краш

      Если ты можешь видеть человека даже после того, как он трахал тебя три часа в один день, пять часов в другой. В комнате без кондёра. В твоей самой нелюбимой позе. Если любишь его даже когда болят колени и затекла рука. Если это всё было не один раз, а ты по-прежнему что-то к нему чувствуешь, то это уже точно не просто краш.       Словить краш на суперкрасивую высокомерную суку — м-м-м, как это ново и необычно. Вау. Просто вау. Но тебе не привыкать. В школе же как-то пережил. И сейчас переживёшь.       Но когда ты оказываешься с суперкрасивой высокомерной сукой один на один, и сука оказывается не сукой, ты уже сомневаешься, краш ли это.       Краш проходит, краш надо пережить. Краш проходит. Надо только пережить: бабочек в голове, бабочек в животе. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Да. Видимо, от волнения. — Ты лет семь уже снимаешься. И со мной не в первый раз.       Краш проходит, краш надо пережить. А синдром каннабиноидной гиперемезии это не шутка, с ним бы сходить в больницу, что ли.       Краш — это краш. Краш даже может не знать, что он твой краш. Краш не испытывает никаких чувств к тебе, потому что даже не знает, что должен. Краш не подписан на тебя в инсте и тви, не репостит тебя. И уж точно не знает о твоём онлифансе.       Краш может издеваться над тобой и твоими чувствами, просто не зная, что они у тебя к нему есть. Краш может заботиться о тебе, и этим делать ещё больнее. — Слушай. Я на счёт того видео. Ты не думаешь, что это реально слишком? Это выглядело больно.       Краш тебе ничем не обязан. Но это не значит, что он не может быть просто хорошим другом. И чисто по-дружески пригласить тебя в клуб. А потом, тоже чисто по-дружески, пригласить на танец, хотя на тусовке полным-полно ваших общих друзей и коллег. Ну, почему бы и нет. Краш на то и краш, что ему нельзя сказать нет. В смысле, можно, но ты же не скажешь.       Даже если краш пригласит к себе домой после клуба, краш на то и краш, что краш: он ляжет с тобой рядом, скажет, что пиздец как устал, поцелует в спину у самого основания шеи, обнимет и вы так заснёте.       С крашем боишься говорить. Крашу боишься и слово лишнее сказать, чтобы дураком себя не выставить. Ты точно не скажешь ему: — Да, выеби меня.       И краш точно тебя не выебет.       Ты не попросишь его: — Кончи в меня.       И краш точно не кончит.       Ты можешь просить его обо всём, что не противоречит сцене, что было одобрено режиссёром. Ты можешь говорить с ним. Обсуждать что-то. Но ты никогда не сможешь сказать ему, что любишь его. Но любовь ли это, если краш — мимолётная, непродолжительная, сильная влюблённость. Всего лишь твоя трёхлетняя мимолётная, непродолжительная, сильная влюблённость.       Краш надо пережить — как ломку. Это пройдёт, это не смертельно. Отвлекайся, катайся по стране, работай с новыми людьми. Наполняй себя эмоциями. Не думай о плохом — всё прекрасно. Будь в себе уверен. Ничего не бойся. Убеди себя в том, что это всё к лучшему, и когда столкнешься с этим вновь, то не поверишь, каким идиотом был.       И курить дурь в этом плане бросить легче. Ты переживёшь желание курить дурь, но не краш.       Крашу на тебя всё равно: можешь с кем угодно встречаться-сосаться-трахаться, а он и не взглянет на тебя. Можешь курить дурь. Можешь прокалывать уши и другие части тела. Можешь набивать татуировки. Вы можете перестать общаться.       К слову о трахаться. Да, крашу будет всё равно, сколько членов в тебе побывало. И даже если чей-то член в тебе прямо сейчас…       Краш ли это, если ему всё равно, но лишь по той причине, что его член совсем скоро окажется в той же дырке? — Что с твоими зрачками? — У меня просто карие глаза, всё нормально.       Все знают, что ты куришь травку, и другие актёры, и друзья, и режиссёры, и те, кто берут у тебя рекламу. Подписчики. Надо совсем тебя не знать, чтобы спрашивать подобное. — Что с твоими зрачками? — Тут просто освещение такое.       В клубах и всяких туалетах, где в принципе темно и есть только портативный свет, такое можно сказать, и никто не обратит внимание. Можно вообще не скрывать, если для онлика, но режиссёрам студий лучше не говорить, что курил перед съёмкой. А тем более, во время. — Что с твоими зрачками? — А что с ними?       Перед крашем обычно все резко тупеют, а ты начинаешь притворяться резко тупым, как иногда притворяешься на камеру, что вовсе не эксгибиционист.       Краша не целуют. Крашу не отсасывают. И краш не отсасывает тебе. Краш не трахает тебя. Краш может тебе улыбаться, но после он совершенно точно не слизнёт с твоей щеки чью-то сперму. Крашу боишься даже глаза смотреть. — Мы, что, играем в гляделки?       Перед крашем что-то неуверенно мямлят и убегают, а не пожимают плечами и продолжают смотреть. И улыбаться ещё шире.       Краш не приходит к тебе на День рождения, потому что не знает о тебе ничего, ты вообще не важен, зато ты о нём обязан знать всё.       Если краш всё же приходит к тебе на День рождения, но без подарка, ты ни за что не будешь злиться, потому что ему лучше не знать, что тебе подарок уже не нужен.       И наконец, краш точно не приходит на гэнгбэнг, который тебе устроили на День рождения, последним. Тебе завязывают глаза. А затем кто-то подходит и целует, как может целовать только он, стараясь не улыбаться, чтобы ты не узнал его раньше времени. Кто бы это мог быть?       Краш ничего о тебе может не знать, а ты всё равно любишь его, потому что ты ему позволяешь это. — Думал, я забуду?       Когда любишь человека, а человек любит тебя в ответ, ты не боишься, что тот перестанет тебя любить за волоски на груди; за то, как разбито ты выглядишь, когда в конце осени подцепишь грипп; за морщинки у глаз; за то, что тебя тошнит по утрам — грёбаный синдром каннабиоидной гиперемезии; за то, что ты иногда плачешь; за прыщи на плечах; за флирт с симпатичным незнакомцем в тренажёрке; и за много чего ещё, потому что это любовь, и ты не пытаешься это скрыть и не чувствуешь за это вину.       А перед крашем ты хочешь всегда быть на сто тридцать пять из ста. И каждый раз, как в первый, страшно, обидно и стыдно за то, что что-то не так. — Всё нормально, бывает. Даже забавно вышло.       Но тебя это не успокаивает.       Краш — это просто краш, твоя одержимость, твои сны и мечты, навязчивая мысль, идеал, недостижимая мечта. Будущее с ним — предел мечтаний: совместное жильё, быт, отпуск на пляже, какие-то локальные шутки, близость душ и тел, дети…       С крашем ты только об этом думаешь, и не знаешь, как перестать, потому что выпадаешь из жизни.       И точно ли это краш, когда вы с детьми летите в Калифорнию на две недели?       Да.       Потому что когда краш рядом, тебе приходится находиться здесь и сейчас: эти дети — его племянники, позже к вам присоединится его сестра и её муж, а в Калифорнию вы летите на съёмки.       Не быть порноактёром и вкрашиться в порноактёра, куда легче, чем быть порноактёром и вкрашиться в порноактёра: ты знаешь, что тебе ничего не светит, вы не пересекаетесь по жизни, ты подписан на него везде, где только можно и не получаешь ничего взамен.       Но когда вы с ним коллеги, ты постоянно сомневаешься, потому что всё, что делает он, делаешь и ты.       Ты — актёр, ты можешь делать то, что тебе не нравится, с тем, кто тебе не нравится, там, где тебе не нравится, за деньги, которых тебе постоянно маловато. И он тоже актёр. И ты постоянно думаешь об этом, когда он улыбается тебе в гримёрке или обнимает за плечи, поддерживая: он сделает это с любым, в том числе и с тем, кто не нравится.