— Ребята, когда планируется релиз нового альбома «Trapnest»? — раздаётся из телевизора голос ведущего какой-то музыкальной передачи.
— Пока что я не готов придавать эту новость огласке, так как мы… — Речь Такуми легко прерывается нажатием кнопки переключения каналов на пульте.
Ни одной интересной программы. Раньше Комацу Нана бы увлечённо смотрела интервью с участием любимой группы, внимательно вслушиваясь в каждое слово, сказанное привлекательным брюнетом, который, как всегда, шикарно выглядел в строгом костюме и который второй день не появлялся дома. Девушка не могла винить его в этом, ведь понимала, что он много работает, но чёрт, как же ей было одиноко.
***
Каждый вечер внутри неё теплилась надежда, что именно сегодня он придёт домой, но в тот же миг телефон противно оповещал о новом сообщении, содержание которого Нана знала заранее.
«Ложись без меня. Работа.»
И вот её ждала очередная ночь в холодной квартире, которую Комацу множество раз пыталась сделать уютнее. Яркие обои в комнатах для насыщенности солнечного света, проникающего через окна? Поклеим. Мягкий диван и не менее мягкие кресла в гостиной? Купим. Новейшая кухонная гарнитура для приготовления вкусных блюд? Установим. Большая двуспальная кровать, чтобы… что? Видимо, чтобы Нана практически каждую ночь лежала одна, ощущая свою беспомощность от понимания, что в её ситуации уже ничего нельзя изменить.
***
Уже вторую или третью неделю девушка жила в роскошной
золотой клетке квартире, которая теперь стала её домом. Казалось бы, жаловаться просто не на что. Все мечты наконец-то сбылись: богато обустроенный дом, ещё не родившийся, но явно желанный ребёнок, а самое главное — заботливый и любящий мужчина, который всегда рядом в такой сложный период жизни женщины, как беременность. Ладно, последний пункт, очевидно, был шуткой, только вот смеяться совсем не хотелось. Точно не Нане.
Последнее время девушка только и думала о том, почему она до сих пор не почувствовала счастья, когда обрела буквально всё, о чём грезила в детстве. Чего же ей так не хватает?..
— …В интервью вы очень часто упоминаете Хачико. Это ваша собака?
Палец замер на кнопке переключения каналов, а на глаза мгновенно навернулись слёзы.
— Вроде того. — Усмешка алых губ. Её любимый оттенок помады. — Вам не кажется, что вопросы личного характера всё же немного неуместны?
— Если вы против, то я не буду их задавать. — Ведущий замешкался.
— Нет, пока что мне весело отвечать на ваши глупые вопросы и смущать вас, так что продолжайте. — Как всегда удивительная прямота. То самое, что всегда в ней восхищало.
Они не виделись после
того утра. Комацу боялась звонить и писать сообщения, так как винила себя за то, что бросила её, оставила одну в пустой квартире, даже не поговорив.
Девушка не смотрела телепередачи с участием «Blast», не читала газеты и журналы, старалась отгородить себя от неё настолько, насколько было возможно, чтобы в голове не возникал тот пустой взгляд, который она впервые увидела тогда утром перед тем, как уйти с Такуми. Однако воспоминания невозможно стереть. Хоть Нана и старалась отрицать это, но именно они спасали её холодными ночами, создавая иллюзию того, что рядом с ней на этой огромной кровати лежит короткостриженная темноволосая девушка, с которой всегда можно быть настоящей и которая обязательно внимательно выслушает и поддержит. Только благодаря этим мыслям Комацу всё ещё могла находиться в этой уже порядком надоевшей квартире.
Потеряв счёт времени, девушка уже которую минуту неотрывно смотрела на экран телевизора, впившись взглядом в ставшее родным лицо и даже не слушав то, о чём спрашивает ведущий и что отвечает ему Осаки Нана. Из глаз почему-то текли слёзы, но Комацу было всё равно. Только сейчас она осознала, насколько соскучилась по этой улыбке, длинным ресницам, пирсингам, татуировке с изображением цветка «Ren» и кольцу от «Vivienne Westwood». Девушка даже была уверена, что на миг почувствовала запах сигарет, которые курила только её Нана. Он будто бы просочился сквозь экран телевизора, чтобы развеять иллюзии Комацу, в которых она жила последние дни — если не последние недели.
Сквозь пелену Комацу слышала, что её зовут, но она не хотела отрываться от детального рассмотрения каждой черты лица Наны, каждой детали сегодняшнего стильного образа, словно хотела запечатать девушку у себя в голове, чтобы никто больше не помнил её настолько чётко.
Внезапно Осаки Нана посмотрела прямо в камеру, прямо в глаза Комацу, будто бы знала, что девушка сейчас смотрит это интервью. Взгляд был, как всегда, внимательным, даже немного насмешливым, но именно сейчас он неожиданно потеплел и стал нежнее, словно действительно предназначался ей одной. Ну, или просто так показалось.
— Хачи, — послышалось по ту сторону экрана.
Нет, Нана точно не могла назвать это имя. Правда же? Однако эти мысли не придавали абсолютно никакой уверенности, ведь Комацу определённо услышала его, причём чётко. Ей не могло померещиться. Глаза Наны до сих пор смотрели прямо на неё.
— Хачи, понимаю, что ты, возможно, не хочешь меня видеть…
«Хочу! Нана, я очень хочу!»
— …но признаюсь, что очень виню себя за тот день, когда решила отблагодарить тебя не тем образом, каким ты просила. Я хотела сделать для тебя что-то равноценное, но тогда напрочь забыла про твой сложный жизненный период и не заметила, что ты запуталась в себе…
Из глаз Комацу продолжали течь слёзы, и с каждым словом Наны их становилось всё больше.
«Нана, спаси меня!»
— …В
то утро я не смогла сказать тебе ни слова и позволила тебе уйти, разделив наши судьбы, но… — Её голос дрогнул. — Хей, Хачи, я купила новые стаканы с клубничками, поэтому прошу: пожалуйста, возвращайся домой, — произнесла она очень тихо, будто делилась сокровенной тайной, о которой знали только они вдвоём. Можно сказать, так и было.
«Нана…»
Комацу была уверена, что увидела небольшие слезинки в глазах Осаки. Однако ей могло это и привидеться, всё-таки она всегда являлась романтичной натурой и порой придумывала то, чего не было.
Внезапно в голове словно что-то щёлкнуло и тёплое чувство разлилось по телу. Комацу будто очнулась от долгого сна, из которого не могла выбраться с
того утра. Девушка наконец осознала, что это тот самый знак, которого она так ждала. Не нужны ей никакие принцы на белых конях, темницы принцесс и постоянное ожидание счастья, суть которого она не понимала до этой минуты.
Всё это время она безумно нуждалась лишь в одном: в присутствии Осаки Наны рядом с собой. Комацу хотела крепко обнять её, снова почувствовав горький запах сигарет, который за всё это время стал даже приятным, и услышать, как Нана произнесёт «Хачи».
Комацу больше не слушала, о чём ведущий спрашивал Нану, ведь самая важная часть до неё дошла. Девушка находилась в своих мыслях и не совсем понимала, что ей сейчас нужно предпринять.
Внезапно интервью оборвалось раздражённым ответом Осаки на один из вопросов — видимо, затронули слишком личную тему. Нана ушла из студии, а телепередача прервалась на рекламу.
Комацу подскочила. Нельзя бездействовать! Нана простила её, предложила начать всё заново. Комацу просто не могла проигнорировать её намёк, понятный лишь им обеим.
Быстро стерев оставшиеся слёзы, девушка сбегала в спальню, взяв оттуда только сумку и ключи от квартиры «707», выключила телевизор и, быстро одевшись, ушла, не оставив ни записки, ни сообщения. Ей всё равно, что подумает Такуми, если он всё же соизволит сегодня прийти в дом, в котором ещё долгое время останутся знаки присутствия Комацу, хоть она никогда сюда больше и не вернётся. Возможно, когда-нибудь девушка будет весело вспоминать о том, как несколько недель жила в роскошных апартаментах, но она никогда не пожалеет о сделанном несколько минут назад выборе.
На улице шёл снег. Удивительно для Токио, ведь до зимы было ещё далеко. Комацу хотела как можно скорее добраться до её
настоящего дома, поэтому она взяла такси. И плевать, сколько девушке придётся заплатить, сейчас она думала лишь о Нане.
Стоп. А откуда такая уверенность, что после интервью Осаки направилась домой, а ни куда-либо ещё? Может, она уехала к Рену или в студию для репетиций? Почему-то эта мысль посетила Комацу только сейчас. Девушке не осталось ничего, кроме как смириться с подобным исходом и продолжить свой путь, ведь иначе она никогда не наберётся смелости повторить этот поступок.
До места назначения она добралась довольно быстро. Видимо, из-за неожиданной метели никто не хотел выходить на улицу, поэтому огромных потоков машин в городе не наблюдалось. Комацу оплатила поездку и, мигом выскочив из такси, побежала ко входу в старый, но давно полюбившийся ей дом.
Подниматься до седьмого этажа всегда было тяжело, особенно теперь, когда Комацу была беременна. Однако сейчас девушка смогла преодолеть лестницу невероятно быстро, и дверь квартиры «707» уже была прямо перед её глазами.
Первые несколько секунд девушка пыталась отдышаться, следующие — набраться смелости постучать. Что до сих пор её останавливает? Что мешает? Быть может, очередная боязнь того, что она неправильно поняла слова Наны? Всё возможно. Только вот Комацу твёрдо решила, что не упустит свой, скорее всего, последний шанс на счастливую жизнь. Собравшись с силами, она наконец легонько постучала.
Дверь открылась перед ней мгновенно, будто кто-то действительно ждал её прихода всё это время. Нос тут же уловил запах крепкого табака, а удивлённые глаза Комацу Наны встретились с такими же удивлёнными глазами Осаки Наны.
С минуту девушки стояли безмолвно, внимательно разглядывая друг друга, словно за эти несколько недель они обе сильно изменились.
— Хачико… — Первой подала голос Нана.
Девушка крепко обняла Комацу, прижав к себе так, будто пыталась убедиться, что перед ней точно стоит настоящий человек, а не голограмма или тряпичная кукла. Из глаз обеих текли слёзы.
Комацу обняла Нану в ответ. Наконец она снова почувствовала то тепло, которого ей так долго не хватало. Рука сама потянулась к коротким чёрным волосам и зарылась в них. Хотелось кричать, плакать, радоваться, смеяться.
Вновь хотелось жить.
— Я дома, — произнесла Комацу.
— С возвращением,
Хачи.
