Любви греховны узы

Змий, как его называли среди собратьев и эфирно-возвышенных ангелов, по натуре был излишне преисполнен любопытства. Его занимала любая микроскопическая мелочь. От того, какими стараниями рождается в очаге огонь, до волшебно переливающихся фиолетовым и зелёным цветами крыльев стрекозы. И если предыдущие, занимающие его всецело мысли, он мог утолить, то на сей раз его настигло абсолютно новое, неразрешимое противоречие. Расположившись в ветвях деревьев в человеческом облике, и заняв удобную позу, он заскучал, издалека наблюдая за тем, как протекал быт Адама и Евы. Змий одобрительно кивнул, прикрыв жёлтые глаза и довольно улыбнувшись. Домашние дела не захлестнули их всецело, не дали позабыть о простых мирских радостях и том, к чему он их подтолкнул. Несомненно, в его уме возникла блестящая идея показать Богу, что его мир отбелён до невозможности, и требовал новых оттенков. Но демон не ведал, что значило испытывать подобные действа, и почему такое удовольствие стоит того, чтобы ради него быть изгнанным из вечно блаженного царствия. Их прикосновения друг к другу рождали внутри необъяснимые ощущения, о природе которых демон не догадывался. И временно позабыл о них, пока не случилась встреча со старым знакомым. Хранитель врат Эдема по-прежнему оставался на посту, и изредка Змий заползал на вершину стены, завести ненавязчивый разговор. — Знаешь, Азирафаэль. Ненароком толковал с одним ангелом. — И что же он? — ангел восточных врат намеренно глядел вдаль, сохраняя на лице маску холодного напряжения. Если бы их кто-то заметил вдвоём, вряд ли бы сложилось впечатление о разговоре приятелей. — Складывается такое… странное впечатление, что работают у вас… Простофили? — скептически поморщился демон. — … Наверняка ты обвёл беднягу вокруг пальца. Ты это любишь. И, я подобное могу сказать и о вас, — выдержав паузу, благочестивый собеседник подготовил достойный ответ, гордо приподняв подбородок. Демоны так же не особо интересовались устройством мироздания и замечание Змия он счëл неуместным. — Нет, ангел. Я говорю по существу, — морщины на его лбу разгладились, демон продолжил разговор в непринуждённой манере. — Спросил у него, как обстоят дела. Конечно, он весь такой в-а-а-а-жный, не сразу дал ответ. Мы разговорились. И выяснилось, что он даже понятия не имеет, почему море полно воды… Азирафаэль уловил на его лице знакомое удивление, и сам поспешил сохранить спокойный вид, не поддаваясь гордыне. — Нам не положено знать всё, Змий. И за погодой следят другие ангелы. Он, возможно, другой квалификации. — И всё-таки, ты знаешь, как в море поступает вода, верно? — … Знаю. — А откуда ты знаешь? — … Мне стало интересно. — Вот. Понимаешь? Когда… В какой момент мы лишились «интерес-с-са»? — Позволь напомнить, к чему привел тот неиссякаемый «интерес», о котором ты толкуешь, — тяга к познанию ознаменовалась падением, не единым невинными душами людскими. — Не весь ли наш век жить в страхе, Азирафаэль? — богобоязненно молчать, стоять вдалеке от собственных принципов, довольствоваться спокойным наблюдением за тем, как вершится противоречивый мир без проявления воли извне. — … Давай лучше поговорим о том, как прошло твоё дежурство, — почуяв, как Змий старался посеять зерно сомнений внутри него, добрый ангел перевёл диалог в другое русло. — Скудно. Расскажи ты? — отмахнулся Змий. — Что ж. Всë немного улеглось после грехопадения. Адама и Еву давно не видели. И, благо, не искали... — в таком случае был велик шанс на его разоблачение с передачей меча, пылающего божественным огнем. — Принялись заделать дыру в стене. Отчëтами занимаемся. — … Так уж и быть, никто не искал? — искуситель слегка запрокинул голову назад, а потом плавно поддался ею в сторону Азирафаэля, растягивая губы в нечистивой улыбке и прикрывая блестевшие озорством глаза. — О, Лукавый. Неужели ты… — Не подумай благого. В этом песочном резервуаре больше не за кем наблюдать, — демон картинно устремил взгляд под верхние веки, затем искоса взглянул на Азирафаэля. — Огненный меч! Он… С ними? — голос ангела дрожал. Ему не хотелось, чтобы люди остались без небольшого его покровительства. — Вполне при них. — Ох… Как же я рад. — И всё же, меня мучит один вопрос, Азирафаэль. Я что-то почувствовал, когда наблюдал за ними. Что-то, чего ранее не ощущал, будучи свободным от тягот физического тела… — Змий, что вызвало в тебе такие чувства? — Крохотное… Совокупление, — незатейливо обронил лукавый. Ангел отстранился от него, словно тот воплощал собой адское пламя. — Я не желаю с тобой говорить на эту тему! Ты следил за этим? Конечно, чего ещё ожидать от Змия?! — Ты так говоришь, будто я изначально рождён для греха. — Зачем ты завел сей ужасный разговор? Если кто-то узнает, у меня могут быть проблемы. — Ангел, их тела… Способны испытывать что-то невообразимое. Я хочу… — Ну уж нет, испытывать восхищение к тому, из-за чего разгорелся скандал!… Они прогневали Бога… — А Бог знает? Что такие ощущения… Есть? — Нет, он не мог сотворить что-то, что повлекло бы за собой грехи. — Мы могли бы… Узнать с тобой. Что вызывает… Такие чувства. — … Змий?! Чем дольше они обсуждали запретную тему, тем скорее Азирафаэль приближался к краю стены. Демон было уже робко потянул к нему ладонь, чтобы объясниться, но ангел неожиданно заступил за край и устремился вниз. В попытках его удержать, поддавшись всем телом вперёд и вытянув руку, тот полетел вместе с ним. В смятении они оба позабыли о предназначении крыльев, однако успели их раскрыть. Руки демона объяли Азирафаэля подобно чему-то сокровенному. Ворох чёрных перьев накрыл ангела с двух сторон, укрыв от колких ветвей деревьев и неудачного приземления. Редкие из них остались на листьях. Тела ударились о землю. Змий поморщился от боли, уткнувшись в шею Азирафаэля. Подняв головы, они уставились друг на друга в изумлении, растрëпанные... и смущëнные. — Ушибся? — взволнованно прошептал демон. Азирафаэль похлопал глазами, затем встрепенулся, спихнул с себя лукавого и поднялся. — Вот, к чему приводят твои выходки! — воспротивился он, смахнул с плеча листья и стремительно направился мимо него. Слова ангела задели за живое, ведь Змий не изъявлял желания причинить вред себе, а тем более приятелю. — Но… Тебе никто об этом не расскажет. А если я и узнаю, то… — демон спешно поднялся за ним, ещё не оправившись, и боль напомнила о себе. — ...Неизвестно, как скоро это случится. Меня съедает от любопытства! — Что ж, тогда, будь терпеливее, Змий. Я не собираюсь в это ввязываться, — Азирафаэль остановился, повернул к нему голову, напыщенно выпрямился и скрестил руки на груди. —… Ангел, послушай. Если мы хотим понять, как мыслят люди, чтобы умело их направлять, мы просто должны знать, что ими движет! Лучше не придумать! — Лучше, чем ещё и моё падение? Вдруг нас увидят? — обрекать невинную суть на вечные муки ради дурных, неприхотливых затей, ангел явно не собирался. — Ну, зачем ты так сурово? Подберем место получше. И… — … И я не готов к такому… Тесному контакту с демоном, — он выделил последнее слово, будто говорил о неприятнейшем в мире существе. — И ни капли? Ни капли… Малюсенького интереса? — заискивающе интересовался Змий. — Нет! Исключено. Полно тебе. — А что если… Такое знание когда-нибудь спасло бы чью-то жизнь? — Ты хорош в искушении, однако, я не представляю себе, как это могло бы что-то предрешить. Поэтому… — Ангел, и прослыть невеждой?.. Азирафаэль исчез, не выдержав его тонкого подхода к нескромным соблазнениям. И тем не менее, он не поставил этим точку в неудобной для него теме. Змию он даровал прощение, однако тот вновь заладил его искушать, и даже поведал, что от подобных контактов у смертных рождаются дети. Удивительно, что он назвал это чудом и выглядел глубоко восхищенным и потрясённым. Впоследствии знание, которому он ранее воспротивился, помогло обвести вокруг пальца Гавриила в истории с Иовом. Змий негласно одержал маленькую победу, ведь Азирафаэль помнил его слова и о ангелах недалёких, и о спасении чьей-то жизни. Как бы ни было горестно, их следующая встреча произошла далеко не при приятных обстоятельствах. Ангел забрёл в пепел у руин Содома. Покрытая мороком земля обжигала стопы, потому дальше он не вздумывал пройти. Чистейшую ладонь погрузил в чёрный прах, и утонул в неутолимой, неположенной ему скорби. — А ведь ты единственный ангел, приш-ш-шедш-ш-ший оплакать греш-ш-шный город, — позади раздался обволакивающий, шелестящий, и до дрожи знакомый голос. Горевавшее сердце громко ударилось о тесноту грудной клетки. Азирафаэль медленно обернулся, сидя на корточках. Слух не обманул: позади стояла высокая женщина, чьи пламенные волосы волнами опускались ниже груди. Она являлась одним из земных проявлений Змия. Укрытая чёрным одеянием, словно опечаленная вместе с ним. Присела рядом, дуновением губ очистив его ладонь. — Тебе им уже не помочь, — она попыталась мягко дотронуться до его щеки, но ангел резко отвернулся и сдержанно поджал губы. Слëзы одолели его усталое в печали лицо. Демон обеспокоенно, сочувственно на него посмотрела. — Я... я... Не смог... Это... Это... — он не мог выдавить из себя ничего, кроме слëз. — Тшшш... — женщина укрыла его чёрным платком, привлекая к своей груди. Азирафаэль поддался, прикрывая глаза. Она не боялась его слëз, что омывали лицо священной водой. — Я знаю, что ты чувствуешь, — она успокаивающе шептала на ухо. — Не говори ничего. Одна озвученная в смятении мысль... И ты безнадёжно пропал. Осмелился бы он вслух возразить каре небесной? Желал ли он кричать от раздирающей плоть, внутренней агонии? А демон молчаливо его обнимала. Увы, всё то, что рассчитано лишь на бесконтрольное поглощение — рано или поздно увядало. Будь то люди, не насытивши чрево богомерзкими оргиями, или далекие космические тела. — Ты не виноват... Мой дорогой... — ведь жители погибшего города сами не желали развития, погрязши в пучине разврата, как бы ангел не обжигался в попытках до них достучаться, искупить грехи бренных душ в молебной молве о них. Демон увела его прочь, в надежде, что он предельно насытился горем, и в уютном месте ненадолго закрыл бы глаза. Но отойдя от созерцания реальности, за закрытыми веками он наблюдал лишь тьму обугленных строений. Женщина поставила перед ним кувшин с тёплым молоком, а рядом положила свежеиспеченного чудом хлеба. Кусок не лез ему в горло. И в свет ангел не выходил несколько дней, молчаливо проводив время в хлеву, ожидая от звёздного неба ответов. По ладони проскользнул холодок чешуи. Змий улёгся на сеновале, незаметно обретая облик человека. Ангел вздрогнул, обнаружив под рукой женское тело. — Они говорят с тобой, Азирафаэль? — она заинтересованно разглядывала его лицо, стараясь улыбнуться. — Они - плохие собеседники... — огорченно прошептал мужчина, задумавшись, стоило ли ему одернуть руку. Имел ли он в виду Небеса, или звëзды, и сам не понимал. — Но прекрасные слу-ш-ш-ш-атели, — она положила голову ему на грудь, немного потëршись, и вызвав тихий вздох. Азирафаэль поймал себя на мысли, что ощутил нечто странное, возвышенно дëрнувшееся внутри, и после уплывающее по телу вниз. — ... Змий? — тихо позвал Азирафаэль. — ... Ази... Рафаэль? — она приподняла голову. — Что ты... делала в Содоме? — ... Приглядывала за тобой. Хотела сказать, чтобы ты... — она расстроенно прикусила губу, сдержавшись, чтобы не выдать ему правду о провалившейся ангельской затее. — А, да ничего я не хотела. — К тебе... — в его кудрявую голову напрашивался вполне логичный вопрос, и по взгляду она поняла, что именно беспокоило ангела. А он не до конца осознавал, по какой причине это его задевало. — Нет, — женщина мягко улыбнулась, расположив ладонь на его груди, подарив вновь ему это неизведанное чувство, словно он представлял собой бескрайний сад для трепетных бабочек. — Они и без меня прекрасно справлялись. Такие безмерные... При упоминании их внутреннего наполнения, Азирафаэль вновь расстроился. — Прости, мой хороший... Мой дорогой... — над ухом раздался ласковый змеиный шелест, в котором различался мелодичный женский голос. Вместе с ним по коже прошла приятная дрожь. И она настораживала за незнанием причин. Нехорошие догадки прокрадывались в разум. — Змий... — смущённо шепнул ангел, приподнявшись на локтях. Но она его задержала вкрадчивым, обиженным вопросом. — Слишком тес-с-сно? С демоном. — ... Значит, это чувство...? — Азирафаэль растерялся, отклонившись назад. Она нависла над ним, обжигая холодом таких мятежных, горящих глаз. — Запретное, сладкое чувство, — демон тихо пояснила, смягчившись, и прикоснулась ладонью к его щеке. — Скажи же мне, правда это... Хорошо? — Нет... Прошу... — Ты слишком чист, чтобы лгать мне, — рыжая плутовка уложила голову на его плечо и прикрыла глаза, ощутив неровное биение его сердца, как у крохотного птенца, над которым склонилась угроза. — Мы ничего плохого с тобой... Не сделали. — Но ты... Собираешься... Змий... — А ты этого... — её рука ласково оглаживала мужскую спину. — Не хочешь?... — Нас постигнет кара божья... Прошу, одумайся... Пока не поздно... — Мы не противодействуем замыслу. Женщины природой созданы, чтобы утешать заблудшие души. — ... Но ты не женщина, Змий... — Аштарта... И может я создана, чтобы.. Утешить тебя?... Ангел... — Вера — моё единственное утешение... — он предпринял попытку подняться, однако искусительница продолжала шептать, удерживая его в руках. — ... Мой крохотный, бедный ангел. Эта вера разорвала твоё нежное сердце на части. И там, где душа безвыходно молит о спасении... Твой голос слышен мне. Твой зов о помощи... Я не отступлюсь от тебя. Позволь подарить утешение... — ... Их предали сожжению, Змий... За подобные деяния... Их погубило распутство, не приведшая к счастью неправедность... И мы упадём вместе с ними, в эту чернь беспросветной серы и дыма... — И ты забудешь об этом, дорогой. Как только позволишь мне к тебе прикоснуться. Не нужно тянуться к солнцу, чтобы познать его покровительство. Там, где поджидать будет кара, я приму на себя вдвойне, ибо терять мне более полно. — её высокопарный слог говорил об искушении, ведь демон не вплетала словесную красоту в обыденность. — Аштарта... Я не хочу... Тебя терять... Ты нужна мне живой. Мы должны отказаться от того, что шепчет нам бренное тело... Не искушай меня, молю. — А если... И я того хочу? Азирафаэль... Туман между ними рассеял пропитанный трепетом поцелуй взаимного желания. Опалëнные жестокостью небес, страждущие в любви и ласке души встретились, чтобы забыть о явленном кошмаре. Скрепили уста, жадно упиваясь друг другом. Языки сплетались воедино, и тела пылали в соприкосновении. Жар распространялся от случайных касаний, подпитывавших пламя страсти. Новые впечатления открывали путь смущению, и Аштарта тихо направляла ангела, исходя шёпотом на нежности и касаясь там, где больше всего молило нутро. Ангел впервые прикоснулся к женскому естеству, трепетно перебирав пальцами, смаковав каждое ощущение, и заметив, как реагировала на блаженное баловство его искусительница, прекраснейшая, не стоявшая ни в какое сравнение с падшими вавилонским блудницами. Ярче заветных прелестниц, поцелованная огнём. Её ресницы затрепетали, и она прикрыла веки. — Я не думал, что это может быть... Так красиво... — щеки ангела порозовели от лицезрения того, что у смертных скрывалось под одеяниями. От того, как Она была чудесна. — Тебе... Что-то понравилось? — нежно прошептала демон, объяв руками его шею. — Внутри тебя прекрасный цветок. — ... Азирафаэль... — она пожелала вечность быть его сокровенным садом, где ему дозволено посадить несчётное количество роз. И он умело подготавливал почву, прижимая к себе настолько сильно, не давая сделать лишний вздох без его участия, украдкой забирая её воздух. Их души переливались единым созвездием. Аштарта крепко держалась за его спину, оставляя случайные, глубокие царапины страсти. И слыша её молебные всхлипы, он целовал в губы лишь крепче. На них обрушилось сладостной волной освобождение. Ангел ласково провел ладонью по горячей щеке возлюбленной. — Мы упали... Мы так далеко... Зашли... — шёпотом призналась она, печально улыбаясь и растворившись в его небесных глазах, где зрачки рассыпались звëздами. — Нет, моя дорогая... Мы вознеслись. — Какое ласковое... Богохульство. Азирафаэль прикоснулся к греху. Поекраснейшему из всех, что только умещались в воображении. И демон укрывала его руками, наслаждаясь мгновениями хрупкого счастья. С тех пор им было дано хранить тот небольшой секрет, случившийся между ними, и они успешно справлялись с задачей веками, не вызывая опасений у наблюдателей обеих сторон.

***

— Небеса не смиловались над ними! Здесь вы можете увидеть трагичнейший эпизод за всю историю Древнего Рима! — Что-то не припомню, чтобы это входило в программу, — Кроули свёл брови к переносице и обернулся на своего спутника. Азирафаэль взволнованно потирал ладони, а когда услышал, о чем рассказывал гид, и вовсе побледнел. Им показали гипсовые отливки двух тел, жертв извержения Везувия в семьдесят девятом году нашей эры. И упомянули, что они предположительно принадлежали двум влюблённым мужчинам, судя по тому, как один из них прильнул головой к животу другого, ища в нём спасения. Ангела и демона миновала похожая участь, однако неизвестно, в какой момент она обрушилась бы на них рукой господней. — Надеяться на то, что они не упустят возможности на этом подзаработать... — демон тихо усмехнулся, и мгновенно забыл об иронии, проследив за напуганным взглядом ангела. Кроули так же постигла досада, когда он вновь перевёл внимание на гиперболизированную речь рассказчика. И на то, за чем наблюдал его восприимчивый Азирафаэль. — Какая трагичная участь... Они погибли, укрытые пеплом, вдвоём... — Заткнись уже, чёртов мерзавец, — шикнул Кроули и трепетно обнял со спины Азирафаэля. Ангел воспринял событие как знак, положив дрожащие ладони на руки, что обвили его под грудью. — Дорогой... Я ни за что... Не позволю этому случиться, — он с нежностью прошептал ему на ухо, понимая, какую тот испытывал боль. — Кроули... Давай уйдём отсюда... — Подожди меня. Я разберусь. Азирафаэль привык к публичным выяснениям отношений, которые и ранее устраивал Кроули, однако на сей раз он превзошёл себя. — Ты что, думаешь, что пересказываешь здесь сюжет блокбастера?! Это трагедия. Отнесись, блять, с пониманием. Это вообще не должно комментироваться твоими скукоженными полушариями. Засунь драму себе в... Не стоило долго ждать, когда их обоих выпроводили из музея за резкие высказывания в адрес экскурсовода. Стоило отдать должное Кроули, некоторые из гостей с ним молчаливо согласились. А ответственный за проведение экскурсии долго вправлял уязвленное самолюбие, прежде чем продолжить водить людей по заблуждениям. Азирафаэль совершенно притих и отказался от мороженого. Кроули придерживал его за талию, следуя рядом. — ... Я уже успел забыть о том случае, Кроули, — расстроенно, неожиданно нарушил тишину ангел. — Нас никто не видел. Тебе не о чем волноваться, ангел... — демон заботливо шептал. — ... Ты ведь помнишь моё обещание? — ... А если нас и вправду раскроют? — Мы шесть тысяч лет успешно справлялись. И сейчас сможем удержать наш секрет в тайне. Доверься мне полностью.