреб остатки себя с кровати и заглянул в экран сотового. Его Тадаши. Его лучик надежды в такой момент. Его самый прекрасный цветок. Его веснушчатый брюнет. Его черноглазый рай. Его единственное счастье. Его Ямагучи Тадаши. Его имя светилось на экране, а сообщение гласило "я возвращаюсь".