Нас‎ здесь больше нет

Перед Кевином, словно выжженным клеймом на внутренней стороне век, мельтешит цифра три. Римская, тремя острыми палочками напоминая прутья клетки — той, в которой Кевин сидит с момента вступления в Гнездо или чьей-то грудной, побитой. Нормальные рёбра расположены не так, не прямо и уж точно не вертикально. Если бы у Воронов было понятие «нормальности». Это не человек лежит на койке, сливаясь бледной кожей с цветом простыни, это поломанная вещь, испорченная хозяйскими руками. И не только руками; тупыми, острыми, цилиндрическими и шарообразными предметами. По синякам судить можно. Кевин смотреть на месиво физически, так чтобы не рвало и вздохнуть давало, не может. У него цифра три и не смываемые никакими водой и алкоголем мысли. Мысли тяжестью в тысячи раз больше, чем он когда-либо поднимал или сможет поднять в тренировочном зале. Обычное действие — поднять клюшку — становится непосильной задачей, будто Кевин вернулся в самое детство и его слабые руки не научились пока хвататься за предметы. В черепе отстукивают раздражающую, мучительную барабанную дробь похоронного марша. Сердце сдавливает вниз и вниз, в попытке низвергнуть себя же в Ад, чей огонь не сожжёт сильнее, чем уже сожгли стыд и вина. Извинений у Кевина не находится. Он играет с ними в прятки, но без весёлого задора, считая до бесконечности, пока они притаиваются рядом. Какое извинение сможет помочь? Что во всём мире сможет как-то исправить их? Двух побитых собак, что случайно сорвались с цепи двора. Кевин право смотреть на Жана потерял, когда уходил из Эвермора, от Рико, от них. Скула со страдальческой цифрой ни на минуту не оставляет Кевина, не слушая его доводы о имении и неимении прав. При включенном и выключенном свете, с компанией и без, Кевин беспомощно наблюдает за меченным лицом в своих воспоминаниях. Ночами, с бутылками в объятиях, Кевин пытается тянуться к вороньему замку, к лицу, что становится внезапно остро отчётливым, к телу, постоянно наказанному теперь уже за двоих; за цифру два. Не помог. Оставил. Обрёк на гарантированную гибель. Тянулся слабо, неуверенно, вслепую стараясь выхватить из стайки воронов общипанные крылья. А сейчас Жан находится под присмотром врачей. Вдали от проклятого Гнезда и вдали от жадных рук Мориямы. Всё благодаря не Кевину. Спасибо Рене, за несгибаемую решимость, спасибо Рико, за глупую жестокость. Внешние враги у Жана и Кевина одинаковые, герои и защитники — нет. Они дорогу им и указывают, ведут, но по разные стороны, разрушая мост между. Для того, чтобы не было соблазна вернуться назад, искать путь к отступлению. По тактике воинов древности. По тактике нерешительных, отвыкших друг от друга больше не близких людей. Теперь есть только «вперёд». Есть похожее, но не совместное будущее. И одновременно с этим нет ничего (такого же ценного, что было у них).