в саду увядших роз

ты раньше титулом гордилась, считала правильной себя, а после в муже растворилась, рабыней стала для раба. и что бы ты ни говорила, про статус свой напоминая, аллаха день и ночь молила, чтоб был с тобой, не покидая. чтобы любимый не оставил, холодным взглядом не смотрел, всю боль ему свою простила, а он простить так не сумел. какая нежная принцесса, какая хрупкая душа, и всю любовь и свои чувства ему, ну чем не хороша? он был блаженно очарован тобой – всего на краткий миг. вкушая власть, он возгордился, забыл кем был, кого любил. отчаянно ему простила всю ложь, измену и слова, чрез гордость ты переступила, забыла титул и себя. а счастье не бывает долгим, что собрано из хрусталя, судьба ответ несёт жестокий тому, кто в игры с ней играл. в дурмане прошлого, в осколках того хрустального тепла ты проклинаешь кровь родную, султана брата, не смогла сберечь, спасти, не дать споткнуться, не силой мужу ты была. и крыльям уж не встрепенуться, вновь потеряла. не смогла. в жилах вскипело пламя ада, отравленное жаждой мстить: «пусть испытают ту же участь все те, кого мне не простить!» в саду увядших роз молчанье, и соловьиный голос стих, и не найти покой случайный ни в прежних боле, ни в иных. весь смысл – лишь в его улыбке, вся жизнь – в его родных глазах. свершают все порой ошибки но вы свершили их сполна. и не исправить с новым утром, и не забыть с закатом дня, а счастье так незримо зыбко, несчастью ты была жена. под тяжестью своей утраты ты смотришь вдаль, туда где вы так счастливы были когда-то, когда горел огонь любви. в сосуде яд – он как спасенье, конец мученьям и тоске. с любимым ждёшь соединенья, глаза в глаза, рука в руке.